Часть вторая. Мир теней
И суеверные твердят – там призраки живут!
Король и Шут «Проклятый старый дом»
Они стояли на краю огромной долины, устланной мягкой, шелковистой на вид травой, колеблющейся от налетающего ветерка, и удивленно озирались.
Вдали высились горы, где-то по правую сторону смутно виднелся лес, доносился звук бегущей воды. Кругом было пасмурно, словно дождь из обычного мира шел и в мире теней, словно осень царила и там, и здесь одновременно.
– И куда мы теперь?.. – Алекс закусил губу, созерцая горы впереди. К ним идти почему-то не хотелось.
– И это он меня спрашивает, – Дориан хмыкнул и, поежившись, обнял себя руками, – Хотел воли – вот, наслаждайся.
Позади послышался смутный шорох, и оба путешественника обеспокоенно обернулись. Александр придушенно вскрикнул и, сжав собственное горло, недоверчиво попятился; Коурсен, хмурясь, тоже невольно отступил.
За спинами их вились тени, – те самые черные тени, темные твари, как метко окрестил их Алекс, угрожающие и непонятные, то приближающиеся, то отдаляющиеся.
– А этим-то чего надо… – молодой человек рефлекторно сжал руки в кулаки, – Ты же говорил, что ночь темна?..
Ответить призрак не успел.
– Ночь темна! – раздался чей-то грозный, глухой голос, и одна из теней, отделившись от общей стаи, подлетела ближе.
Они вновь отступили, не слишком представляя, чего от нее ждать. Призрак, ощутимо испуганный, непроизвольно шагнул за спину своего живого спутника, явственно прикрываясь им.
Тень вилась, замерев в воздухе, как будто рассматривала, изучала их, а затем… затем вдруг начала расти, увеличиваясь в размерах и, не успели они опомниться, как вместо темной твари перед ними оказался человек – молодой парень лет двадцати пяти. Он был черноволос, темноглаз, смугл и, словно этого казалось мало, и облачен был во все черное – начиная с наглухо застегнутого плаща и заканчивая черными ботинками.
Он окинул вновь прибывших острым взглядом и, чуть повернув голову в правую сторону, воззрился на них искоса. Стало видно, что мочка левого уха у него проколота, и в ней висит серьга в виде маленького замочка.
Дориан, быстро оглянувшись на перепуганного духа, сглотнул. Сам он особенного страха не испытывал, питал разве что вполне объяснимое беспокойство, не зная, как их примет внезапно явившийся молодой человек, не зная даже, кто он такой и что представляет из себя. Было ясно, что он относится к темным тварям, но ведь вряд ли сами эти тени так называли себя! Пожалуй, так можно и оскорбить по незнанию, случайно брякнув не то…
Незнакомец еще раз окинул их внимательным взглядом и, остановившись, наконец, на живом, немного повернул подбородок, явственно заинтересовавшись.
Затем вдруг сделал шаг вперед и протянул к опешившему Коурсену руку открытой ладонью вверх.
– Привратник! – голос его звучал уже не так грозно и не так глухо, в нем даже послышались приветливые нотки.
Дориан напряженно прижал руки к груди, не решаясь коснуться нового собеседника.
– Н… не сказал бы, простите.
– Нет? – неизвестный с видимым удивлением опустил руку и, еще раз оглядев человека, нахмурился, недоверчиво добавляя, – Живой?..
– Живой, – Дориан тяжело вздохнул, начиная постепенно ощущать собственную необычность, – Я… сопровождаю призрака, он заточен несправедливо…
Собеседник вскинул руку, прерывая его, и парень умолк. Судя по всему, мнением его здесь не интересовались, требовали лишь четкие ответы на четкие вопросы.
– Имя, – это уже был не вопрос, а приказ, и он немного смутился. Уточнения, чье имя требуется назвать, не последовало, и как отвечать, понять было немного затруднительно.
– Дориан Коурсен, – тем не менее неуверенно отозвался он и, подумав, прибавил, – Я. Призрак – Алекс…
– Александр Шеа, – дух, наконец, решивший, что тоже должен поучаствовать в беседе, осторожно шагнул вперед, – И я не имею чести знать…
Молодой человек нахмурился, вновь останавливая разговорившегося собеседника жестом.
– Я – привратник, – коротко молвил он и, оглянувшись на продолжающие виться позади тени, уточнил, – Мы все. Арнон Ландау, – он склонился в легком поклоне и неожиданно протянул руку Дориану, – Коурсен… ты тот, кто пишет о душах?
– Призраках, – писатель, очень польщенный тем, что о нем слышали даже здесь, в мире теней, улыбнулся и приветливо пожал руку нового знакомого, – Не думал, что здесь знают меня… – он замер на полуслове и, опустив взгляд на ладонь в своих пальцах, неуверенно разжал их, – Ты холодный…
– А ты горячий, – последовал совершенно спокойный ответ, – Здесь таким не место, в этом мире все холодно. В этом мире все туманно, здесь живут тени! Ты сопровождаешь его?
– Так! – Алекс, в конце концов не выдержав, резко шагнул вперед, упирая руку в бок, – Послушай, привратник, Ландау или как тебя там, Дориан мне не хозяин, а я не комнатная собачонка, чтобы меня игнорировать! Мы оказались здесь по моей просьбе, по моему настоянию, потому, что мной движет желание!..
