Глава пятая
– Ого. Вот почему мудрые люди говорят «не судить по обложке». Заходя в тату-салон, я ожидала увидеть осыпающуюся штукатурку и плесень, но у меня под ногами был чистый пол, выложенный светлой плиткой, а стены украшали всевозможные рисунки на ангельскую тематику. За стойкой регистрации сидел лысеющий пожилой мужчина с бутылкой кока-колы. Он задумчиво читал журнал, то и дело поправляя очки.
– Эй, мистер Хенсли, – позвал Ной, все еще прижимая светящуюся руку к ране на плече.
Он лечит сам себя?
Прищурившись, мужчина поднял глаза на Ноя, и его брови сдвинулись к переносице.
– Привет, сынок. С тобой все в порядке?
Ной пожал плечами.
– Укус змеевика. К вечеру я буду как новенький.
Рыжеволосая женщина повела нас к своему столу, на котором уже стояли кубки с ангельской кровью. Рядом располагалась кожаная массажная кушетка. Я посмотрела на тату-машинку, и мое сердце забилось быстрее.
– Четыре. Довольно круто, – женщина ухмыльнулась, оглядывая меня с ног до головы.
Я потерла вспотевшие ладони.
– Да… насчет этого. Я немного боюсь игл. Может, сделаем одну татуировку, а остальные три – на следующей неделе? – с нервным смехом сказала я.
Она посмотрела на меня с искренним сочувствием.
– Дорогая, эта кровь не продержится и недели, как и ты без этих татуировок. После того, как селестиал проходит через Пробуждение, ему нужно получить светлую метку в течение первых суток, иначе…
– Давайте приступим к делу. Она связана демоническим договором, так что к полудню нам нужно вернуть ее обратно, – вмешался Линкольн.
Чертов идиот! Я сомневалась, что благодаря способностям селестиала я смогу стрелять лазерами из глаз, но в тот момент мне очень хотелось его испепелить. Ради всего святого, у меня на лбу была высечена красная метка – все прекрасно знали, что это означает. Ему не нужно было объяснять каждому встречному, что я служу демонам.
Женщина опустила взгляд.
– Да, я слышала.
Жалость. Замечательно. Это ужасное чувство – испытывать на себе жалость других людей.
– Можно он подождет снаружи? – спросила я, кивнув в сторону Линкольна. Она усмехнулась.
– Я понимаю. Иногда он бывает слишком резким.
Мои плечи немного расслабились.
– Это еще мягко говоря.
Линкольн закатил глаза и похлопал по массажной кушетке.
– Ну же, время не ждет.
Застонав, я подалась вперед и уселась на кушетку, не забыв одарить Линкольна уничижающим взглядом.
Я точно убью этого парня. От одного его вида у меня закипала кровь.
Опустившись на свой стул, рыжеволосая женщина открыла ящик, чтобы достать оттуда целлофан и маленькие пластиковые стаканчики с чернилами. Затем она взяла в руки тату-машинку, окунула иглу в один из кубков и посмотрела на меня.
– Меня зовут Марлин, но ты можешь звать меня Мар.
Я улыбнулась.
– Бриэль. Но ты можешь звать меня Бри.
Линкольн издал сдавленный звук, словно его затошнило, и я еле удержалась от того, чтобы снова достать свой нож.
– Так вот, – продолжила Мар. – Светлые метки не похожи на обычные татуировки. Они связаны с душой своего носителя, и процесс может быть крайне болезненным. Ты легко теряешь сознание?
От этих слов у меня закружилась голова.
– Да, – Линкольн ответил за меня.
Скрестив руки на груди, я повернулась к нему.
– Надеюсь, наши тренировки будут включать боевые искусства, потому что мне не терпится надрать тебе задницу, – процедила я сквозь стиснутые зубы.
Марлин включила тату-машинку.
– Мне нравится эта девчонка, – она улыбнулась Линкольну.
Он вздохнул.
– Ной, я займусь ее исцелением. Ты все равно не сможешь вылечить ее с раненым плечом.
Серийный подмигиватель обдумал слова Линкольна.
– Ты уверен, что она не будет против?
Я усмехнулась.
– Мне не нужен целитель. Начнем.
Если эти парни решат, что меня нужно исцелять после татуировки, – они всегда будут считать меня слабой. Мне нужно было показать, что я не стеклянная.
Марлин усмехнулась.
– Вот это решимость. Берите пример, мальчики.
Я одарила ее заговорщицкой ухмылкой и протянула левую руку.
Глубоко вздохнув, Марлин наклонилась ко мне с жужжащей машинкой. Ее глаза вспыхнули серебром, и только в тот момент я поняла, что она была светлым магом.
