Ничто не делает нас такими одинокими, как наши тайны.
Ночью подул чинук[2], освобождая от ледяного плена долину реки Уилламетт, оставляя снежную корку лишь на участках, окутанных густой тенью. Всего за сутки пришло весеннее тепло. Мак заснул уже под утро; его сон без сновидений, кажется, длился всего миг.
Когда он наконец встал с дивана, то немного огорчился, потому что от ледяных безумств не осталось и следа, зато он был рад видеть Нэн и детей, которые приехали меньше чем через час. Он получил заслуженную взбучку за то, что не положил испачканные кровью вещи в стирку, затем последовали охи и ахи, которыми сопровождался осмотр его травм. Такое внимание польстило Маку. Нэн обработала рану, наложила повязку и накормила его. Записка не выходила у Мака из головы, но он даже не упомянул о ней. Он так и не решил, что бы это значило, и не хотел, чтобы Нэн узнала о письме, если это обернется чьей-то бессердечной шуткой.
Небольшое переключение вроде этой ледяной бури всегда оказывалось кстати; оно ненадолго отвлекало Мака от неотступного присутствия его неизменного спутника – Великой Скорби, так он называл его. Она дала о себе знать на исходе лета, когда исчезла Мисси; Великая Скорбь легла на плечи Мака невидимым, но тяжким бременем. От этого груза взор его потух и опустились плечи. Любые попытки сбросить бремя были изнурительными и напрасными, как будто эта ноша стала частью его натуры. Он ел, работал, любил, видел сны и играл в этом гнетущем одеянии, которое давило на него и вынуждало ежедневно преодолевать серую тоску, пожиравшую все краски.
Временами он ощущал, как Великая Скорбь, подобно удушающим кольцам удава, медленно сдавливает ему грудь и сердце и выжимает влагу из глаз до тех пор, пока, казалось, запас слез не иссякнет. Иногда ему чудилось, что он вязнет по колено в глине, и вдруг замечает Мисси, бегущую по лесной тропинке, ее летний красный сарафан из хлопка с цветочным узором мелькает между деревьями. Она не видит, что за ней крадется черная тень. Он пытается кричать, желая предупредить дочку, но не может издать ни звука; и каждый раз оказывается слишком медлительным и бессильным, чтобы ее спасти. После таких кошмаров он просыпался в холодном поту; на него накатывала дурнота, чувство вины и раскаяние, словно какой-то сюрреалистский прилив.
История исчезновения Мисси, к несчастью, ничем не отличается от других подобных историй. Все случилось во время празднования Дня труда[3] – накануне нового учебного года и сезонных хлопот. Мак принял смелое решение взять троих младших детей в поход с палатками на озеро Валлова, расположенное на северо-востоке штата Орегон. Нэн записалась на курсы повышения квалификации в Сиэтле, а двое старших мальчиков вернулись в колледж. Мак был уверен в себе: он опытный турист и сумеет позаботиться о детях. Надо отдать должное Нэн, он отлично подготовлен.
Всех охватил дух приключений и походная горячка; сборы превратили дом в бурный водоворот. Мак подогнал фургон к входной двери, чтобы погрузить в него необходимые для долгих выходных вещи. В какой-то момент Мак решил передохнуть, согнал со стула кота по кличке Иуда и уселся на его место. Он намеревался включить телевизор, когда в комнату вошла Мисси с небольшой коробкой из плексигласа в руках.
– Можно взять в поход мою коллекцию насекомых? – спросила Мисси.
– Ты хочешь взять своих жуков? – рассеянно переспросил Мак.
– Папа, это не жуки. Это насекомые. Смотри, их тут много.
Мак нехотя переключился на дочь, которая, видя его внимание, начала рассказывать о своем сокровище.
– Смотри, вот два кузнечика. А на этом листочке моя гусеница, видишь, и где-то еще… Вот она! Видишь божью коровку? И еще есть муха и несколько муравьев.
Пока она рассказывала про свою коллекцию, Мак изо всех сил проявлял заинтересованность и постоянно кивал.
– Вот, – закончила Мисси. – Можно взять их с собой?
– Конечно, можно, милая. Наверное, мы даже позволим им погулять, пока нас не будет.
– Нет, нельзя! – донесся голос из кухни. – Мисси, милая, оставь насекомых дома. Поверь, здесь им будет лучше. – Нэн стояла в дверном проеме и хмурилась, глядя на Мака, который в ответ лишь пожал плечами.
– Не горюй, малышка, – прошептал он Мисси.
– Ну вот, – проворчала Мисси, но, понимая, что битва проиграна, взяла свою коробку и ушла.
К вечеру четверга фургон был загружен, а также проверена работа фар и тормозов в двухколесном автоприцепе с тентом. Рано утром в пятницу, после того как Нэн прочитала детям лекцию о соблюдении правил безопасности, послушании, утренней гигиене зубов, а также наставления не таскать за шкирку кошек с белыми полосками вдоль спинки и не делать множество разных вещей, они отбыли: Нэн – на север, в Вашингтон, по соединяющей штаты трассе 205, а Мак с тремя амиго – на восток, по шоссе 84. Планировали вернуться домой во вторник вечером, накануне первого учебного дня.