Арнон медленно повернул голову, окидывая нового собеседника ледяным взглядом. Тот, невольно поморщившись, приподнял подбородок – взгляд имел силу, отталкивал, ставил на место, но Шеа был горд и сдаваться не хотел.
– Мне известно твое желание, призрак, – говорил молодой человек медленно, нарочито неспешно, давая сполна прочувствовать вес каждого слова, – И ты здесь. Воспользовался новолунием, чтобы проскользнуть мимо привратников, привлек на свою сторону человека… Если тебе не удастся выполнить задуманное – ты умрешь, призрак. Таково правило.
– Странное правило, – Дориан, поспешно вмешиваясь, аккуратно отодвинул явственно растерявшегося друга, – Арнон… прости, что я по имени, но все-таки. Если уж ты предпочитаешь говорить со мной… может, укажешь нам путь? Мы… немного заблудились, если так можно сказать.
– Путь? – Ландау красиво изогнул бровь, снова поворачиваясь к прежнему собеседнику, – Я не могу позволить вам идти свободно. Он – беглец, а ты – живой, Дориан. Вам не место здесь обоим, но дороги обратно нет… Я отправлюсь с вами. Но пути я не знаю.
Алекс, услышав последнее признание, красноречиво закатил глаза. Привратник раздражал его, бесил, а тот факт, что он, навязываясь им в спутники, даже не может оказать помощи, заставлял испытывать почти ярость.
– И зачем ты нам тогда нужен? – мужчина фыркнул, скрещивая руки на груди, – Лучше уж мы сами, а когда вернемся…
– Я вам, быть может, и не нужен, – Арнон не пытался повысить голос, говорил все так же ровно и спокойно, однако, к словам его нельзя было не прислушиваться, – Как и вы мне не нужны. Но вы оказались здесь вопреки всем законам, вы – нарушители и спустить глаз с вас я не имею права. Я отправляюсь с вами, – более добавлять он ничего не стал, лишь уверенно шагнул куда-то вперед, в сторону скрывающихся на горизонте гор.
Дориан, быстро глянув на своего друга и спутника, виновато пожал плечами, и последовал за привратником. Шеа, раздраженный сверх всякой меры, демонстративно дернул подбородком, но тоже зашагал следом.
Коурсен, ушедший немного вперед, находящийся на несколько шагов позади Ландау и на шаг впереди призрака, чуть притормозил и, оглянувшись на последнего, быстро улыбнулся.
– Он тебе не нравится, – говорил молодой человек негромко, не желая, чтобы новый знакомый услышал его слова. Алекс раздраженно дернул плечом.
– Он – темная тварь, парень, один из. С чего бы это он мне должен нравиться? Тем более, что меня он явно считает злодеем, который задумал против тебя что-то ужасное.
– Иначе и быть не может, – Арнон, не оборачиваясь, улыбнулся, – Мне непонятно, каким образом такой человек, как Александр Шеа сумел склонить живого на свою сторону.
Мужчина остановился, словно налетев на стену и, приоткрыв на мгновение рот, будто собираясь что-то сказать, гневно выдохнул. Привратник, на его взгляд, перешел все границы и такое поведение он спускать ему не хотел.
– Я не злодей, Ландау! – он наконец-то нашел в себе силы говорить, – Ни преступник, ни убийца, я не сделал ничего плохого!..
– Но и ничего хорошего, – молодой человек, наконец, остановился и, обернувшись к собеседнику, в упор глянул на него, – Ни плохой, ни хороший, Шеа, – никакой. Обезличенный. Бездушный. Эгоистичный. Нет, ты не делал ничего плохого, потому что ты делал исключительно то, чего хотел сам. Плевал на других, не желал никого слушать…
Алекс стиснул руки в кулаки. Голос его при ответе напоминал шипение озлобленной змеи.
– Не тебе меня судить!
– Мне, – Арнон немного склонил голову набок, не сводя с него взгляда, – Я – привратник, Шеа, и мне известно все о твоей жизни. Мы, привратники, судим таких, как ты и выносим приговор. Ты заслужил свою кару, хотя сумел убедить своего живого друга, что пленен несправедливо. Скажи мне, призрак… сделал ли ты хоть что-то полезное в своей жизни?
Александр не ответил, демонстративно отворачиваясь. Дориан растерянно переводил взгляд с одного из собеседников на другого, не зная не только, что говорить, но и что думать.
Ландау медленно растянул губы в улыбке и, на несколько секунд смежив веки, обратил взгляд темных глаз к живому. Теперь обращаться он предпочитал уже исключительно к нему.
– Дом Александра и в самом деле некогда считался самым богатым в округе, Дориан. Его родители были людьми обеспеченными, и о сыне заботились как надо – умирая, они оставили ему целое состояние. Сколько тебе было, призрак? – он быстро глянул на молчаливого Алекса, – Кажется, как раз тридцать пять, не правда ли? После их смерти твоя душа перестала взрослеть, ты застыл… Состояние было велико, с его помощью ты мог бы свершить многое. Но ты предпочел жить на широкую ногу, предпочел тратить его впустую, полностью игнорируя других людей и чужие нужды. Они ведь приходили к тебе… – Арнон вздохнул, вновь мягко улыбаясь, – Приходили, просили. Александр закрыл дверь пред носом у просящих, Дориан. Предатель, не способный ценить даже тех, кого называл друзьями, жестокосердный, безжалостный… В твоих глазах он все еще достоин доверия?
