Впервые я услышал об этой истории от Уильяма П. Райана, корреспондента американской газеты. Я обедал с ним в Лондоне накануне его возвращения в Нью-Йорк и случайно упомянул о том, что собираюсь завтра ехать в Фолбридж.
Он поднял на меня взгляд и резко спросил:
– Фолбридж, в Корнуолле?
Один человек из тысячи знает, что в Корнуолле есть Фолбридж. Все всегда считают, что имеется в виду тот Фолбридж, который в Хэмпшире. Поэтому осведомленность Райана пробудила во мне любопытство.
– Да, – ответил я. – Вы его знаете?
В ответ я услышал только «Будь я проклят!». Потом он спросил меня, не знаю ли я там случайно дома под названием «Трирн».
Мне стало еще интереснее.
– Очень хорошо знаю. Собственно говоря, туда я и собираюсь. Это дом моей сестры.
– Ну, это просто невероятно! – воскликнул Уильям П. Райан.
Я предложил ему прекратить говорить загадками и объяснить, что он имеет в виду.
– Для этого мне придется вспомнить то, что случилось со мной однажды в начале войны.
Я вздохнул. События, о которых я рассказываю, происходили в 1921 году. Никому не хотелось вспоминать о войне. Слава богу, мы уже начали о ней забывать… Кроме того, я знал, что рассказы Уильяма П. Райана о его военном прошлом иногда бывают очень длинными и скучными.
Но теперь его было уже не остановить.
– В начале войны, как вам известно, я колесил по Бельгии по поручению газеты. Там была маленькая деревня, назову ее Икс. Типичная захолустная деревушка, но в ней находится очень большой монастырь. Монахини в белых одеждах… не помню, как они называются, не помню названия их ордена. Все равно не имеет значения. Ну, этот маленький городок стоял прямо на пути наступающих немцев. Прибыли уланы…
Я нетерпеливо заерзал. Уильям П. Райан успокаивающе поднял руку.
– Все в порядке, – сказал он. – Это повесть не о зверствах немцев. Могла бы ею быть, но она не об этом. Собственно говоря, все как раз наоборот. Эти гунны направились в монастырь – захватили его, и весь монастырь взлетел на воздух.
– О! – воскликнул я, потрясенный.
– Странное дело, правда? Конечно, прежде всего можно предположить, что немцы праздновали победу и баловались со своей собственной взрывчаткой. Но, по-видимому, у них не было при себе никакой мощной взрывчатки. Они не были саперами. Однако, с другой стороны, позвольте спросить, что может стайка монахинь знать о бризантной взрывчатке? Ничего себе монашки, я бы сказал!
– Странно, – согласился я.
– Мне было интересно послушать рассказ крестьян об этом событии. Их мнение было банальным и предсказуемым. По их словам, это было первоклассное, стопроцентное современное чудо. По-видимому, одна из монахинь пользовалась репутацией подающей надежды святой, она иногда впадала в транс, и у нее бывали видения. И, по их мнению, она и провернула этот трюк. Она вызвала молнию, чтобы взорвать нечестивых варваров – ей это вполне удалось, – а заодно все вокруг. Довольно эффективное чудо!
Я никогда так и не узнал правду об этом происшествии, не успел. Но тогда чудеса были в большой моде – ангелы в Монсе и тому подобное. Я написал обо всем этом, прибавил немного сантиментов, выжал все, что можно, из религиозной темы и отослал статью в газету. В Штатах ее приняли хорошо. Тогда публике нравились подобные вещи.
Но (не знаю, поймете ли вы) в процессе написания статьи во мне проснулся интерес. Мне захотелось узнать, что произошло на самом деле. На том месте видеть было нечего. Две стены остались стоять, и на одной из них был след от черного пороха – почти четкий силуэт крупного охотничьего пса.
Крестьян в округе до смерти напугал этот силуэт. Они прозвали его «гончей смерти» и не решались проходить мимо после наступления темноты.
Предрассудки всегда интересны. Мне захотелось увидеть ту леди, которая сделала этот фокус. Кажется, она не погибла. Она уехала в Англию вместе с группой других беженцев. Я приложил усилия, чтобы найти ее. И узнал, что ее послали в Трирн, в Фолбридж в графстве Корнуолл.
Я кивнул головой.
