Было уже за полночь, когда дежурный из управления губернатора в Лонгиере позвонил в Ню-Олесунн. Ответили ему сразу:
– Кнут Фьель.
– Том Андреассен, дежурный в Лонгиере. Мы с тобой на прошлой неделе познакомились. У меня плохие новости. Вам придётся отложить поездку на север, – времени он зря не тратил и перешёл сразу к делу: – Пассажиры с туристического судна, которое шло в Ню-Олесунн, нашли на Птичьем мысу труп мужчины. Из-за тумана мы не можем отправить туда вертолёт, поэтому я попросил капитана двигаться на север. Тело находится на борту. То есть не тело… – дежурный замялся, – да, звучит дико, но если верить их словам, то речь идёт о голове. Одна из туристок нашла её в старой голландской могиле. Тела они не обнаружили, но вообще-то они особо и не искали. Кстати, среди пассажиров там инспектор английской полиции. Повезло, можно сказать. Он позаботился о заграждении и о фотографиях. «Радио Шпицберген» сообщает, что других судов на этой территории не ожидается.
– Что именно мы должны сделать в Ню-Олесунне? – Кнут тоже решил быть кратким. К тому же ему требовалось время, чтобы переварить полученную информацию. Он взглянул на второго полевого инспектора – тот как раз собирал экипировку для инспекции в национальном парке. – Опыта в расследовании убийств у меня мало. Отчего он вообще умер? На борту кто-нибудь знает, кем был убитый?
Второй инспектор выпустил из рук вещи и изумлённо уставился на коллегу:
– Убийство? Тут, на Шпицбергене? Да ладно!
Кнут не ответил. Он вслушивался в то, что говорил ему сотрудник управления в Лонгиере.
– Как раз сейчас лучше ничего не предпринимать. Судно идёт в Ню-Олесунн, но они попали в зону дрейфующих льдов. Вдобавок там ещё и сильный туман, поэтому до посёлка они доберутся лишь через несколько часов. Как у вас там погода?
Кнут подтвердил, что в Ню-Олесунне тоже туман и плохая видимость.
– Ну, тогда над ледником Конгсбреен вертолёт вряд ли пролетит. И пилоты уже сказали, что низко над побережьем видимости никакой, поэтому лететь нельзя. Придётся вам подождать до завтра. Мы постараемся доставить опытного следователя. Ещё найти бы губернатора Берга – а то он как сквозь землю провалился. Странно. В Лонгиере ведь особо нигде не спрячешься… – последнюю фразу он сказал скорее самому себе. Дежурный явно устал. И чувствовал себя одиноким, – хорошо всё же, что на борту оказался этот английский полицейский. Я попросил его выяснить, где находился каждый из пассажиров, когда нашли голову.
– О чём можно сообщить здесь, в Ню-Олесунне? – спросил Кнут.
– Введи в курс дела напарника. Знаю, что о работе полицейского ему почти ничего не известно – пожалуй, только то, что ему рассказали на подготовительных курсах в Лонгиере. Так ведь? А в нашем деле это особо не поможет. Но вам всё равно придётся постараться. Нужно сообщить директору «Кингс Бей»[2]. Думаю, никому больше рассказывать пока не стоит. Мы же ещё не установили личность убитого. И когда он умер – тоже не знаем. Возможно, это кто-то из Ню-Олесунна. И, что ещё хуже, преступник может бродить где-то рядом с вами. Слава богу, журналисты ещё не прознали. Иначе вот цирк-то начнётся!
Два полевых инспектора прибыли в Ню-Олесунн всего за неделю до этого на исследовательском судне «Северное сияние», которое губернатор арендовал ежегодно с июня по ноябрь.
Летом, когда из-за круизных судов численность населения Шпицбергена возрастала в десять раз, за наиболее подверженными опасности районами национального парка присматривали полевые инспекторы. Им выдавались скоростные резиновые лодки и другое оборудование, и они патрулировали побережье архипелага. Чаще всего полевые инспекторы работали парами: один из них был полицейским, а второй, как правило, имел образование в области природопользования.
Желающие попасть сюда проходили конкурс. Счастливчики, которым этим летом повезло патрулировать территории вокруг Ню-Олесунна, были давними друзьями и специально попросились на эту работу вместе. Они даже родились и выросли в одной деревне в долине Остердален. Однако этим сходство между ними и ограничивалось. Турбьёрн Стурлиен был высоким, тёмноволосым и кареглазым. Он часто улыбался и был просто невероятно хорош собой. Устоять перед ним не могла ещё ни одна женщина.