– Я не предатель! – Шеа, рывком вновь повернувшись к привратнику, надвинулся на него, сжимая руки в кулаки, – Да, я… возможно, раз или два я отказал этим нытикам, что умоляли меня поделиться с ними деньгами, но так поступают многие! Я никого не предавал!
– А Риан? – Арнон чуть сузил глаза, немного опуская при этом голову, и взгляд его стал проницательным. Алекс поперхнулся на полуслове и умолк; Дориан нахмурился.
– Риан… – он мотнул головой, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это странное имя и, наконец сообразив, изумленно моргнул, – Подожди, Риан! Это… тот Дориан, о котором ты мне говорил?
– Именно, – ответ последовал не от молчаливого и мрачного Александра, а от его безжалостного оппонента, – Риан, Дориан… лучший друг Александра Шеа, самый близкий, ближе которого просто не может быть. Друг, к которому он не пожелал прийти в больницу, и чьи похороны он проигнорировал.
– Я просто не мог! – мужчина, защищаясь, взмахнул рукой, – Ты ничего не знаешь, дурак! Когда это произошло, я уже начинал слепнуть…
– Твое «начинал слепнуть» значило, что ты не можешь различить мелкие буквы с расстояния в пять шагов, – безжалостно парировал Ландау, – Не пытайся оправдаться передо мною, призрак. Ты предал человека, которого громко называл другом, предал его из-за собственного эгоизма и лености. Ты не захотел…
– А ты не думаешь, что мне было просто больно?! – Алекс, выведенный из себя уже полностью, почти закричал, – Что мне было больно видеть его на больничной койке, и еще больнее – в гробу?! Я не хотел… я не мог!..
– Иногда следует переступать даже через свою боль, если близкий тебе человек нуждается в поддержке, – последовал ледяной ответ, – Дружба – понятие обоюдное, Александр. И если ты осмелился назвать кого-то другом – будь готов ответить за свои слова. Но ты не был готов. Тебе нравилось это слово – «друг», нравилось знать, что в твоей жизни есть человек, готовый пожертвовать ради тебя всем, но сам ты жертвовать ради него не желал. Ты предал его, предал в последний раз в его жизни, и этого предательства тебе уже не искупить…
Коурсен, видя, как все больше мрачнеет и даже как будто сгибается под гнетом жестоких, острых слов его новоявленный приятель, нахмурился, предпочитая вступить в беседу.
– А где сейчас этот Риан, Арнон? Если ты говоришь, что он умер, он…
– Он здесь, – привратник опустил подбородок, – Он свободен. И, должен заметить – ни разу он не спросил меня об Александре Шеа.
Алекс вздрогнул и, отвернувшись, застыл, приподнимая подбородок. Горечь душила его, давила изнутри, разрывала на части, и он не знал, как ее подавить. Тяжесть собственного проступка, своего предательства вдруг как-то внезапно навалилась на него, заставляя осознать себя, заставляя прочувствовать сполна боль. Ту боль, что, должно быть, когда-то испытал его лучший друг… или тот, кого он называл так.
– Я не понимаю, зачем ты говоришь это все сейчас, – Дориан, решительно беря дело в свои руки, немного расправил плечи, пытаясь заслонить призрака собой, – Все мы при жизни совершаем ошибки, от этого никуда не деться, но, Арнон… ты ведь не думаешь, что я сейчас брошу все, брошу Алекса здесь и вернусь в мир живых?
Ландау равнодушно отвернулся.
– Обратной дороги нет, – бросил он через плечо, – Но ты должен знать, ради кого рискуешь жизнью, живой. Нам пора в путь – ваше время длиться лишь до следующего новолуния.
– Ты же не знаешь дороги, – говорил Шеа глухо, однако, изо всех сил пытался держать себя в руках, – О каком пути ты говоришь?
– О том, что известен знающим, – последовал спокойный, уверенный ответ.
Призрак закатил глаза, всплескивая руками.
– Час открытия! Дорогу знает тот, кто ее знает – гениально!
– Подожди, – Дориан махнул в сторону приятеля рукой, сверля внимательным взглядом затылок привратника, – Знающие… им известен путь… – он качнул головой, – А к знающим ты нас провести можешь?
Привратник молча склонил голову и, не удостаивая собеседника ответом, уверенно продолжил путь, следуя вперед, к горам.
Призрак поморщился и, покосившись на своего живого друга, вновь направился за ним. Коурсен молча зашагал рядом.
– Дориан… – прошло уже несколько минут, когда Алекс, наконец, решился подать голос, – Слушай… все, что он говорит – правда, это так, но… Но миновали годы! За пятьдесят лет у меня было время подумать, я не повторю прошлых ошибок! Поверь мне… – он прижал руку к груди в области сердца, – Поверь – я не предам тебя! Клянусь…
– Время покажет, – молодой человек быстро улыбнулся, и предпочел не продолжать разговор.
В душе его царил сумбур. Слова привратника, а особенно то, что Алекс подтвердил их истинность, безусловно, заронили семя сомнения в его душу, но… разве не сам Арнон сказал, что назад дороги нет? Он должен помочь Александру Шеа, каким бы тот ни был при жизни, помочь ему обрести новую жизнь и надеяться, что тот станет более хорошим человеком, чем был когда-то. А еще надеяться, что предан он им все-таки не будет.