– Моя сестра приняла много беженцев из Бельгии в начале войны. Около двадцати человек.
– Я всегда собирался, если будет время, поискать ту леди. Хотел послушать ее собственный рассказ о той катастрофе. А потом я был занят – то одно, то другое, – и у меня это вылетело из головы. Корнуолл довольно удаленное место. Собственно говоря, я забыл обо всем этом, пока вы не упомянули Фолбридж, и я вспомнил.
– Я должен спросить сестру, – сказал я. – Возможно, она что-то об этом слышала. Разумеется, все бельгийцы давно уже вернулись на родину.
– Естественно. Все равно, если ваша сестра что-нибудь знает, я буду рад, если вы мне об этом сообщите.
– Конечно, – искренне пообещал я.
И на том мы расстались.
Я вспомнил об этой истории на второй день после моего приезда в Трирн. Мы с сестрой пили чай на террасе.
– Китти, – сказал я, – среди твоих бельгийцев была монахиня?
– Ты имеешь в виду сестру Марию Анжелику?
– Возможно, – осторожно ответил я. – Расскажи мне о ней.
– О, дорогой, она была самым странным созданием. Она все еще здесь, знаешь ли.
– Что? В этом доме?
– Нет-нет, в деревне. Доктор Роуз… ты помнишь доктора Роуза?
Я покачал головой.
– Я помню старика лет восьмидесяти трех.
– Доктор Лэард. О, он умер. Доктор Роуз здесь всего несколько лет. Он очень молод и очень увлекается новыми идеями. Он ужасно заинтересовался сестрой Марией Анжеликой. У нее бывают галлюцинации и тому подобное, знаешь ли, и она ужасно интересная женщина, с медицинской точки зрения. Бедняжка, ей некуда идти, и, с моей точки зрения, она была совсем не в себе, только производила сильное впечатление, если ты меня понимаешь. Ну, как я сказала, ей было некуда идти, и доктор Роуз, по доброте душевной, устроил ее в деревне. По-моему, он пишет о ней монографию, или что там пишут доктора.
Она помолчала, потом спросила:
– Но что тебе о ней известно?
– Я слышал довольно любопытную историю.
Я пересказал ей эту историю так, как услышал от Райана. Китти очень заинтересовалась.
– Она похожа на человека, который способен устроить взрыв, – если ты меня понимаешь, – заметила она.
– Мне кажется, – сказал я, испытывая все большее любопытство, – что я должен повидать эту молодую женщину.
– Повидай. Хотелось бы узнать, что ты о ней думаешь. Сначала иди и повидай доктора Роуза. Почему бы тебе не сходить в деревню после чая?
Я так и сделал.
Я нашел доктора Роуза у него дома и представился. Он казался приятным молодым человеком, но в его личности было нечто такое, что меня скорее отталкивало. В нем чувствовалась некая неистовость, которая мешала ему быть приятным.
Как только я назвал имя сестры Марии Анжелики, доктор настороженно замер. Он явно был очень заинтересован. Я передал ему описанные Райаном события.
– А! – задумчиво произнес Роуз. – Это многое объясняет.
Он быстро взглянул на меня и продолжил:
– Случай чрезвычайно любопытный. Эта женщина приехала сюда после того, как явно пережила сильный психологический шок. Она также находилась в состоянии крайнего возбуждения. У нее случались галлюцинации самого поразительно характера. Ее личность совершенно необычна. Возможно, вы захотите пойти со мной ее навестить. На нее действительно стоит посмотреть.
Я охотно согласился.
Мы отправились вместе. Нашей целью был маленький домик на окраине деревни. Фолбридж – очень живописный городок. Он лежит в устье реки Фол, в основном на восточном ее берегу, так как западный берег слишком крутой, на нем нельзя строить, однако несколько домиков прилепилось к утесам и там. Дом самого доктора стоял на самом краю обрыва, на западном берегу. Из него вы могли видеть, как большие волны бьются о черные камни.
Небольшой коттедж, к которому мы сейчас шли, стоял вдали от берега моря.
– Здесь живет участковая медсестра, – объяснил доктор Роуз. – Я договорился, чтобы сестра Мария Анжелика жила у нее. Неплохо, что она находится под присмотром опытной сотрудницы.
