Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Он дичится небесного света
И боится людского суда…
Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Натирают пальцы штиблеты,
И не лезет в штанину нога;
Руки словно чужие – не наши,
Бьют посуду, ломают шкафы;
И в ушах словно дебош на марше,
Каждый звук раздражает мозги.
Вот чирикает птичка на ветке;
Издевается, словно змея.
Вот грохочет посудой соседка;
Пусть ей пухом будет земля!…
С потолка слышен топот безумный,
Будто стадо слонов там живёт;
Дрель жужжит, аж становится дурно —
Это чинят водопровод.
Нет покоя – шумит вся планета,
Словно заговор дружно плетут;
Все стремятся сглазить поэта,
Чтоб не умничал он там и тут!
Говорила мне мама – «Не суйся.
Нервы тоже нужно беречь.
И с поэтами впредь не тасуйся,
А то могут проблемы навлечь.»
Но трубить слишком поздно тревогу.
Я уже тут такого наплёл!
Мне б кого-нибудь дали в подмогу,
Или приняли общий закон,
Чтоб поэт был неприкасаем,
И спокойно творил в тишине;
И чтоб наша проклятая зависть
Выражалась только в стихе.