***
– Мне холодно, – Дориан поежился, обнимая себя руками и, мечтательно вздохнув, внезапно замер на одном месте, – Вот черт! Камин!
– Здесь каминов нет, – Алекс, мимолетно оглядевшись, удивленно покосился на друга, – Да и такие выражения в этом месте…
Коурсен недовольно махнул рукой. Ему сейчас было не до церемоний.
– Я забыл потушить камин перед тем, как мы ушли, думал, что вернемся быстро… А если пожар?
Арнон, при последнем слове почему-то вздрогнувший, быстро улыбнулся и опустил ресницы. Спутники его этого не заметили.
– Прекрати паниковать, – призрак нахмурился, упирая одну руку в бок, – Я пятьдесят лет жег дрова в этом камине и, как ты помнишь, дом абсолютно цел… ну, может, не абсолютно, но точно не сгорел. Хотя, может и стоило его сжечь… – он тяжело вздохнул и почесал в затылке.
Привратник, легко угадав, что скрывается за последними его словами, быстро улыбнулся, поднимая взгляд.
– Так просто от своего наказания ты бы не избавился, призрак. Не будь дома – ты был бы прикован к месту, где он был. Не беспокойся, Дориан, – он повернулся к другому собеседнику, – Твоему дому ничто не угрожает. Камин прогорит и потухнет, как ему суждено, никаких катастроф тебя не ждет. Пока.
– Воодушевляет, – парень недовольно передернул плечами и, обхватив себя руками крепче, сжался, силясь согреться, – И мне все еще холодно.
– Тебе холодно, потому что ты горячий, – Арнон усмехнулся и неожиданно коснулся запястья собеседника своими ледяными пальцами, – Это мир теней, Дориан, это время теней, здесь все холодно. Чувствуешь? Я не мерзну, ибо температура моего тела ниже, чем та, что царит вокруг.
Коурсен демонстративно шмыгнул носом и старательно высвободил руку из хватки холодных пальцев.
– Не морозь меня еще больше, будь добр. Неужели здесь не бывает солнца?..
– Он же сказал – это время теней, – Алекс, хмыкнув, сунул руки в карманы, – А тени не живут при солнце, парень, они существуют во мраке. Радуйся, что здесь хотя бы не ночь, а просто пасмурно.
– Я в восторге, – мрачно отреагировал Дориан и, тяжело вздохнув, уверенно шагнул вперед. Арнон остановил его, схватив за локоть.
– Осторожно, – говорил он спокойно, без волнения, очень ровно и равнодушно, и молодой человек, увидев, что взгляд привратника устремлен вниз, удивленно опустил свой. Ничего жуткого увидеть он не ожидал – в конце концов, Ландау ведь был спокоен! Но в ожиданиях своих ошибся.
Возле его ног, среди травы, берясь ниоткуда и уходя в никуда, невидимая и незаметная, рассекала землю глубокая черная щель, пропасть, жуткая, манящая, затягивающая и заставляющая холодеть сердце.
Дориан отшатнулся, испуганно сам хватаясь за спутника.
– Что… откуда она здесь?!
– Она здесь была всегда, – безразлично отозвался привратник, – Это ты не должен был оказаться здесь. Неужели ты думал, что путешествие по миру теней будет для тебя легким?
– Нет, я не думал… – парень еще раз покосился на пропасть, на краю которой стоял и поспешно отступил, – То есть, я, конечно, предполагал, что все будет не очень просто, но не думал… У вас тут что, землетрясения бывают?
Арнон чуть приподнял уголок губ, показывая, что вопрос собеседника склонен полагать забавным.
– Расселина была здесь всегда, – спокойно повторил он, – Она – часть мира теней, одна из частей его… Ты видишь тьму внизу. Некоторым душам она по нраву, и они живут там, или же просто проводят иногда время.
– Видимо, что-то вроде клуба отдыха, – Алекс, подойдя к своему живому другу, положил руку ему на плечо, – Я бы во тьму не нырнул, но ведь безумцев много!
Привратник медленно повернул голову, взирая на него в упор.
– Именно. Безумцев… много, Александр. Каким образом вы собираетесь миновать это место? Ты – призрак, Шеа, ты легок… для тебя труда это не составит. Дориан?
– Я летать не умею! – парень торопливо замахал перед собой руками, – Неужели нельзя навести какой-нибудь мостик, чтобы спокойно перейти по нему на другую сторону или, я не знаю… обойти эту щель?
– Обойти ее невозможно, а из того, что есть в мире теней, выйдет мост, по которому ты не сможешь пройти, – хладнокровно известил Ландау, – Он не выдержит тебя, живой. Ты излишне тяжел.
На несколько секунд повисло молчание. Алекс, мрачно созерцая то трещину, то своего друга, прикидывал, каким образом переправить его через нее; последний просто сумрачно смотрел на ту сторону, представляя, как будет с позором возвращаться и пытаться поймать проезжающую мимо карету.
– Я поддержу его, – Шеа уверенно приподнял подбородок, – С моей помощью… Если я сумею перескочить на ту сторону, Дориан тоже сможет!