– Она ведет себя нормально? – спросил я с любопытством.
– Сейчас вы сможете сами судить об этом, – ответил он с улыбкой.
Участковая медсестра, симпатичная, невысокая, полная женщина, как раз садилась на свой велосипед, когда мы подошли к коттеджу.
– Добрый вечер, сестра, как ваша пациентка? – окликнул ее доктор.
– В основном как всегда. Просто сидит, сложив руки, а мысли ее витают где-то далеко. Она часто не отвечает мне, когда я с ней разговариваю, хотя надо признать, что она до сих пор плохо понимает по-английски.
Роуз кивнул и, когда медсестра уехала, подошел к двери коттеджа, громко постучал и вошел.
Сестра Мария Анжелика лежала в шезлонге. Когда мы вошли, она повернула к нам голову.
У нее было странное лицо – бледное, почти прозрачное, с огромными глазами. Казалось, в них видна безграничность трагедии.
– Добрый вечер, сестра моя, – произнес доктор по-французски.
– Добрый вечер, мсье доктор.
– Позвольте представить вам друга, мистера Энстратера.
Я поклонился, и она со слабой улыбкой чуть наклонила голову.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил доктор, садясь рядом с ней.
– Почти так же, как всегда. – Она помолчала и продолжила: – Все мне кажется нереальным. Дни прошли, месяцы – или годы? Я не знаю. Только сны кажутся мне реальными.
– Значит, вы по-прежнему видите сны?
– Всегда – всегда, и – понимаете? – сны кажутся более реальными, чем жизнь.
– Вам снится ваша родная страна, Бельгия?
Она покачала головой:
– Нет. Мне снится страна, которая никогда не существовала, никогда. Но вы это знаете, мсье доктор. Я говорила вам об этом много раз. – Она замолчала, потом вдруг сказала: – Но, может быть, этот джентльмен тоже врач, может быть, он лечит заболевания мозга?
– Нет, нет, – успокоил ее Роуз, но когда он улыбался, я заметил, какие у него необычайно острые резцы, и мне пришло в голову, что в этом человеке есть нечто волчье. – Я подумал, что вам будет интересно познакомиться с мистером Энстратером. Он знаком с Бельгией. Он недавно слышал новости о вашем монастыре.
Она обратила ко мне взгляд. Легкий румянец появился на ее щеках.
– Ничего существенного, правда, – поспешил объяснить я. – Но я обедал недавно с одним другом, который описал мне разрушенные стены монастыря.
– Значит, он разрушен!
Она воскликнула это тихо, больше про себя, чем для нас. Потом еще раз взглянула на меня и неуверенно спросила:
– Скажите, мсье, ваш друг сказал, как… каким образом… он был разрушен?
– Он был взорван, – ответил я и прибавил: – Крестьяне боятся проходить мимо него по ночам.
– Почему боятся?
– Из-за черной отметины на разрушенной стене, – ответил я. – Они испытывают суеверный страх.
Она подалась вперед.
– Скажите, мсье, скорее, скорее скажите мне! На что похожа эта отметина?
– Она напоминает силуэт огромной собаки, – ответил я. – Крестьяне прозвали ее «гончей смерти».
С ее губ сорвался пронзительный крик.
– Ах! Так это правда, это правда… Все, что я помню, – правда. Это не какой-то страшный сон. Это произошло! Это произошло!
– Что произошло, сестра моя? – спросил доктор тихо.
Она быстро повернулась к нему.
– Я вспомнила! Там, на ступеньках, я вспомнила. Я вспомнила, как это сделать. Я использовала силу так, как мы это делали раньше. Я стояла на ступеньках алтаря и просила их не двигаться дальше. Просила уйти с миром. Они не слушались, они приближались, несмотря на мое предостережение. И тогда… – Она нагнулась вперед и сделала странный жест. – И тогда я выпустила на них Гончую смерти…
Она откинулась на спинку кресла, вся дрожа, с закрытыми глазами.
Доктор встал, принес из посудного шкафа стакан, наполовину наполнил его водой, добавил каплю-другую из маленькой бутылочки, которую достал из своего кармана, а потом отнес стакан ей.
– Выпейте это, – властно произнес он.
Мария Анжелика повиновалась, – казалось, чисто механически. Глаза ее были устремлены вдаль, словно она рассматривала что-то внутренним взором.
