– Действительно громкие слова. – Я осторожно взял в руки винтовку. – Впрочем, давайте посмотрим.
Вопросов все еще было куда больше, чем ответов, однако любопытство победило. Судаев смог подцепить меня на крючок, и первым делом я принялся изучать, что же он привез с собой.
Новое творение напоминало одновременно и привычную «трехлинейку», и то, что я уже опробовал в Зеленой Роще, и даже скорострельный пистолет – но определенно не было ни тем, ни другим, ни уж тем более третьим.
Деревянные приклад и цевье с ручкой; сам корпус – из стали. Из-за него-то винтовка и казалась непривычно-угловатой и плоской. Заметно короче «трехлинейки», полегче, будто Судаев почему-то пожалел металла на ее изготовление… и все-таки довольно увесистая. Скорее всего, из-за длинного изогнутого магазина. Чересчур массивного для такой конструкции – во всяком случае, на первый взгляд. Туда помещался явно не десяток патронов и даже не два, а, пожалуй, все тридцать или даже больше штук. Тем не менее это не так уж портило баланс оружия и наверняка не помешало бы стрелять лежа.
Часть деталей остались без воронения, кое-где по краям торчали металлические заусенцы, а лак на дереве еще немного прилипал к пальцам. Да и в целом винтовка выглядела так, будто ее собрали из того, что попало под руку, а в завершение еще и от души обработали напильником. Судаев явно заканчивал свое очередное детище в спешке – и в спешке же вез сюда, в Елизаветино, чтобы показать мне лично.
Только – зачем?
– Я много беседовал с теми, кто вернулся живым из Зеленой Рощи. И все говорили примерно одно и то же: винтовка тяжелая, сильная отдача. Патрон слишком мощный для стрельбы очередями. Фактически приходится работать одиночными, – принялся объяснять Судаев. – Можно сказать, я создал скорее что-то вроде легкого пулемета. Для Одаренного это не так важно, вот только если нужно вооружить рядовых солдат, подобное не имеет смысла.
– Пожалуй. – Я вспомнил собственные ощущения. – Вы сделали неплохое оружие. Крупный и сильный человек вполне с ним справится, но…
– Именно! – закивал Судаев. – Армии нужно что-то полегче и попроще, пусть даже ценой дальности боя и дульной энергии. В реальном бою редко приходится стрелять на сотни метров – зато куда важнее возможность выпустить побольше пуль. А еще – носить с собой патроны, перезаряжать… Этот образец сделан под японский патрон.
– Винтовка «Арисака»… – Я на мгновение задумался, вспоминая классы покойного Мамы-и-Папы. – Калибр шесть с половиной миллиметров, масса пули…
– Да, ваше сиятельство! – тряхнул головой Судаев. – Именно такое оружие и нужно пехоте. Чуть меньше пороха, гильза короче, чем у «трехлинейки», легче пуля – из-за этого снижается отдача и можно вести огонь очередями. Плюс – увеличенный боезапас на двадцать четыре патрона… Желаете попробовать?
– Нет… пожалуй, нет. – Я на мгновение представил, что сотворят дед с Андреем Георгиевичем, если я вдруг примусь палить из этой штуковины у реки за усадьбой. – Не вижу никаких причин не верить вам на слово, Алексей Иванович.
Соблазн был велик, и я все-таки сделал над собой усилие и ограничился тем, что повертел винтовку в руках, а потом уперся прикладом в плечо, взялся за деревянную ручку на цевье и прицелился в сторону дороги. Оружие показалось чуть перетяжеленным в центральной части – зато удобным и хватким. Недоставало разве что пистолетной рукояти, как на американских образцах, которые я в свое время видел; развесовка пока еще оставляла желать лучшего, магазин немного мешал, норовя зацепиться за локоть… И все-таки в новой конструкции Судаева определенно что-то было.
– Конечно же, я привез не готовую модель… Это даже прототипом-то назвать сложно. – В голосе Судаева на мгновение прорезалось смущение. – Пока что схема очень сырая. Нужно почти полностью переделать затворную группу, чуть укоротить ствол. Использовать вместо дерева пластик – это позволит еще облегчить оружие… а заодно и сам процесс изготовления. Но самое главное – здесь. – Судаев протянул руку и коснулся магазина. – В первую очередь нужно разработать подходящий патрон. Японский как полноценный винтовочный все-таки тяжеловат. И к тому же он…
– Японский, – улыбнулся я. – Прекрасно вас понимаю, Алексей Иванович.
– Такое оружие, – Судаев снова ткнул пальцем в железку в моих руках, – может перевернуть само представление о пехотном бое. И дело, конечно же, не в механизме… не только в механизме или патроне. Сама ваша идея создать оружие, которое будет сочетать в себе достоинства винтовки и полноразмерного автоматического пистолета… пожалуй, я бы до такого не додумался. Если испытания пройдут успешно, это назовут конструкцией Горчакова-Судаева!
Оружейник выглядел дерганым и непривычно-суетливым, будто по пути в Елизаветино опрокинул десяток кружек кофе… а то и чего покрепче. И это настолько не вязалось с его обычным поведением, что мне стало даже забавно наблюдать, как он скачет вокруг, продолжая рассказывать о своем новом детище.
– Пусть будет просто «автоматическая винтовка Судаева», – махнул я рукой. – В конце концов, моей заслуги здесь почти никакой. Да и не настолько уж я честолюбив, чтобы…
– Думаете, в вашу честь назовут улицу или целую площадь? – сердито буркнул Судаев.