– Тебе не достанет сил, – Арнон отвернулся и, подойдя вплотную к расселине, заглянул вниз, будто надеясь что-то увидеть в ней, – К тому же, ты упускаешь из виду, что, возможно, вам и нет необходимости перебираться на ту сторону. Возможно, это не предусмотрено.
Дориан закатил глаза. Новый знакомый, такой холодный, такой безразличный, абсолютно лишенный каких бы то ни было эмоций, судя по всему, был большим любителем загадок и ребусов, чем уже успел изрядно утомить его.
– Знаешь что, Арнон, решай головоломки в свободное время, если они тебе так нравятся! – он сжал руки в кулаки, немного наступая на собеседника, – А здесь и сейчас, будь так добр, – объясняй толком, что мы должны и что мы можем сделать! Если я слишком тяжел, чтобы перебраться через щель, но мне не надо перебираться через нее, значит, у меня есть два варианта – вернуться или спуститься вниз?
– Но обратной дороги нет, – подхватил Алекс, – Значит, мы должны спуститься, а учитывая, что Дориан излишне тяжел, потому что он живой… это же не значит, что рухнув в пропасть, он скоропостижно станет мертвым?
Привратник обернулся с удивительно несвойственной ему живостью и, окинув спутников долгим взглядом, неожиданно мягко улыбнулся.
– Я поддержу его, – говорил он все так же спокойно, без эмоций, однако, где-то за привычной холодностью теперь угадывались нотки приветливости, дружелюбия по отношению к живому человеку, – Привратникам подвластно то, что неподвластно обычным духам, особенно тем, что были пленены. Дай мне руку, Дориан, а ты… следуй за нами, призрак.
Коурсен неуверенно оглянулся на своего полупрозрачного друга – тот, судя по всему, тоже не горел желанием падать в неизвестность.
– А ты… вообще уверен, что нам надо туда, привратник? – Алекс вытянул шею, заглядывая во мрак внизу. Арнон неспешно обратил к нему ледяной, пронизывающий взгляд.
– Не задавай мне глупых вопросов, призрак. Живой… – он резко схватил все еще не решающегося коснуться его руки парня за запястье, – Закрой глаза. Твой страх будет мешать мне.
– Если я закрою глаза, я буду бояться еще больше! – парень торопливо вздохнул, прогоняя от себя неприятные образы своей будущей смерти на дне ущелья, – Если я буду видеть…
– Если ты будешь видеть, ты начнешь кричать, а крик твой будет отвлекать меня еще больше, – привратник быстро улыбнулся и, не говоря более ни слова, продолжая крепко сжимать руку парня, внезапно шагнул в пропасть.
Коурсен не успел даже вскрикнуть. Он подался вперед, чувствуя, как земля уходит из-под ног и, видя вокруг тьму и слыша свист ветра в ушах, испуганно зажмурился. Закричать действительно хотелось, но сил на это не было – горло перехватило, трудно стало даже дышать.
Алекс, испуганно охнув, подался вперед, склоняясь над пропастью. Внизу царила тьма, от двух скрывшихся в ней человеческих фигур, казалось, не осталось и следа. Призрак, толком не знающий, каким образом следовать за ними, хотя и отдающий себе отчет в том, что все это делается исключительно ради его блага, зажмурился сам и, зажав нос, как перед прыжком в воду, тяжело ухнул вниз.
…Дориан глубоко вздохнул и, дернувшись, мысленно характеризовал себя как все еще живого. Все еще живого, и все еще чувствующего на запястье ледяные пальцы привратника.
Он не запомнил падения. В памяти остался лишь резкий рывок, секундный страх… и он уже ощутил, что твердо стоит на ногах, пытаясь сообразить, что произошло.
– А говорят, когда падаешь в пропасть, можно успеть насладиться свободным падением… – Алекс, как-то неожиданно вдруг оказавшийся рядом, тяжело вздохнул, стряхивая с рукава невидимые пылинки, – Врут, должно быть. Или пропасть неправильная.
– Не тебе судить о неправильности пропастей, призрак, – Арнон резким движением выпустил, почти отбросил от себя руку живого, – За свою жизнь ты даже не удосужился посмотреть мир.
– Слушай, чем я так тебе не нравлюсь? – призрак, в конце концов не выдержавший, упер руку в бок, посылая собеседнику раздраженный взгляд, – Ты буквально ко всему придираешься! Что бы я ни сказал – тебе все не нравится, в чем дело?
– В чем дело? – Ландау, не обращая внимания на пытающегося что-то сказать Дориана, чуть приподнял уголок губ, – Ну, что ж, если оперировать понятиями смертных… можно сказать, что ты – беглый преступник, а я – представитель власти, который, поймав тебя, не только не может вернуть обратно в тюрьму, но и вынужден помогать нарушать закон. Таким образом, – да, Александр, ты не нравишься мне.
– Ребята! – Дориан, в конце концов не выдержавший, шагнул вперед, вставая между оппонентами, и решительно взмахнул рукой, – Прекратите, сделайте милость! Здесь… – он огляделся вокруг и неуверенно продолжил, – Здесь светло…
– Если это ты называешь светом, то да, пожалуй, – Шеа, явственно недовольный поведением привратника, недовольно поморщился, озираясь сам.