– Но, значит, это правда, – сказала она. – Всё. Город Кругов, Народ Кристалла – всё. Это всё правда.
– Наверное, да, – ответил Роуз.
Голос его звучал тихо, успокаивающе, явно с целью подтолкнуть, а не потревожить течение ее мыслей.
– Расскажите мне о Городе, – попросил он. – Кажется, вы сказали – Город Кругов?
Она ответила рассеянно, автоматически:
– Да, там было три круга. Первый круг для избранных, второй – для жриц и внешний круг – для жрецов.
– А в центре?
Сестра резко втянула воздух, и в ее голосе зазвучало неописуемое благоговение.
– Дом Кристалла…
Когда она выдохнула эти слова, ее правая рука поднялась ко лбу, а палец начертил там какой-то знак. Ее тело застыло, глаза закрылись, она слегка покачнулась, а потом вдруг рывком выпрямилась, словно внезапно проснулась.
– Что случилось? – растерянно спросила она. – Что я говорила?
– Ничего, – ответил ей Роуз. – Вы устали. Вам нужно отдохнуть. Мы вас покинем.
Она выглядела немного ошеломленной, когда мы уходили.
– Ну, – спросил Роуз, когда мы оказались за дверью. – Что вы об этом думаете?
И он искоса бросил на меня острый взгляд.
– Полагаю, ее сознание совершенно расстроено, – медленно произнес я.
– Вам так показалось?
– Нет, собственно говоря, ее слова звучали убедительно, как ни странно. Когда я слушал ее, у меня возникло впечатление, что она действительно сделала то, о чем говорила, – сотворила некое колоссальное чудо. Ее вера в то, что она совершила, кажется очень искренней. Поэтому…
– Поэтому вы говорите, что ее сознание расстроено. Это верно. А теперь посмотрите на это под другим углом. Предположим, что она действительно сотворила это чудо; предположим, она действительно сама разрушила здание и уничтожила несколько сотен людей.
– Простым усилием воли? – спросил я с улыбкой.
– Я бы выразился не совсем так. Вы ведь согласны, что один человек может уничтожить множество людей, прикоснувшись к выключателю, который управляет системой мин.
– Да, но это механическое устройство.
– Правда, механическое, но, в сущности, это и есть способ обуздать силы природы и управлять ими. Гроза и генератор электричества – в основном одно и то же.
– Да, но чтобы управлять грозой, мы должны использовать механические средства.
Роуз улыбнулся.
– Я сейчас отклонюсь от темы. Существует вещество под названием метилсалицилат. В природе оно встречается в растениях. Но люди также могут синтезировать его искусственно, в химической лаборатории.
– И что же?
– Я хочу сказать, что часто есть два способа получить один и тот же результат. Наш способ, следует признать, относится к синтетическим. Возможно, существует другой способ. Например, индийские факиры добиваются результатов, которые не имеют простого объяснения. То, что мы называем сверхъестественным, – всего лишь естественное, законы которого мы пока не понимаем.
– Что вы имеете в виду? – спросил я, завороженный его словами.
– Я не могу полностью исключить возможность того, что человек способен подключиться к какой-то мощной разрушительной силе и использовать ее в своих целях. Те средства, при помощи которых это было сделано, могут казаться нам сверхъестественными, но в действительности таковыми не являются.
Я молча смотрел на него.
Он рассмеялся и небрежно произнес:
– Это рассуждение, только и всего… Скажите, вы заметили тот жест, который она сделала, когда упомянула о Доме Кристалла?
– Она приложила руку ко лбу.
– Вот именно. И нарисовала там круг. Почти так же, как католик осеняет себя крестом. Я вам расскажу кое-что интересное, мистер Энстратер. Слово «кристалл» так часто встречается в бессвязной речи моей пациентки, что я одолжил кристалл и однажды неожиданно достал его, чтобы проверить ее реакцию на него.
– И что же?
– Результат был очень любопытный и наводил на размышления. Все ее тело оцепенело. Она уставилась на него, словно не верила своим глазам. Потом опустилась перед ним на колени, прошептала несколько слов – и лишилась чувств.
– Что это были за слова?
– Очень любопытные слова. Она произнесла: «Кристалл! Значит, Вера все еще жива!»