Что-то его явно задело. Вряд ли отказ разделить с ним лавры будущей славы – скорее уж само отношение, которое наверняка показалось оружейнику чересчур легкомысленным.
– Не вижу никаких причин переименовывать в мою честь ни улицу, ни проспект, ни уж тем более площадь. – Я улыбнулся и пожал плечами. – У них у всех уже есть вполне подходящие названия, и менять их не следует.
– А если речь пойдет об улицах в городах, которые пока еще принадлежат германскому рейху? – Судаев недобро усмехнулся. – Не сейчас, конечно же. После войны.
– Которую еще предстоит выиграть, ваше благородие.
Странно, но разговоры о непременной грядущей победе – как и тогда, с Шестопаловым – не вызывали у меня ничего, кроме раздражения. Судаев прекрасно делал свою работу – пожалуй, лучше любого конструктора-оружейника во всей Империи. Вряд ли он побоялся бы доверить даже собственную жизнь автоматической винтовке с нашей фабрики, и все же для него война скорее была возможностью испытать в деле свои разработки. Судаев не отличался сентиментальностью… да и вообще эмоций в нем было примерно столько же, сколько в инструментах, наполнявших его обитель в городе.
А я еще не успел забыть имена парней и мужчин, не вернувшихся из Зеленой Рощи.
Тридцать два человека. Тридцать два конверта со свидетельствами о смерти, письмами и документами на компенсацию. И все до единого я вручил лично. Женам, сестрам, матерям и отцам – седым старикам с лицами, будто высеченным из камня: почти три четверти погибших были потомственными вояками. Разумеется, они знали, на что идут, – как знали и их семьи. Меня благодарили без слез на глазах, иногда даже называли чуть ли не спасителем… Но вряд ли хоть кто-то втайне не желал, чтобы я сам остался лежать на отмели вместо их сына или мужа.
– Думаете, императорская армия проиграет войну?
– Нет. Более того – я не допускаю даже мысли о подобном. – Я спокойно выдержал суровый взгляд Судаева. – Но не стоит делить шкуру медведя до того, как он испустит дух. Сейчас солдаты его величества сражаются с сильнейшей армией Европы.
– Значит, им нужно оружие, и чем раньше – тем лучше. – Судаев чуть ли не силой отобрал у меня винтовку. – Я хочу, чтобы вы как можно скорее получили патент и отдали распоряжение приступить к работе.
– Можете считать, что распоряжение у вас уже имеется, – кивнул я. – А что касается патента – на заводе определенно есть те, в чьи прямые обязанности входит…
– Я не хочу к ним обращаться. – Судаев швырнул сверток с винтовкой куда-то на заднее сиденье. – Слишком долго!
– Немногим дольше, чем тратить время на дорогу сюда – да еще и в такой час… – медленно проговорил я и, прищурившись, уточнил: – Вы ведь явились ко мне не поэтому? Верно, Алексей Иванович?
– Да, ваше сиятельство. – Судаев потупился и зачем-то убрал руки в карманы. – Есть… и другая причина.
– И какая же? – Я отступил на шаг и нахмурился. – Если уж вы появились здесь в такую рань – хотя бы потрудитесь…
– Я не доверяю своему окружению! – прошипел Судаев и, оглядевшись по сторонам, продолжил: – Вы не хуже меня знаете, что́ сейчас происходит в стране. Не хотелось бы, чтобы чертежи или, не дай Бог, образцы попали не в те руки.
– Что ж… Могу понять. – Я на мгновение задумался. – Не могу гарантировать, что работа нашей службы безопасности полностью лишена изъянов. И все же это весьма серьезное обвинение… Вы подозреваете кого-то конкретно, Алексей Иванович?
– Если я начну рассказывать о своих подозрениях – вам придется уволить сотни две человек, – мрачно ухмыльнулся Судаев. – И самое отвратительное, что без некоторых из них я не могу обходиться и дня. Что бы там ни говорили, над вашим оружием работает целая группа талантливых конструкторов и станочников. Одному человеку такое попросту не под силу.
– Догадываюсь, – вздохнул я. – Но тогда – что вы предлагаете?
– Принять меры. Хотя бы усилить охрану… и наладить учет. Признаться, я сам порой не слишком аккуратен и не всегда могу вспомнить, что еще лежит в каком-нибудь ящике – а что уже давно разобрано на запчасти. И все-таки мне кажется, – Судаев виновато втянул голову в плечи, – что несколько образцов… пропали.
Так себе новости. Не то чтобы я готов был незамедлительно разделить подозрительность оружейника – он явно волновался сверх меры и, похоже, чуть ли не готовился устроить на заводе самую настоящую охоту на ведьм. И все же.
– Я не оставлю подобное без внимания… разумеется. – Я сложил руки на груди. – И все же напоминаю, что следить за своими образцами и за группой разработчиков – в первую очередь ваша собственная задача, Алексей Иванович.
– Я знаю, – огрызнулся Судаев. – Делаю все, что от меня зависит. И, как видите, даже немного больше… Эту винтовку я собирал лично, один.
– И замечательно. – Я склонил голову. – Тогда завтра я непременно велю Настасье Архиповне заняться патентом. Ей мы оба можем доверять, как самим себе.
– Почему только завтра?!
– Алексей Иванович, пожалейте несчастную девушку, – усмехнулся я. – Сегодня у Настасьи Архиповны выходной… И у меня, вообще-то, тоже.