Когда маленькому Рави было несколько месяцев от роду, Амма вернулась в Бангалор. Питаджи в то время работал в автомобильной индустрии – занимался конструированием малолитражных автомобилей. С нами жили мать Питаджи, Шрингарамма (мы звали ее Аттхайамма), его брат Субраманьям и сестра Васанта. Наш первый дом в Бангалоре, который мы арендовали, располагался в районе под названием Кольцо Минервы. Позже мы переехали в Манджулу, собственный маленький уютный домик. Имя Манджула для нашего нового дома выбрала Аттхайамма. Она была красивой женщиной с выразительным круглым лицом, длинными волосами, лучистой улыбкой и яркой индивидуальностью. В процессе покупки дома в Бангалоре наш отец свел выбор к двум вариантам, оба они располагались в районе Джаянагар на одной и той же улице. Одним вариантом был большой угловой дом, а другим – Манджула, он был поменьше. Отец обсудил их с Аттхайаммой, и она выбрала дом поменьше, сказав: «В маленьком доме мы можем быть ближе друг к другу. Там нам хватит места». Интуиция ее не подвела. Мне было около четырех лет, когда мы переехали в Манджулу. В этом доме мы провели драгоценные детские годы, он всегда был полон друзей и родни, дышал атмосферой тепла и уюта. А в угловом доме, наоборот, мало кто жил все эти годы. Никто не задерживался там надолго.
В районе Кольца Минервы было много деревьев и птиц. Вокруг нашего дома росли манго, саподилла, кокос и другие деревья. Однажды мой брат (ему было тогда чуть больше года) играл в саду, и Амма увидела, как птицы и мелкие зверушки резвятся перед ним на солнышке, а маленький Рави с круглыми от любопытства глазами смеется и хлопает в ладошки.
Спустя почти два года после рождения Рави, одиннадцатого января 1958 года, родилась я. В это время проходил ежегодный музыкальный фестиваль Тьягараджа арадхана, и почти вся семья, кроме моей матери и паати, уехала в Тхирувайяру, город примерно в двадцати километрах от Папанасама, чтобы принять участие в празднествах. Там они остановились в доме одного знаменитого музыканта. Между тем вечером у Аммы начались схватки. Паати помчалась на автобусную станцию, нашла автобус, который отправлялся в Тхирувайяру, передала с водителем послание и попросила: «Скажите им, чтобы возвращались домой срочно!» Водитель доехал до дома музыканта и рассказал Аламелу-периме новости. Вскоре вся семья была уже дома, присматривая за Рави и ожидая моего появления на свет.
Я уже с младенчества была очень привязана к брату. Мама рассказывала, что он начал проявлять заботу обо мне, еще когда ему не исполнилось и двух лет. Иногда наша тетя дразнила его, говоря: «Твоя сестра выглядит как куколка, соседи хотят забрать ее себе». После этого он не позволял гостям ко мне прикасаться и ненавязчиво присматривал за мной. Он вкладывал свой крохотный палец в мою младенческую ладошку и радовался, когда мои пальчики сжимались вокруг него.
Если человек счастлив, время летит быстро. Когда моему брату было примерно четыре года, а мне два, мы начали петь мантры и молиться, к большому удивлению взрослых. Я наблюдала за ним и повторяла все, что он делал. Однажды, когда его спросили, о чем он молится, он ответил: «Чтобы все были счастливы». Мы часто смотрели на небо, на облака, на звезды, солнце, луну… и, скажем так, молились им. Рави молился с закрытыми глазами, а я закрывала один глаз, а другим следила за его следующим движением. Говорят, что старые привычки очень живучи. Даже сейчас я смотрю на брата – и с открытыми, и с закрытыми глазами. Он единственный, кому я молюсь. Он радуется, когда человек погружается в молитву.
Молитва происходит спонтанно, а ритуалы, связанные с ней, добавляют красок в нашу жизнь. Зажигание масляных лампадок, украшение статуэток богов цветами, аромат сандаловой пасты, звон колокольчиков – эти простые вещи и действия создают в доме атмосферу священного места и праздника. Для Аммы особым ритуалом в летний период было принятие кавади (божественного обета) в знак почитания Господа Субраманьи в храме Субраманьи в городе Свамималай. Храм располагался на вершине небольшого холма. Амма несла кувшин с молоком на голове и обходила по кругу святилище храма. Она погружалась в состояние наподобие транса. Мой брат сопровождал ее, мягко направляя по дороге, я тоже шла рядом. Так как Амма шла с закрытыми глазами, молоко проливалось из кувшина, и ее сари намокало. Однако в святилище, где мы отдавали молоко в качестве подношения Господу Субраманье, кувшин оказывался по-прежнему полным.