– Потрясающе!
– Наводит на размышления, не так ли? А теперь еще кое-что любопытное. Когда она очнулась от обморока, то все забыла. Я показал ей кристалл и спросил, знает ли она, что это такое. Она ответила, что, по ее мнению, это такой кристалл, каким пользуются гадалки. Я спросил, видела ли она раньше такой кристалл. Она ответила: «Никогда, мсье доктор». Но я видел ее озадаченный взгляд. «Что вас беспокоит, сестра моя?» – спросил я. И она ответила: «Это так странно. Я никогда раньше не видела кристалла, но все же мне кажется, я хорошо его знаю. Есть что-то… если бы я только могла вспомнить…» Попытка вспомнить явно так ее расстроила, что я запретил ей думать об этом. Это было две недели назад. Я намеренно ждал подходящего момента. Завтра я перейду к следующему эксперименту.
– С кристаллом?
– С кристаллом. Я заставлю ее смотреть в него. Думаю, результат должен быть интересный.
– Чего вы надеетесь добиться? – с любопытством спросил я.
Я спросил просто так, но мои слова оказали неожиданное действие. Роуз замер, покраснел и заговорил уже другим тоном, более официальным, тоном профессионала.
– Пролить свет на некоторые психические расстройства, не до конца понятные. Сестра Мария Анжелика – очень интересный объект для изучения.
Значит, интерес Роуза был чисто профессиональным? Я в этом сомневался.
– Вы не возражаете, если я тоже приду? – спросил я.
Возможно, это была просто игра моего воображения, но мне показалось, что он заколебался, прежде чем ответить. Моя интуиция вдруг подсказала мне, что он против моего присутствия.
– Конечно. Не вижу препятствий. – И прибавил: – Полагаю, вы здесь пробудете не очень долго?
– Только до послезавтра.
Мне показалось, что ответ его обрадовал. Лицо его просветлело, и он заговорил о недавних опытах на морских свинках.
Я встретился с доктором, как мы договорились, на следующий день после ленча, и мы вместе отправились к сестре Марии Анжелике. Сегодня доктор был образцом добродушия. Я подумал, что он стремится стереть то впечатление, которое произвел вчера.
– Вы не должны принимать всерьез то, что я наговорил вчера, – заметил он со смехом. – Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня любителем оккультных наук. Моим самым большим недостатком является то, что я всегда стремлюсь добраться до истины.
– Неужели?
– Да, и чем более фантастичный случай попадается, тем больше он мне нравится.
Он рассмеялся, как смеется человек над забавной слабостью.
Когда мы пришли в коттедж, медсестра захотела проконсультироваться о чем-то с Роузом, и я остался наедине с сестрой Марией Анжеликой.
Я видел, что она пристально меня разглядывает. Потом заговорила:
– Наша милая медсестра сказала мне, что вы – брат той доброй леди из большого дома, куда меня поместили по приезде из Бельгии?
– Да, – ответил я.
– Она была очень добра ко мне. Она хорошая.
Она помолчала, словно размышляя о чем-то. Потом продолжала:
– Мсье доктор, он тоже хороший человек?
Мне стало немного неловко.
– Ну, да. То есть я так думаю.
– А! – Она сделала паузу, потом сказала: – Конечно, он ко мне очень добр.
– Я в этом уверен.
Она бросила на меня внимательный взгляд.
– Мсье, вы… вы, который сейчас разговаривает со мной, вы считаете меня безумной?
– Сестра моя, такая мысль никогда…
Она медленно покачала головой, прервав мои протесты.
– Безумна ли я? Не знаю, то, что я помню… то, что я забываю…
Она вздохнула, и в этот момент в комнату вошел Роуз. Он весело поздоровался с ней и объяснил, чего хочет от нее.
– Некоторые люди, видите ли, обладают даром видеть что-то в кристалле. Мне кажется, вы владеете таким даром, сестра моя.
По-видимому, она расстроилась.
– Нет, нет, я не могу. Пытаться прочесть будущее – это грех.
Роуз был поражен. Это была точка зрения монахини, которой он не предвидел. Он проявил находчивость и изменил обоснование опыта.
– Не следует заглядывать в будущее. Вы совершенно правы. Но смотреть в прошлое – другое дело.
– В прошлое?