– Причём речь идёт обо всех поголовно – от четырнадцатилеток до девяностолетних старух, – с завистью говорил его приятель. Однако Кнуту Фьелю было известно о таких чертах характера Турбьёрна, о которых больше почти никто не знал. Случались в жизни Турбьёрна ночи, когда тот согласен был променять всё своё очарование на несколько часов крепкого сна. Давно, ещё в детстве, друзья пережили событие, о котором вслух старались не упоминать.
Полевые инспекторы жили в старом домике, выстроенном ещё в шахтёрские времена. Две комнаты из трёх использовались как спальни, а самая большая выполняла функции кабинета и гостиной. Сейчас в гостиной были свалены оборудование, комбинезоны, гидрокостюмы и костюмы для дайвинга (дайвингом занимался Турбьёрн), провиант, палатки, спальные мешки и всё прочее, что могло потребоваться во время патрулирования северных необитаемых территорий Шпицбергена.
Когда вечером внезапно зазвонил телефон, приятели подумали, что сейчас их пригласят в Ню-Олесунн на небольшую вечеринку, которых в летнее время устраивалось множество. Быстро посоветовавшись, они решили, что откажутся: на следующий день их ждал долгий путь на север. Но когда Кнут снял трубку, оттуда раздался голос дежурного из управления губернатора.
Закончив разговор, Кнут поступил согласно полученным инструкциям. Сначала он пересказал Турбьёрну все скудные факты, о которых узнал сам. Затем они оба отправились к дому начальника «Кингс Бей» и застали его как раз в тот момент, когда он собирался ложиться спать. Ему они тоже смогли сообщить совсем мало, и, тем не менее, потом они втроём просидели до поздней ночи, строя догадки и придумывая объяснения.
– Нет, мне не верится. Убийство? Может, туристы просто решили так дико пошутить? – директор базы сходил на кухню, принёс три банки колы и теперь озадаченно ерошил свои жидкие волосы.
Кнут покачал головой:
– Это не шутка – тут уж можно не сомневаться. Там на борту полицейский из Англии. Думаю, в управлении с ним ещё не разговаривали, но зато с капитаном точно говорили.
– Но зачем? Зачем кто-то взял и спрятал голову? О господи, а вдруг этот кто-то из Ню-Олесунна! Нет, это невозможно. Нас тут мало, и все на виду. И вряд ли это кто-то из учёных: пропади здесь учёный, об этом сразу же сообщили бы, – он вскочил и принялся расхаживать по комнате. – И когда, говорите, это произошло? Когда ему отрезали голову? А вдруг вчера вечером? Надо выяснить, все ли на месте. Подождите немного, – он сел за небольшой письменный стол из морёной сосны и схватил телефонную трубку. Кнут и Турбьёрн сидели на диване и слушали, как начальник базы обзванивает всех местных жителей. И если кого-то из них его поздний звонок и удивил, то объяснения они всё равно не дождались.
– Нет-нет, Магне, всё в порядке. То есть ты уверен, что у тебя в картографическом отделе все на месте? Ну да, ну да. Согласен. Ага. Если что-то узнаю – конечно. Спокойной ночи.
Этот разговор был последним. В Ню-Олесунне никто не пропадал. Вся ситуация казалась придуманной.
Сказав, что журналисты ни о чём не знают, следователь из управления ошибался. Редактору газеты «Свалбардпостен» было прекрасно известно о том, что на Птичьем мысу нашли человеческую голову. У него имелись свои весьма достоверные источники в управлении губернатора. И он бы оскорбился, узнав, что для кого-то «Свалбардпостен» – газетёнка несерьёзная лишь потому, что выходит она раз в неделю.
Нередко какой-нибудь приезжий директор или член парламента жалели, что в своё время недооценили «Свалбардпостен». Многим казалось, что они ничем не рискуют, приехав на Шпицберген и высказавшись начистоту местной газетёнке, по формату не больше приходской газеты. Им так приятно было хоть раз в жизни не сдерживаться и ни о чём не умалчивать. Впоследствии эти высказывания личного характера перепечатывались в намного более крупных газетах, издаваемых на материке, а тем, кто не сумел держать язык за зубами, оставалось лишь выкручиваться и придумывать оправдания.