Ущелье реки Колумбия заслуживает того, чтобы там побывать: от здешних красот захватывает дух, а изрезанные рекой горы возвышаются, как сонная стража, в теплом небе позднего лета. Сентябрь и октябрь – лучшие месяцы в Орегоне. Бабье лето часто приходит как раз ко Дню труда и длится до самого Хеллоуина, потом становится холодно, мокро и противно. Тот год не стал исключением. Движение на дороге и погода были самые благоприятные, и они не заметили времени, проведенного в пути.
Они остановились у водопада Мултномах, чтобы купить книжку-раскраску, карандаши для Мисси и две недорогие водонепроницаемые фотокамеры для Кейт и Джоша. Потом решили прогуляться вдоль дороги до моста, чтобы полюбоваться водопадом. Раньше там проходила тропа, которая огибала озеро и вела в просторную пещеру, но, к сожалению, руководство парка запретило ходить по тропе из-за угрозы эрозии почвы. Мисси понравилось здесь, и она попросила отца рассказать легенду о прекрасной индейской девушке из племени мултномах. Пришлось уговаривать отца, но в конце концов Мак сдался и поведал эту историю, пока все они смотрели на туман, укрывший водопад.
Легенда повествовала о принцессе, единственной дочери, оставшейся у престарелого отца. Вождь горячо любил свою дочь и потому решил выдать ее замуж за молодого воина, вождя племени клатсоп, в которого она была влюблена. Оба племени собрались на свадьбу, однако в канун торжества вспыхнула ужасная болезнь, сразившая многих людей.
Старейшины и вожди собрались на совет, чтобы обдумать, как им бороться с напастью, которая косила их воинов. Старый шаман поведал, что, умирая, его отец предсказал ужасную болезнь, которая уничтожит род людской, и остановить ее может лишь невинная дочь вождя, готовая по доброй воле пожертвовать собой ради своего народа. Чтобы пророчество сбылось, она должна броситься с утеса над Большой рекой и разбиться о скалы.
Дюжина молодых женщин, дочери разных вождей, предстали перед советом. После долгих раздумий старейшины решили, что не вправе просить их о такой великой жертве, да и правдивость предания вызывала сомнения.
Однако недуг продолжал распространяться, и в конце концов жених, молодой вождь, тоже заболел. В сердце принцессы жила любовь, и она поняла, что пришло время действовать. Девушка дала жениху снадобье от жара, нежно поцеловала в лоб и под покровом ночи удалилась.
Она шла целую ночь и весь следующий день и наконец добралась до того места, о котором говорилось в легенде, – до высокого утеса, отражавшегося в Большой реке, и земли за ней. Помолившись, она вверила себя Великому Духу и исполнила пророчество, без колебаний бросившись со скалы…
Однако вернемся к обитателям племени. Наутро все заболевшие проснулись здоровыми и сильными. Царили великая радость и ликование, пока юный вождь не заметил пропажу его невесты. Когда разнеслась молва о том, что случилось, многие направились к утесу, где они ожидали найти дочь вождя. В молчании они окружили разбитое тело. В глубоком горе отец взывал к Великому Духу, моля, чтобы жертвоприношение его дочери осталось в веках. И в тот же миг со скалы потекла вода, превращаясь внизу в водяную пыль и образуя красивое озерцо.
Мисси не меньше Мака любила эту легенду, напоминавшую ей историю искупления Иисуса, которую она хорошо знала. В основе сюжета лежал рассказ об отце, боготворившем свое единственное дитя, и жертве, предсказанной пророком. Исполненное любви дитя с готовностью отдало жизнь, чтобы спасти возлюбленного и свой народ от неизбежной погибели.
Однако на сей раз Мисси не проронила ни слова, когда рассказ подошел к концу. Она повернулась и пошла к фургону, всем своим видом говоря: «Ладно, довольно. Поехали дальше».
Они остановились на короткий привал в Худ-Ривер, чтобы перекусить, а затем выехали на шоссе и добрались до Ла-Гранде к обеду. Здесь они съехали с трассы I-84, выехали на автобан Валлова Лейк и, преодолев сто пятнадцать километров, оказались в городке Джозеф. Озеро и туристский лагерь, куда они направлялись, находились в нескольких километрах, за городом, и, прибыв на место, они взялись за дело и быстро устроились, может быть, не совсем так, как хотелось бы Нэн, тем не менее обстоятельно.
Пикник был семейной традицией Филлипсов. Главное блюдо – говядина, замаринованная в особом соусе по рецепту дядюшки Джо. На десерт они ели брауни, испеченные Нэн накануне вечером, и ванильное мороженое, которое хранилось в сухом льду.
В тот вечер Мак, сидя в окружении троих беспечных и смеющихся детей, ощутил в своем сердце прилив радости. Закат переливался сияющими красками, и по небу проносились облачка, которые ждали ветерка, чтобы стать главными персонажами в этом незабываемом действе. «Я богач, – думал Мак про себя, – богач во всех смыслах этого слова.