– Lux sancta[2], – прошептала она. Из тату-машинки вырвался луч белого света, пронзивший мое предплечье. Игла опустилась на кожу, и я испытала ужасную, жгучую боль.
– Твою ж-ж-ж-ж!.. – закричала я.
У меня болело абсолютно все! Словно каждая клеточка моего тела была охвачена огнем.
Линкольн протянул руку, которая начала светиться оранжевым, и я резко повернула голову в его сторону.
– Не прикасайся ко мне. Я не хочу помощи от человека, который считает меня мусором под своими ногами, – выплюнула я.
Его лицо исказилось от обиды, я поняла, что зашла слишком далеко. Если в нем и оставалась хотя бы капля симпатии ко мне, то в этот момент она исчезла навсегда.
На скулах Линкольна заиграли желваки, и он резко выпрямился, скрестив руки на груди.
– Тогда я пойду следить за периметром, – заявил он с едва сдерживаемым гневом.
Когда боль усилилась, мне захотелось крикнуть, чтобы он вернулся, но вместо этого я прикусила язык. Со мной случались вещи и похуже. Кроме того, этот парень всегда смотрел на меня свысока, и я не хотела показывать, что он мне нужен. Слишком много чести.
Через час у меня случился первый приступ тошноты.
– Меня сейчас вырвет! – Мар убрала татуировочную машинку как раз в тот момент, когда я спрыгнула с кушетки и согнулась над мусорной корзиной возле ее стола.
– Позвони Линкольну, – скомандовала она, поворачиваясь к Даррену, который стоял рядом и подбадривал меня все это время.
– Нет, – крикнула я в промежутке между приступами. Мы закончили только первую татуировку. Оставалось еще три, и, хотя мне хотелось умереть, моя гордость была сильнее.
Марлин протянула мне полотенце и вздохнула.
– Послушай, детка, я все понимаю. У вас с Линком не самые лучшие отношения, но ты просто не выдержишь без его помощи.
Проклятье.
– Может, я вернусь завтра? – с надеждой спросила я.
Она покачала головой.
– Во-первых, к завтрашнему дню из крови выветрится вся магия. Во-вторых, эти татуировки не позволят твоей пробуждающейся силе уничтожить твое земное тело.
Мои глаза чуть вылезли из орбит. Я слышала историю о селестиале, который сбежал сразу после Пробуждения, и Армия Падших не смогла найти его вовремя. Он превратился в пылающий шар света и просто взорвался от переполняющей его силы. Я всегда думала, что это просто нелепый слух.
В дверях появился Линкольн. Он возвышался надо мной во всем своем великолепии, пока я вытирала рвоту с подбородка. Его взгляд упал на синюю татуировку Михаила: точно такую же, как и у него. Кожа на моем предплечье покраснела и опухла.
Линкольн промолчал, и это стало самым умным поступком, который он совершил за весь день. Вместо этого он просто протянул руку, чтобы помочь мне подняться.
Я могла бы гордо отказаться от его помощи, но у меня просто не осталось сил. Протянув здоровую руку, я сжала его ладонь. Как только мы соприкоснулись, по моему телу пробежал электрический разряд, и я чуть не отскочила назад. Его рука начала светиться оранжевым, и моя боль исчезла, сменившись приятным теплом.
Я вздохнула от удовольствия, забираясь обратно на кушетку.
– Ты прямо как обезболивающее, – устало пробормотала я.
Линкольн ничего не ответил, но уголки его губ дрогнули.
– А ты как ожог третьей степени.
Я усмехнулась.
– Да ладно тебе, я не настолько ужасна. Может, как ожог второй степени?
Уголки его губ дернулись еще сильнее, и у меня появилась новая миссия: увидеть, как он улыбается. Я не сомневалась, что у него была отличная улыбка. Как и у всех красивых идиотов.
Раздалось жужжание тату-машинки, и вся моя нервная система пришла в действие. Сжав ладонь Линкольна, я вздрогнула, когда игла коснулась моей кожи. Но в тот же момент боль исчезла, а ей на смену пришло странное онемение. Я все еще испытывала неприятные ощущения, но теперь мне было намного легче. Линкольн еще крепче сжал мою руку, и, подняв глаза, я увидела, что его темные брови сошлись на переносице, а прядь волос прилипла к вспотевшему лбу.
Интересно.
После мучительного часа, полного боли, это стало долгожданным облегчением, и меня начало клонить в сон. Не так сильно, чтобы по-настоящему заснуть, но вполне достаточно, чтобы я могла опустить голову, закрыть глаза, дать отдых своей потрепанной нервной системе.
Я даже не заметила, как Марлин закончила вторую татуировку.
– О’кей, я никогда не делала больше двух татуировок. Где мы разместим остальные?
– На голени? – предложил Даррен.