Они стояли между высоких стен ущелья, простирающегося в обе стороны на неизвестную длину, на дне той самой темной и жуткой пропасти, куда падали, однако… мрака вокруг уже не было. Здесь царила смутная серость, похожая на свет пасмурного дня, на мягкий предгрозовой сумрак, вполне позволяющий разглядеть окружающую обстановку.
– Странное место – ни однозначной тьмы, ни однозначного света… – Коурсен недовольно поморщился, – Все время какие-то полумеры, полутени… тени? – он сдвинул брови и, начиная что-то соображать, перевел взгляд на молчаливого привратника, – Значит, это и есть время теней – время, когда свет и тьма сливаются, когда нет ничего определенного… есть только сумрак? Полумрак…
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – Арнон мягко опустил подбородок, – И да, все обстоит именно так, друг мой. В мире теней всегда царит одно время – время, когда появляются тени. Живому это трудно принять… Идемте, нам следует держаться этого пути, – молодой человек уверенно указал в левую сторону, – И постарайтесь не спотыкаться о камни и не наступать в воду. Особенно это относится к тебе, Дориан.
– А в противном случае? – парень сглотнул, неуверенно шагая за проводником и старательно устремляя взгляд вниз, изучая каменистую почву. Привратник равнодушно пожал плечами.
– Останешься здесь. Слышал о Стиксе1*?
Коурсен сжал губы и, поначалу кивнув, тотчас же удивленно поднял взгляд.
– Но наступивший в Стикс не оставался в царстве мертвых навечно!
– Возможно, мифология об этом умалчивает, – Ландау, уверенно и решительно шагая вперед, не оглядываясь, пожал плечами, – Однако, мало где упоминается о путешествии живых в мир теней. Но, быть может, тебе известна примета – нельзя ничего забирать с кладбища себе домой, дабы не притянуть беду?
– Об этом слышал я, – подал голос Алекс, – Только я не понял – с Дорианом все ясно, а мне почему в воду наступать нельзя?
Арнон остановился и, медленно, почти угрожающе повернувшись, взглянул на него в упор.
– Потому что, как мне казалось, твоя мечта – обрести жизнь, Александр. Если ты наступишь в воду, а тем паче – вздумаешь испить ее, – твоя мечта останется мечтою. Получив место в мире теней, ты утратишь право на место в мире тех, кто отбрасывает тени. В мире живых. Но выбор за тобой, – он вновь отвернулся, продолжая путь, – Ты можешь остаться здесь, получив свободу. Здесь направо и будьте осторожны – не запнитесь о камни.
Молодой человек быстро оглянулся на своего полупрозрачного друга и, сжав на миг губы, слегка пожал плечами. Оправдывать Арнона ему не хотелось, хотя мотивы его поведения были, в общем-то, вполне понятны – в конце концов, антипатию свою привратник объяснил довольно исчерпывающе. И, тем не менее, пока что, продолжая придерживаться прежних своих позиций, Дориан предпочитал оставаться на стороне Алекса, которого, собственно, и прибыл сюда сопровождать, а не хладнокровного, равнодушного парня, от которого до сих пор было непонятно, что ожидать.
– Что он вообще такое… – пробурчал себе под нос Коурсен, переступая через камень и пытаясь удерживать одновременно в поле зрения привратника и призрака, – Вроде более плотный, чем призрак, холодный… Зомби, что ли?
– Я – привратник, – Арнон, услышав бормотание живого, не преминул прореагировать на него, – Пока что это все, что тебе нужно знать, Дориан.
Парень дернул плечом и промолчал, переступая через еще один камень.
Их под ногами было и в самом деле много, споткнуться можно было в любую секунду, и молодой человек, вынужденный постоянно высоко вскидывать колени, в конце концов, устал. Через очередной камень он решил не переступать и, приподняв ногу чуть выше, чем для обычного шага, уверенно поставил ее на булыжник.
По подземелью пронесся тихий, низкий, постепенно нарастающий гул. Нога Дориана, поставленная на, казалось бы, твердый камень, вдруг ушла куда-то вниз, и парень, испуганный донельзя, отскочил в сторону, налетая спиной на не менее ошарашенного Алекса. В мире теней тот был несколько более плотным, поэтому сквозь него молодой человек не прошел.
– Что это?.. – голос призрака прозвучал напряженно: неизвестность страшила даже того, кому уже, казалось бы, нечего было бояться.
Арнон нахмурился.
– Ты слишком тяжел для этого места, живой, – резко бросил он, не поворачиваясь и словно ожидая чего-то, – Я ведь просил не спотыкаться о камни!
По подземелью пронесся порыв ураганного ветра. Ландау вскинул руку, выставляя перед лицом совершенно ошарашенного Коурсена открытую ладонь.
Что-то резко свистнуло; рука привратника дернулась. Дориан, предчувствуя что-то до крайности нехорошее, попытался попятиться, снова налетел на испуганного Александра и, не церемонясь, спрятался за него.
Арнон медленно опустил руку, поворачивая ее ладонью вверх, и парень, выглядывающий из-за плеча призрака, потрясенно приоткрыл рот, глядя на последнюю.
Из ладони молодого человека, вонзаясь прямо в плоть, торчал остро заточенный кусок камня – что-то вроде маленького дротика, смертельно опасного оружия, могшего вонзиться точно в лоб посмевшему наведаться сюда живому.