Приезжая в Кумбаконам посетить храм Свамималай, мы всегда останавливались в доме Аламелу-перимы. Однажды к ней пришел сосед и рассказал новость, что в город приехал великий преданный Господа Субраманьи, священник традиции Шри Мутхусвами Дикшитхара[10]. Амма пошла вместе со мной и маленьким Рави встретиться с этим священником и получить его благословение. Она рассказала ему, что Рави с самых ранних лет часто садится медитировать. Священник захотел сделать мальчику подарок и принес в комнату серебряную чашу, наполненную различными предметами. Он разложил все предметы перед моим братом и попросил выбрать, что ему понравится. Не колеблясь, маленький Рави выбрал изумрудный Шивалингам[11] и поставил на него серебряного нага (змею). Священник подпрыгнул от волнения, воскликнув: «Я ждал этого дня!» Говорят, что Шри Мутхусвами Дикшитхар сделал пророчество, что человек, который выберет лингам и нага, заново утвердит дхарму на земле. Священник попросил меня также выбрать что-нибудь, и я выбрала маленькие серебряные Вишну-пада (стопы Господа Вишну). Этот случай дал маме пищу для размышлений по приезде домой. Но хотя подобных пророчеств делалось много, они быстро отходили на второй план, и Амма, перима и паати возвращались к своей повседневной жизни и заботе о двух маленьких детях.
Позвякивание изредка проезжавшего велосипеда, ритмичный звон колоколов, доносящийся из храма Шриниваса Перумал, несмолкаемый щебет воробьев, довольное мычание коров и телят – такие характерные звуки наполняли наши дни в деревне. По дому разливался аромат свежезаваренного кофе, горячих идли (лепешек), дымящегося расама (овощного супа) и риса с маслом гхи[12]. Недалеко от дома был небольшой коровник. Мы с братом ходили туда к телятам и пытались с ними разговаривать. Маленький Рави думал, что телята голодают, потому что мы забираем у них все молоко. Тогда паати привела нас к телятам, когда они сосали молоко у своих матерей, и рассказала, как и чем питаются коровы. Мой брат любил коров и всегда, когда был голоден, угощал и их тоже – это было также частью наших игр. Детям не нужны какие-то особые игрушки – они всё делают играя. Когда человек растет, интеллект пробуждается в нем и зреет, превращаясь в мудрость. И все же иногда мы снова начинаем воспринимать жизнь как часть божественной игры.
Наша «развлекательная программа» включала в себя посещение близлежащих храмов. Мы играли с нашей кузиной Хемой, ее братом Шанкаром и еще несколькими соседскими детьми. Мой брат был прирожденным лидером и решал, что мы будем делать и чем заниматься. В храме Ганеши он заставлял нас оттягивать уши и приседать. Сейчас известно, что эта древняя практика помогает развитию мозга. Какой-то исследователь даже назвал ее «йогой супермозга». В храме Господа Шриниваса священник надевал нам на головы короны. У лестницы святилища были каменные перила, идеальные для катания. Мы всегда очень здорово веселились, забегая по ступенькам к святилищу и с хохотом скатываясь вниз. В храме Шивы было сто восемь Шивалингамов, и мой брат обходил каждый из них с мантрой «Ом Нама Шивая». Я ходила за ним следом. Его ноги были маленькие, но мои еще меньше. Иногда, стараясь за ним успеть, я проскакивала лингам, но он это замечал и заставлял меня обойти его. Сейчас я удивляюсь, как он узнавал, что я проскочила лингам. А в то время просто слушалась его.
Брат вовлекал меня во все свои игры. Своими маленькими руками он лепил Шивалингам из земли и песка, которого в деревне хватало. Форма лингама была идеальной, и каждая песчинка оставалась там, где он ее осторожно прилеплял. Мы с Хемой были ассистентами – собирали цветы, листья, воду и другие материалы для обряда. И все вместе мы проводили пуджу. Листья и цветы почтительно и изящно помещались на Шивалингам. Рави не задумывался, куда нужно положить цветок и как все разместить. Он спонтанно раскладывал их один за другим. Когда он заканчивал, все получалось просто, красиво и безупречно. Маленький Рави был у нас главным пандитом[13], и мы следовали его указаниям. Он говорил: «Закройте глаза и улыбайтесь». Это было его любимое напутствие перед началом пуджи.
Однажды летним днем один из наших соседей пришел с новостями, что приехала святая, Аммалу-амма. На своих собраниях она пела молитвенные песни, восхваляющие Господа Кришну, а люди танцевали. Это было очень необычно для консервативного юга. Поэтому из любопытства мы пошли на ее сатсанг[14]. Люди покачивались из стороны в сторону, подняв руки над головой, плавно танцевали и пели песню «Радхе Говинда», которую заводила святая.