Я широко распахнула глаза.
– Боже мой, нет. Татуировки на голенях делают только полные мужчины из байкерских клубов.
Марлин расхохоталась.
Вдруг мы с Линкольном осознали, что все еще держимся за руки. Он торопливо отошел от меня, и боль тут же вернулась. Вытирая ладонь о джинсы, он посмотрел на Марлин.
– Разве расположение меток имеет значение?
Она пожала плечами.
– Нет.
Мой взгляд метнулся к фотографии, на которой была изображена девушка в бикини. Между ее ребер, прямо под грудью, красовалась татуировка в виде сердца со словом «мама» в середине.
– Может, под грудью? – спросила я.
Марлин удивленно посмотрела на меня.
– Это болезненное место.
У меня отвисла челюсть.
– Это шутка? Что, есть менее болезненные места? Ты пронзаешь мою кожу раскаленной световой иглой. Думаю, больно будет везде.
Она усмехнулась.
– Как хочешь, детка.
Я легла на спину и подняла топ, заправив его за нижнюю часть лифчика. Взгляд каждого из парней – даже Линкольна – на мгновение скользнул по моему животу. Затем они быстро отвернулись, а кто-то даже неловко прочистили горло.
– Да ладно вам, это всего лишь пупок. Повернитесь обратно. – Они послушались, но теперь не сводили глаз с моего лица.
– Довольно симпатичный пупок, – заметил Даррен.
Это вызвало у меня улыбку.
– С завтрашнего дня мне придется ходить на занятия, и я подумала, что было бы неплохо скрыть хотя бы некоторые странности. У меня уже есть черные крылья, так зачем выставлять напоказ еще и татуировки?
Марлин нахмурилась.
– Я бы хотела сказать, что академия намного лучше средней школы и что там нет жестоких одноклассников, но это было бы ложью. Академия Падших – это средняя школа на стероидах.
От ее слов меня охватило волнение, но я решила не подавать вида.
– Я выросла в плохом районе с кучей демонов. Меня не пугают разодетые Барби из богатых семей, которые думают, будто они лучше всех на свете.
Мне это удалось. Я заставила Линкольна улыбнуться, и, как оказалось, у него на щеках были ямочки. Поймав мой взгляд, он мгновенно нахмурился, но я уже все увидела. Он считал меня смешной.
Еще одно очко в мою пользу.
О нет, как я могла забыть? Я же его ненавижу. Из-за того, что Линкольн помог мне унять боль, я совсем забыла, какой он грубый. Это затуманивало мой разум, играло злую шутку с моими эмоциями.
Марлин снова включила тату-машинку, и я собралась с духом, зная, какой скандал ждет меня дома. Возможно, мама легче воспримет мои татуировки, если будет знать, что без них я бы просто взорвалась. Агония вспыхнула с новой силой, и я выругалась себе под нос.
– Почему? – воскликнула я, хватаясь за край кушетки. – Разве кровь ангела не считается священной? Почему в ней нет обезболивающего? – Боль пронизывала меня от пальцев ног до самой макушки, и мне начало казаться, что раскаленная игла уже добралась до самых отдаленных уголков моей души.
Марлин ухмыльнулась.
– Ты не первая, кто задает этот вопрос.
Теплая рука Линкольна снова обхватила мою ладонь. Я тяжело сглотнула, чувствуя, как у меня внутри разливается жар. Моя рука утонула в оранжевом свечении, и боль заметно уменьшилась.
Фух.
Шия не поверит ни единому слову, когда я перескажу ей события сегодняшнего дня. Я даже не знала, как описать все произошедшее. В этот момент на меня нахлынуло осознание того, что я спала всего пять часов, а ведь мне еще предстояло работать до самого вечера. После того как мы закончим с татуировками, я вернусь в Город Демонов, чтобы отчитаться перед моим новым начальником. Начальником моей мамы. Он занимался оживлением мертвых, а я не была некромантом: это означало, что мне дадут самую дерьмовую работу из всех возможных. Скорее всего, я буду отмывать трупы в его «клинике», пока не закончу академию и не научусь использовать свои силы.
А что потом? Я буду сражаться против Армии Падших? Неужели мне придется убить кого-нибудь из присутствующих в этой комнате?
О нет, во что я ввязалась?
Пока Марлин делала мою третью татуировку, я потеряла сознание.
– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Линкольн, когда я пришла в себя.
– Слишком много магии. Мне еще не приходилось делать целых четыре метки, – объяснила Марлин.
– Заканчивай. Мне срочно нужно поесть, – пробормотала я.
Линкольн нахмурился.
– Закажи ей пиццу, – рявкнул он, поворачиваясь к Ною, который все это время читал журналы. Рана на его плече уже начала затягиваться.