Привратник, не говоря ни слова, медленно вытащил дротик из ладони и, осмотрев, равнодушно отшвырнул его в сторону. Затем сжал и разжал пальцы, словно проверяя их работоспособность.
– Что… – голос совсем сел. Дориан закашлялся, опасаясь не только шевелиться, но даже и дышать лишний раз, абсолютно сраженный только что происшедшим.
– Арнон… – Алекс, несколько более смелый, хотя бы в силу того, что мертвый, осторожно моргнул, чуть склоняя голову набок, – Это… в общем… ты как?..
Ландау медленно повернул голову, окидывая обратившегося к нему призрака абсолютно равнодушным взглядом, и хладнокровно опустил сжатую в кулак руку.
– Мир теней возмущен, Александр, – спокойно ответствовал он, – Твоему живому другу здесь не место. Но обратной дороги для него нет, поэтому ему придется пройти здесь. Будет… непросто, Дориан. Постарайся больше не касаться камней.
Дориан тяжело сглотнул и медленно опустил подбородок. Говорить ему ничего не хотелось, да он и не знал, что тут можно сказать – Арнон спас ему жизнь, но сделал это настолько необычным и пугающим способом, что даже поблагодарить за это не получалось. Тем более, что, судя по всему, самому привратнику вонзившийся в ладонь дротик вреда не причинил.
– Он и вправду темная тварь, – негромко шепнул Алекс, полностью разделяющий мысли друга, – Неуязвимое непонятно что… Ох, что-то я начинаю жалеть, что рискнул ввязаться во все это. Сидел бы себе дома, в уютном кресле, перед камином… и чего мне не жилось спокойно?
– Человеческой душе всегда мало того, что она имеет, – Арнон, от которого разговоры спутников секретом не оставались никогда, тонко, язвительно улыбнулся, – Человеку свойственно желать большего. Получив желаемое, ты тоже не успокоишься, Александр и жизнь твоя не станет спокойной, как бы ты ни старался. Чувство неудовлетворенности, неумение наслаждаться тем, что имеешь – вот главная кара и главное преимущество людей, вот что заставляет их страдать в добрые времена, и двигаться дальше, не смотря ни на что.
Коурсен, уже начавший понимать, что спутник их по натуре своей философ, тихонько вздохнул и немного поежился. Ему вдруг стало зябко.
– Скажи только – это что, Ад? – робко подал он голос, – Мы оба вместо Данте Алигьери, а ты – как Вергилий2*?
– Я – Арнон Ландау, – последовал ответ, полный холодного раздражения, – И мне неприятно отвлекаться на досужую болтовню. Если я принужден оказать вам помощь – извольте скорее закончить все это. Мне неприятно ваше общество.
Спутники постоянно недовольного всем привратника предпочли промолчать, лишь понимающе переглянулись. Им общество Арнона тоже уже начинало доставлять дискомфорт, однако, вот так категорично высказывать это они не хотели.
Путь продолжился в полной тишине и с максимальной осторожностью – спотыкаться о камни, наступать на них не хотелось уже даже Алексу, что уж говорить о Дориане.
Привратник шагал легко, минуя камни без особых проблем, похоже, совершенно не задумываясь на их счет и, по-видимому, очень хорошо зная, куда он держит путь.
Начинающий потихоньку ощущать усталость Коурсен тихо злился, но, памятуя об остром слухе спутника, отмалчивался, все больше предпочитая обходить камни, а не переступать через них.
Внезапное дыхание приятного, нежного ветерка стало для парня полнейшей неожиданностью, и он, замерев на секунду, окрыленный предчувствием чего-то невероятно прекрасного, устремился вперед.
Шаг, другой, третий… Ландау впереди куда-то исчез, и Дориан, не успев затормозить, выскочил следом за ним из каменного коридора.
Выскочил и, совершенно растерянный, огляделся.
Он находился на прекрасной зеленой поляне, тонущей в привычном уже мягком полумраке дождливого дня, но не замкнутой среди камней, не каменистой и безжизненной, а напротив – очень живой и прекрасной.
Парень недоверчиво поднял взгляд, силясь различить склоны ущелья, но увидел лишь небо, застланное тучами.
– Кажется, мы вернулись обратно… – растерянно пробормотал за его спиной призрак, тоже несколько опешивший от лицезрения вольной природы.
Арнон промолчал. Он, казалось, ждал чего-то, продвигаясь теперь уже неспешно, неторопливо, продумывая каждый шаг и спокойно осматриваясь вокруг.
– Не понимаю, что… – продолжил, было, свою мысль Александр, но внезапно оказался перебит.
– Алекс? – чей-то голос, совершенно незнакомый Коурсену, но, по-видимому, хорошо известный Шеа, да и Ландау, прозвучал у них за спинами, заставляя призрака ошарашенно замереть.
– Я знаю этот голос… – сипло пробормотал Александр и словно бледнея на глазах, рывком обернулся. Дориан, почему-то нервничая, последовал его примеру.
К ним подходил, настороженно присматриваясь, невысокий мужчина располагающей внешности, не слишком молодой, но еще и не старый, серьезный и сосредоточенный. Телосложения он был самого обычного, отнюдь не спортивного, двигался неспешно, будто плыл по воздуху, но взгляд имел цепкий и проницательный. На носу его сидели очки, благодаря которым взор делался почти устрашающим.