Когда мы вернулись домой, маленький Рави собрал нас всех (меня, Хему, Шанкара и соседских детей) во дворике. Мы набрали воду во всю посуду, которую смогли найти, бросили туда по нескольку цветков, лепестков и добавили сандаловый порошок. Потом мы набирали воду в маленькие кружки и брызгали друг в друга, напевая «Радхе Говинда», повторяя мелодию за моим братом. Пение прерывалось только нашим смехом и брызгами холодной воды со всех сторон. Это было невероятное веселье. Амма, перима и другие взрослые отдыхали на кухне и разговаривали, попивая свежезаваренный кофе и жуя домашние мурукку (крекеры). Гвалт из дворика заставил их гадать, что там происходит. Амма пришла проверить, что мы делаем, и застыла от полной неожиданности: все мы, промокшие с головы до ног, улыбаясь до ушей, выстроились перед ней в ряд и принялись наперебой рассказывать, какую потрясающую игру мы придумали. Я не уверена, что в тот момент она тоже была в восторге от этой игры, но убеждена, что даже спустя годы наше празднование Холи с Гурудевом напоминало ей об этом случае.
Будь то в Папанасаме или Бангалоре, у наших игр была определенная духовная составляющая. Мы сидели со скрещенными ногами напротив красиво украшенной статуи Кришны, а перед нами были аккуратно расставлены чаши со сладостями. Мой брат с закрытыми глазами пел какие-то мантры, сложив ладони перед собой, а я в это время пыталась повторять за ним, поглядывая то и дело то на него, то на сладости. В какой-то момент я украдкой взяла маленький кусочек угощения из чаши и сунула в рот. В следующее же мгновение брат смотрел на меня большими глазами. И мне пришлось вытащить кусок изо рта и положить назад в чашу. Я спросила Рави: «Почему мы должны предлагать сладости Богу, если он не ест их на самом деле?» «Он делает их слаще и отдает обратно», – был твердый ответ.
Пение мантр и медитации стали привычной частью нашей жизни.
Питаджи был внимательным наблюдателем, он вовлекал нас в диалоги и побуждал думать. Он рассказал нам об одном случае, который его глубоко впечатлил: «Одним прекрасным утром маленький Рави смотрел, как играют другие дети, и вдруг сказал: „Люди ждут меня, я должен к ним идти“. Ему было всего четыре года. Я понял, что это дух внутри ребенка побудил его произнести эти слова».
Примерно в то же время Питаджи повел нас к Тангамме, преподавательнице санскрита, которая давала ежедневные уроки «Бхагавадгиты». Было известно, что она гостила у Махатмы Ганди в его ашраме. Во время урока она запела: «Партхая пратибходитам», и сделала паузу, ожидая, что мой брат повторит за ней. Вместо этого маленький Рави пропел: «Бхагавата нараянена сваям», тем самым закончив строфу и поразив учительницу. Она попробовала с другими строфами из разных глав – он знал их все! Преподавательница санскрита объявила нашему отцу, что его сын – необычайно одаренный ребенок. Тангамма поддерживала в учениках дух патриотизма. Например, в августе, в День независимости Индии, мы с братом вставали в шесть утра и шли на прабхат пхери, уличную процессию с распеванием национальных патриотических песен.
Значительное влияние на нашу семью и наше детство оказал Махатма Ганди. Наш дед по отцу жил в ашраме Сабармати и помогал Махатме Ганди двадцать лет. Аттхайамма, его жена, увезла детей в дом своих родителей и пожертвовала все десять с половиной килограммов своих золотых украшений ашраму Ганди. Она сказала нашему деду: «Я позабочусь о детях. А ты иди и служи стране».
По соседству с нами в Бангалоре жил Судхакар Чатурведи, знаток Вед и близкий сподвижник Махатмы Ганди. Он давал Ганди уроки «Бхагавадгиты», хотя был намного моложе его – 1897 года рождения. Махатма звал его Бангалори, так как тот был родом из Бангалора. Когда Кастурба (жена Ганди) лежала на смертном одре и Гандиджи понял, что она может не пережить этот день, он попросил Чатурведи почитать ему вторую главу из «Гиты». Там есть строфа, в которой описываются качества ститхапраджны – человека, утвердившегося в знании. Гандиджи сказал: «Бангалори, сегодняшний день – испытание для твоего Бапу[15]. Посмотрим, смогу ли я сохранить беспристрастие сегодня. Моя спутница на протяжении шестидесяти с лишним лет, моя жена покидает свое тело. Я всегда навязывал ей свою волю, но она выбрала остаться со мной до последнего вздоха. Она настоящая святая». Он сделал это признание в последний момент жизни Кастурбы.
Был случай, когда пандит Чатурведи ехал в поезде с Ганди в Дарджилинг. Пассажирский вагон отцепился и покатился назад, под уклон. В этот момент, когда жизни пассажиров оказались в смертельной опасности, Ганди попросил его начать писать кому-то письмо об этом происшествии. Чатурведи, явно ошарашенный, колко заметил: «Если мы не выживем, его никто не прочтет». Гандиджи ответил: «А если выживем, то это время будет потеряно, если мы не начнем его писать». Чатурведи рассказывал много подобных памятных историй о Махатме, которыми мой брат, в свою очередь, сейчас делится со всеми нами.