Редактор Пер Опедал просто обожал, когда материалы, напечатанные «Свалбардпостен», появлялись в Осло на первых страницах столичных таблоидов. Он нередко сам поставлял им информацию, однако лишь после того, как его собственная газета уходила в печать. А сейчас он и время выиграет: «Свалбардпостен» сдаётся в печать лишь через два дня, так что Опедал ещё и лично успеет проверить эту удивительную новость. На Земле Принца Карла нашли труп. И речь, вероятнее всего, шла об убийстве.
Сообщивший об этом (вовсе не анонимно) попросил в награду за сведения литр лучшего коньяка, но, конечно же, пожелал остаться неназванным. В противном случае, его больше не пустили бы на радиовышку в аэропорту, где располагалось «Радио Шпицберген» и где всегда можно было услышать что-нибудь интересное.
Редактору Опедалу пришлось быстро решать, звонить ли в редакции материковых газет. Уж слишком невероятной была новость – почти неправдоподобной. Значит, журналистам придётся уточнять у местных информаторов, а таких было не очень много. Ни губернатор, ни «Радио Шпицберген» ни о чём рассказывать не станут. К тому же добраться до Шпицбергена можно будет только следующим вечером: самолёт между Тромсё и Лонгиером курсирует раз в день. Опедал принялся высчитывать, когда следует сообщить обо всём в таблоиды. В любом случае, сначала надо будет убедиться в том, что сведения достоверны, иначе выставишь себя дураком.
«Убийство на Шпицбергене! Потрясающе!» – думал он, размышляя, кто же жертва. Если память его не подводила, среди знакомых пропавших без вести не было. «Разве что губернатор. Он-то ведь исчез… Но ведь вряд ли…» Нет, подобное просто невероятно. Даже для редактора Опедала.
Губернатор Ханс Берг находился неподалёку от Лонгиера. Хотя погода особо к тому не располагала, он решил прогуляться – просто немного проветриться перед сном. В казенном губернаторском жилище он порой чувствовал себя запертым и одиноким. На материке у него были жена и двое взрослых детей. Его жена занималась политикой в муниципалитете Аскер и на Шпицберген переехать никак не могла. Время от времени она приезжала в гости – невысокая худощавая женщина, крайне уважительно отзывавшаяся о своём муже. Тем не менее, их брак держался скорее на взаимовыгоде, чем на любви. Но губернатор даже себе не сознавался, что на самом деле боится своей жены, её молчания и проницательного взгляда. Дети уже давно выросли и жили своей жизнью. В нём они не нуждались.
Вечерами, сидя в своём губернаторском доме, он читал или принимал почётных гостей – а таких порой бывало чересчур много. И всё же время от времени у него появлялась возможность сбежать от официальных обязанностей. Он понимал, что Лонгиер – городок маленький. Губернатор чувствовал, что из-за должности оказывается в стороне от повседневной жизни, чувствовал себя объектом постоянного внимания. Он многого не мог себе позволить – ни сказать, ни сделать. И нередко задавался вопросом, не посмеиваются ли над ним.
В тот вечер губернатор направился на запад долины, разделявшей Лонгиер на две части. Он поднялся на небольшой холм, откуда в тумане виднелись тёмные угловатые очертания больших заброшенных зданий, стоявших там с шахтёрских времён. Снег стремительно таял – по обочинам дороги, где прежде возвышались метровые сугробы, теперь остались лишь серые пятна. Но на дорогах было неожиданно скользко. Зайдя за один из заброшенных домов, Берг наступил на обледеневшую кучу щебёнки. Ноги внезапно разъехались, он во весь рост растянулся на земле и покатился вниз по склону.
Он попытался подняться, но колено пронзила резкая боль, такая сильная, что он едва не потерял сознание. Берг осторожно сел на землю, надеясь, что ничего не сломал. Прихрамывая и подволакивая ногу, он осторожно спустился со склона и медленно поплёлся к ближайшему жилью. Каждый шаг причинял ему жуткую боль – он и предположить не мог, что путь в несколько метров займёт у него столько времени.