Сквозь него смутно просвечивал только что оставленный ими вход в ущелье.
– Не могу поверить, что вижу тебя, – продолжал с совершенно убийственным спокойствием приблизившийся дух, – До меня доходили слухи, что ты прикован к дому, в котором жил.
– Риан… – Алекс сглотнул и, явно не зная, что сказать, покачал головой, затем недоверчиво оглядываясь на Арнона, – Но он сказал… ты даже не спрашивал обо мне, откуда?..
– Я сказал «слухи», Алекс, – призрак, названный Рианом, чуть нахмурился, – Я не интересовался тобой, это верно. Ты не пожелал проводить меня сюда, в мое последнее путешествие – разве меня должно было интересовать, что сталось с тобой?
Александр откровенно сник. Слышать упреки со стороны привратника было, конечно, малоприятно, но слышать их от того, кого называл когда-то другом, было еще хуже.
– Риан… – Коурсен торопливо оглянулся на Ландау и, понизив голос, тихонько поинтересовался, – Тот самый, да? А что он здесь…
– Иди сюда, Дориан, – Арнон мягко улыбнулся, протягивая к собеседнику руку, – Оставь этих духов наедине, им необходимо побеседовать. Иди, не стоит мешать им.
Дориан неуверенно покосился на растерянного Алекса и, кивнув, осторожно шагнул к привратнику. Сам он отнюдь не был уверен, что стоит оставлять друга наедине с его застарелой виной, однако, и как помочь не мог предположить, поэтому счел за лучшее ретироваться.
– Риан… – Алекс почесал висок, пытаясь собраться с мыслями, – Прости меня, я… мне просто было больно видеть тебя… таким. Я поэтому…
– Тебе было больно! – Риан усмехнулся, чуть сужая глаза, – Я умирал и ждал, что ты придешь, чтобы попрощаться со мной. Я знал, что умираю, и молил небо, чтобы оно позволило мне увидеть тебя… А тебе было больно поддержать меня? Тебе было страшно оказать мне последнюю честь, проводить меня? Не надо лжи, Алекс!
– Кто сказал, что это ложь?.. – Шеа тяжело вздохнул и, не мудрствуя лукаво, опустился вниз, присаживаясь на траву, – Мне и в самом деле было больно, стыдно за то, что не пришел в больницу, и страшно видеть тебя в гробу. Я сознавал, что не прав, но не мог пересилить себя… Человек слаб! Слабость бывает непростительна, знаю, и я позволил ее себе…
– Слабость и предательство – разные вещи, Шеа, – холодно отозвался призрак и, неожиданно отступив, вдруг улыбнулся, – Но это прошлое. Смерть смывает все грехи с души – так я считал при жизни, и так продолжаю считать сейчас. Обнимать тебя, конечно, не стану, но и держать зло не желаю – это будет отравлять мое существование, Алекс, и мучиться из-за тебя… – он покачал головой, – Увы, ты давно стал мне безразличен. Я бы просил тебя уйти, но меня гложет недоумение – зачем ты вообще пришел? И как… ты был прикован к своему дому, если только… – взгляд Риана уткнулся в как-то сразу насупившегося под ним Коурсена, – Ты обманул живого?
– Я никого не обманывал! – Александр, вскинувшись, вскочил на ноги, взирая на собеседника почти с яростью, – Почему, почему все обитатели мира теней винят меня в том, чего я не совершал?! Почему вы приписываете мне какие-то невнятные грехи, почему пытаетесь изобразить меня злодеем в глазах моего друга?! Да! Да, Риан, я когда-то поступил плохо, возможно, предал тебя, но этого парня, Дориана, я не обманывал! Я попросил о помощи, искренне попросил, и он помог!..
– Бедный мальчик, – перебил призрак, склоняя голову набок и созерцая Коурсена, замершего рядом с привратником, – Он не знает, с кем связался… Впрочем, быть может, не знаешь и ты, Алекс, – взгляд его вновь скользнул к собеседнику, – Когда наступает время теней, маски срываются и правда выходит наружу. Правда, которую, возможно, ты сам не знал о себе… Жди прихода темноты, Александр, жди, когда тени скажут тебе истину! И тогда ты, возможно, вспомнишь обо мне, – он развернулся и уверенно зашагал прочь, оставляя бывшего друга в совершенной растерянности и полном недоумении.
Дориан, пораженный не меньше, неуверенно перевел взгляд на Арнона.
– А если честно… – он неловко кашлянул, – Алекс прав – почему вы все так ополчились на него? Чем он провинился, почему он не нравится ни тебе, ни этому… Риану?
Привратник, продолжая смотреть на недоумевающего призрака, тонко улыбнулся.
– Я не доверяю ему, Дориан. Этот дух прав – с приходом темноты маски будут сорваны, и Александр, возможно, сам узнает о себе что-то новое. Не знаю, что почувствуешь ты… но я не ощущаю ничего хорошего от этого человека. От этой тени человека… – он покачал головой и неожиданно вздохнул, – Время покажет. Может быть, ошибаюсь я, а может быть, ты или даже сам Алекс… Но, как бы там ни было, а ты ввязался в опасную игру, парень, – он наконец обратил взор к собеседнику и нахмурился, – В очень опасную, и отступить ты уже не сможешь. Придется довериться ходу событий и, рискнув всем, поверить своему спутнику.