– Да, в прошлом так много странного. У человека внезапно возникают картинки из прошлого, он их видит одно мгновение, потом они снова исчезают. Не старайтесь что-то увидеть в кристалле, раз вам это не позволено. Просто возьмите его в руки, вот так. Посмотрите в него, загляните глубоко. Да, еще глубже, еще глубже… Вы вспоминаете, не так ли? Вы вспоминаете. Вы слышите, как я с вами разговариваю. Мы можете отвечать на мои вопросы. Ведь вы меня слышите?
Сестра Мария Анжелика взяла кристалл, как ей велели; она держала его со странным благоговением. Затем, когда она всмотрелась в него, ее глаза стали пустыми и невидящими, голова поникла. Казалось, она уснула.
Доктор осторожно взял у нее кристалл и положил его на стол. Приподнял край ее века. Потом подошел и сел рядом со мной.
– Мы должны подождать, пока она проснется. Это ненадолго, мне кажется.
Он был прав. Прошло пять минут, и сестра Мария Анжелика шевельнулась. Ее глаза сонно раскрылись.
– Где я?
– Вы здесь, дома. Вы немного вздремнули. Вам ведь что-то снилось, не так ли?
Она кивнула головой.
– Да, я видела сон.
– Вам снился Кристалл?
– Да.
– Расскажите нам об этом.
– Вы сочтете меня безумной, мсье доктор. Потому что, видите ли, в моем сне Кристалл был священным символом. Я даже придумала себе второго Христа, Учителя Кристалла, который умер за свою веру; его сторонников преследовали, казнили… Но вера устояла… Да, пятнадцать тысяч полных лун, то есть пятнадцать тысяч лет.
– Как долго длится полная луна?
– Тринадцать обычных лун. Да, это было во время пятнадцатитысячной полной луны; конечно, я была жрицей Пятого Знака в Доме Кристалла. Это произошло в первые дни наступления Шестого Знака…
Мария Анжелика сдвинула брови, на ее лице промелькнул страх.
– Слишком рано, – прошептала она. – Слишком рано. Ошибка… Ах да, я помню! Шестой Знак…
Она почти вскочила, потом упала в кресло, провела рукой по лицу и пробормотала:
– Но что я говорю? Я в бреду. Всего этого никогда не было.
– Не надо так расстраиваться.
Но она смотрела на него непонимающим взглядом, полным страдания.
– Мсье доктор, я не понимаю. Откуда у меня эти сны, эти фантазии? Мне было всего шестнадцать лет, когда я вошла в религиозную жизнь. Я никогда не путешествовала. Но мне снятся города, странные люди, странные обычаи. Почему? – Она обхватила голову обеими руками.
– Вы когда-нибудь подвергались гипнозу, сестра моя? Или впадали в транс?
– Меня никогда не гипнотизировали, мсье доктор. Что касается другого, то во время молитвы в церкви моя душа часто покидала тело и не могла вернуться, я была как мертвая много часов. Несомненно, это было благословенное состояние, матушка-настоятельница говорила, что это состояние благодати. Ах да! – воскликнула она. – Я помню, мы тоже называли это состоянием благодати.
– Я бы хотел попробовать провести опыт, сестра моя. – Роуз говорил небрежным тоном. – Он может развеять ваши болезненные полувоспоминания. Я попрошу вас еще раз посмотреть в кристалл. Потом я вам скажу определенное слово. Вы ответите мне другим словом. Мы будем продолжать это до тех пор, пока вы не устанете. Сосредоточьтесь на кристалле, не на словах.
Когда я снова развернул кристалл и вложил его в руки сестры Марии Анжелики, я заметил то, с каким благоговением она к нему прикасается. Он лежал в ее худых ладонях на черном бархате. Ее чудесные, глубокие глаза пристально смотрели в него. После короткого молчания доктор произнес:
– Гончая.
И сестра Мария Анжелика немедленно отозвалась:
– Смерть.
Я не собираюсь приводить полный отчет об этом опыте. Доктор намеренно называл много не имеющих значения и смысла слов. Другие слова повторялись по нескольку раз; иногда он получал на них такой же ответ, иногда другой.
В тот вечер в маленьком коттедже доктора на скалах мы обсуждали результат этого опыта.