А тем временем ужин подошел к концу и опустилась ночь. Олени – обычные дневные гости, а иногда и немалая помеха – отправились восвояси. На смену им пришли ночные нарушители спокойствия: еноты, белки и бурундуки, которые группами рыскали в поисках любой незакрытой емкости. Филлипсам это было известно по опыту прежних походов. Их первая ночь на этой стоянке обошлась им в четыре десятка хрустящих рисовых палочек, коробку конфет и пакет арахисового печенья.
Пока было еще не очень поздно, четверка путешественников отправилась на небольшую прогулку, в стороне от лагерной стоянки и фонарей, направившись в темноту и тишину, чтобы полежать, глядя на Млечный Путь, невероятно величественный и потрясающе яркий вдали от огней города. Мак мог часами лежать и смотреть на этот простор с чувством внутреннего умиротворения. Существование Бога нигде не проявлялось так властно, как здесь, среди природы, под звездами. Ему чудился гимн Творцу, и в глубине сердца он невольно вторил ему как мог.
Потом они вернулись на стоянку, и, сделав все, что требовалось перед сном, Мак уложил детей в спальные мешки. Он помолился вместе с Джошем, прежде чем перейти к Мисси и Кейт, ожидавшим отца, однако когда настал черед Мисси, вместо молитвы она захотела поговорить.
– Папа, почему она должна была умереть? – Мак не сразу понял, о ком говорит Мисси: ну конечно, ее мысли заняты принцессой племени Мултномах.
– Милая, она не должна была. Она сама решила умереть, чтобы спасти свой народ. Все заболели, и она хотела их вылечить.
Наступило молчание, и Мак понял, что во тьме вызревает новый вопрос.
– А это было на самом деле? – Это спрашивала Кейт, которой тоже стало интересно.
– Что было на самом деле?..
– Индейская принцесса на самом деле умерла? Это правда?
Мак задумался, прежде чем отвечать.
– Не знаю, Кейт. Это же легенда, а некоторые легенды – просто поучительные истории.
– Значит, этого не было на самом деле? – спросила Мисси.
– Все может быть, дорогая. Иногда легенды основаны на настоящих историях, на реальных событиях.
Снова молчание, затем:
– Значит, смерть Иисуса— тоже легенда?
Мак почти слышал, как вертятся колесики в голове у Кейт.
– Нет, милая, это правдивая история. Знаешь, мне кажется, что история про индейскую принцессу тоже правдивая. – Мак подождал, пока девочки обдумают его слова.
Настала очередь Мисси задавать вопрос:
– А Великий Дух – это другое имя Бога, ну, Папы Иисуса, да?
Мак улыбнулся во тьме. Сказывалось влияние ночных молитв Нэн.
– Думаю, да. Это хорошее имя для Бога, потому что Он Дух и Он велик.
– Тогда почему Он такой плохой?
Так вот что ее тревожит.
– А что ты понимаешь под словом «плохой»?
– Ну, Великий Дух заставил принцессу прыгнуть с утеса, а Иисуса – умереть на кресте. Мне кажется, что это плохо.
Мак был поражен. Он не нашелся, что ответить. Девочка шести с половиной лет задавала вопросы, над которыми веками бьются мудрецы.
– Дорогая моя, Иисус не думал о Своем Отце плохо. Иисус знал, что в сердце Отца живет любовь, и Он очень любил Своего Сына. Отец не посылал Сына умирать. Иисус сам выбрал смерть, потому что Он и Его Отец любили и тебя, и меня, и все на земле. Он спас нас от болезни, как спасла принцесса.
На этот раз молчание затянулось, и Мак решил, что девочки заснули. Он уже собирался поцеловать их и пожелать доброй ночи, как вдруг тоненький голосок, в котором звучала дрожь, произнес:
– Папа?
– Да, милая?
– А мне когда-нибудь придется прыгать с утеса?
Сердце Мака дрогнуло, когда он понял истинную причину вопроса. Он обнял девочку и прижал к себе. Стараясь говорить непринужденно, он негромко ответил:
– Нет, милая. Я никогда не попрошу тебя прыгнуть с утеса, никогда-никогда.
– А Господь попросит меня прыгнуть с утеса?
– Нет, Мисси. Он никогда не попросит тебя так сделать.
Она прильнула к нему.
– Ладно! Обними меня крепко-крепко. Спокойной ночи, папа. Я тебя люблю. – И она погрузилась в глубокий сон, где были только добрые и сладкие сновидения.
Через несколько минут Мак бережно уложил ее в спальный мешок.
– Ты в порядке, Кейт? – шепотом спросил он.
– Угу, – тихо ответила она. – Папа?
– Да, милая?
– А Мисси задает хорошие вопросы, правда?
– Правда. Она удивительная девочка, вы обе удивительные, только ты уже не такая маленькая. А теперь спи, нам предстоит большой день. Сладких снов, дорогая.
– И тебе, папа. Я очень тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, всем сердцем. Спокойной ночи.
Мак расстегнул молнию, выбрался из-под тента, высморкался и вытер следы слез, оставшиеся на щеках. Он мысленно поблагодарил Господа, а потом пошел варить кофе.