Только в двенадцатом часу ночи губернатор Берг добрёл до двери ресторана «Хюсет», старейшего ресторана Лонгиера, знаменитого своими давними традициями. К этому времени губернатор замёрз так, что у него стучали зубы. Однако внутрь он заходить не стал, а остановился возле окна и заглянул внутрь, в залитый светом зал. Сначала он решил было зайти и вызвать по телефону такси. Глупо, конечно, но мобильник он забыл дома. Берг немного постоял возле окна. В ресторане явно что-то праздновали. Мужчины в костюмах и дамы в праздничных платьях стояли посреди зала, разбившись на маленькие группки и с бокалами в руках. Несмотря на закрытые двери, до Берга доносились смех и приглушённые голоса.
Стоит ли ему вообще заходить внутрь в таком состоянии? Он поморщился. Если он зайдёт и попросит помочь, то на следующий день над ним будет смеяться весь Лонгиер. А посмеяться жители Лонгиера любят. Нет, пожалуй, не станет он сюда заходить. Лучше уж перетерпит боль и доберётся до дома. Он надеялся, что по дороге ему никто не встретится.
Когда он наконец вскарабкался по лестнице собственного жилища и ввалился в тёплую гостиную, на глазах у него от радости выступили слёзы. Берг заметил сообщения на автоответчике, и у него даже хватило сил удивиться, после чего он упал на диван и почти потерял сознание от боли и усталости.
В течение ночи он проглотил несколько болеутоляющих таблеток и, стараясь двигаться медленно и крайне осторожно, перебрался в спальню. Он вспомнил про сообщения на автоответчике, но вновь заснул, даже не попытавшись их прослушать. Поэтому он и понятия не имел о том, что в его отсутствие по городу поползли слухи, будто бы его убили на северной оконечности Земли Принца Карла.
Сотрудник управления губернатора Том Андреассен не спал всю ночь. Около шести утра он ещё раз поговорил с Кнутом Фьелем из Ню-Олесунна. «Белый медведь» пришёл в посёлок рано утром, но капитану не хотелось будить пассажиров, которые проспали всего пару часов. Он пытался дозвониться до судовладельцев, однако ему никто не ответил. Возможно, было ещё слишком рано. Потом он вновь позвонил губернатору. Кажется, уже в десятый раз. И, кажется, даже вздрогнул, когда на том конце провода ответили:
– Берг.
– Ой. Э-хм… Доброе утро. Простите за ранний звонок. Это дежурный. Старший следователь Том Андреассен. Мы всю ночь вас разыскивали, – он постарался подавить в голосе обвиняющие нотки, – вчера около одиннадцати вечера мы получили сообщение с «Белого медведя» – ну, знаете, круизное судно, которое принадлежит братьям Ольсен из Тромсё. Оно как раз вышло в первый летний рейс вдоль западного побережья. Может, вы помните гида? Она несколько раз к нам заходила – узнавала про правила поведения в заповеднике и оформляла разрешения на высадку и экскурсии.
Губернатор ещё окончательно не проснулся и вдобавок у него болело колено – оно распухло и увеличилось почти вдвое.
– Ты звонишь сообщить, что пассажиры с «Белого медведя» нарушили правила поведения в заповеднике? Не мог подождать, пока я до работы доберусь?
– Нет-нет, я не за этим, – поспешно ответил дежурный, – хотя правила-то они тоже нарушили. Нет, я потревожил вас в такую рань, потому что они нашли труп мужчины. На Птичьем мысу.
На том конце провода воцарилось молчание.
– Нашли мёртвого мужчину? Они испортили какой-то памятник культуры? – спросил губернатор после долгого молчания.
– Да, они разбили крышку гроба в одной из старых голландских могил. И там…
– Голландские могилы? Но ведь там запрещено высаживаться на берег…
Дежурный не поверил своим ушам. Берг что, не слышал, что ему сказали?
– Да, но они нашли в этой могиле труп. Так что они не совсем уж… Что нам теперь делать?
Дежурный не знал, что ему ещё сказать, поэтому они оба опять умолкли.
– Алло?
Наконец губернатор подал голос:
– Я сейчас приду. А ты сделай вот что: позвони в больницу и попроси, чтобы ко мне домой пришла медсестра – мне надо наложить бандаж на колено. Я вчера упал и вывихнул его.
Губернатор пришёл в офис через час. На нём была форменная одежда, поэтому бандажа под брюками никто не заметил. Кроме того, шагал он медленно, так что и хромоты тоже видно не было. Вот только от носа к уголкам губ пролегли глубокие морщины, свидетельствующие о том, что он отчаянно скрывал боль.