Он откашлялся и придвинул к себе свой блокнот.
– Результаты очень интересные, очень любопытные. В ответ на слова «шестой знак» мы получили разные ответы: «разрушение», «пурпурный», «гончая», «сила», потом опять «разрушение» и в конце «сила». Позже, как вы, возможно, заметили, я называл слова в обратном порядке, и результаты были следующими. В ответ на «разрушение» я получил «гончая»; на «пурпурный» – «сила»; на «гончая» – снова «смерть»; а на «власть – «гончая». Все это совпадает, но во время повтора слова «разрушение» я получил «море», что представляется совершенно нерациональным. На слова «пятый знак» я получил «синий», «мысли», «птица», опять «синий», и наконец – наводящую на размышления фразу «открыть свой разум другому разуму». На основании того, что «четвертый знак» вызвал ответ «желтый», потом «свет», а «первый знак» – ответ «кровь», я сделал вывод, что каждый знак имел свой цвет, а возможно, и свой символ, и что «пятый знак» – это «птица», а «шестой» – «гончая». Однако я полагаю, что «пятый знак» символизировал то, что известно как телепатия, то есть возможность открыть один разум другому разуму. «Шестой знак», несомненно, означает «сила разрушения».
– Что означает «море»?
– Признаюсь, это я не могу объяснить. Я ввел это слово позже и получил обычный ответ «лодка». На «седьмой знак» я получил сначала «жизнь», а во второй раз – «любовь». На «восьмой знак» я получил ответ «нет». Поэтому я понял, что «семь» – это сумма и количество знаков.
– Но седьмой не наступил, – внезапно озарило меня. – Так как во время шестого произошло «разрушение»!
– А! Вы так считаете? Но мы принимаем эти… безумные бредни слишком серьезно. Они интересны исключительно с медицинской точки зрения.
– Они, несомненно, привлекут внимание исследователей психики.
Доктор прищурил глаза.
– Мой дорогой сэр, я не собираюсь их публиковать.
– В чем тогда ваш интерес?
– Он чисто личный. Конечно, я запишу этот случай.
– Понятно.
Впервые я почувствовал себя слепым, ничего не видящим человеком. Я встал.
– Ну, пожелаю вам спокойной ночи, доктор. Завтра я возвращаюсь в город.
– А!
Мне показалось, что я услышал в этом восклицании удовлетворение, даже облегчение.
– Желаю вам удачи в ваших исследованиях, – продолжал я беспечным тоном. – Не выпустите на свободу Гончую смерти, когда мы встретимся в следующий раз!
Я держал его руку в своей, когда сказал это, и почувствовал, как она дрогнула. Он быстро опомнился. Его губы растянулись в улыбке, обнажив длинные, острые зубы.
– Для человека, любящего власть, какая это могла бы быть власть! – сказал он. – Держать жизнь каждого человека в своих руках!
И его улыбка стала еще шире.
На этом закончилось мое непосредственное участие в данном деле.
Позже блокнот и дневник доктора попали в мои руки. Я приведу несколько коротких записей из них, хотя вы понимаете, что они попали ко мне некоторое время спустя.
«5 августа. Обнаружил, что под «избранными» сестра М.А. подразумевает тех, кто воспроизводил ту расу. Они явно пользовались самым высоким почетом и были выше священнослужителей. В отличие от ранних христиан.
7 августа. Убедил сестру М.А. позволить мне ее загипнотизировать. Мне удалось погрузить ее в гипнотический сон и транс, но контакт не был установлен.
9 августа. Существовали ли в прошлом цивилизации, по сравнению с которыми наша – ничто? Это странно, и я – единственный человек, у которого есть разгадка…
12 августа. Сестра М.А. совсем не восприимчива к внушению под гипнозом. Но ее легко погрузить в транс. Не могу это понять.
13 августа. Сестра М.А. сегодня упомянула, что в состоянии благодати «врата должны быть закрыты, чтобы другой человек не смог управлять телом». Интересно, но это помеха.
18 августа. Итак, Первый Знак – не что иное, как… (здесь слова стерты)… тогда сколько веков уйдет на то, чтобы достичь Шестого? Но если должен быть короткий путь к Силе…
20 августа. Договорился, чтобы М.А. пришла сюда с медсестрой. Неужели я сошел с ума? Или я стану Суперменом, владеющим Силой Смерти?
(Здесь записи обрываются.)
Я получил это письмо, кажется, 29-го августа. Его переслала мне моя невестка, почерк был наклонный, иностранный. Я с любопытством открыл его. В нем говорилось следующее:
«Дорогой мсье,
Я видела вас всего два раза, но почувствовала, что могу доверять вам. Реальны ли мои сны, или нет, они в последнее время стали более четкими… И, мсье, в любом случае Гончая смерти – это не сон… В те дни, о которых я вам рассказывала (не знаю, были они в реальности, или нет), Тот, кто был Хранителем Кристалла, открыл людям Шестой Знак слишком рано… Зло вошло в их сердца. Они получили власть убивать, когда захотят, и они убивали несправедливо, в гневе. Они опьянели от жажды Власти. Когда мы это узнали – те, кто еще сохранил чистоту, – мы поняли, что опять не должны замыкать Круг и переходить к Знаку Вечной Жизни. Тот, кому предстояло стать следующим Хранителем Кристалла, получил приказ действовать. Чтобы старое могло умереть, а новое, через бесчисленное количество столетий, могло прийти снова, он выпустил на свободу Гончую смерти над морем (проявляя осторожность, чтобы не замкнуть круг), и море поднялось в облике Гончей и полностью поглотило землю…
Я вспомнила об этом один раз – на ступеньках алтаря в Бельгии…
Доктор Роуз, он член Братства. Он знает Первый Знак, и форму Второго, хотя его значение скрыто от всех, кроме немногих избранных. Он хочет узнать от меня Шестой. Я до сих пор сопротивлялась ему, но я слабею, мсье; нехорошо, чтобы человек получил власть раньше времени. Много столетий должно пройти, прежде чем мир будет готов получить в свое распоряжение Силу смерти… Я умоляю вас, мсье, вас, который любит добродетель и правду, помогите мне… пока еще не поздно.
Я уронил письмо. Твердая почва подо мной начала казаться менее прочной, чем всегда. Потом я постепенно пришел в себя. Вера этой бедной женщины, достаточно искренняя, чуть не повлияла на меня самого! Одно было ясно. Доктор Роуз, в своем рвении добраться до истины, грубо злоупотребляет своим профессиональным положением. Я должен поехать туда и…
Внезапно среди других писем я заметил письмо от Кити. Я вскрыл конверт.
«Произошла такая ужасная вещь, – прочел я. – Ты помнишь маленький коттедж доктора Роуза на утесе? Вчера ночью его смело оползнем; доктор и та бедная монахиня, сестра Мария Анжелика, погибли. Обломки на берегу выглядят ужасно, это нагромождение фантастической массы, издали похожее на огромную собаку…»
Письмо выпало из моей руки.
Другие факты могут быть совпадением. Некий мистер Роуз, который, как я обнаружил, был богатым родственником доктора, умер внезапно в ту же ночь; говорили, что его поразила молния. Насколько известно, в окрестностях не было никакой грозы, но один или два человека заявили, что слышали раскат грома. У него был электрический ожог «странной формы». Он оставил все своему племяннику, доктору Роузу.
Предположим, доктору Роузу удалось выведать тайну Шестого Знака у сестры Марии Анжелики. Я всегда чувствовал, что он – человек без совести – без колебаний мог отнять жизнь у своего дяди, если бы был уверен, что его не заподозрят. Но одна фраза из письма сестры Марии Анжелики звенит в моем мозгу: «проявляя осторожность, чтобы не замкнуть круг». Доктор Роуз не проявил этой осторожности; возможно, он не знал, что нужно предпринять, – или даже о такой необходимости. Поэтому сила, которой он воспользовался, вернулась, замкнув круг…
Но, конечно, все это чепуха! Все можно объяснить совершенно естественными причинами. То, что доктор верил в галлюцинации сестры Марии Анжелики, доказывает, что и его рассудок тоже был слегка расстроен.
И все же иногда мне снится континент под морем, где некогда жили люди, цивилизация которых далеко обогнала нашу…
Или сестра Мария Анжелика помнила «назад», как некоторые считают возможным, и этот Город Кругов находится в будущем, а не в прошлом?
Чепуха – разумеется, вся эта история была просто галлюцинацией!