– Все отлично, – сказала Манюня, – нет повода для беспокойства!
– Ой! Прямо жуткий вид, – пролепетала Пантина, – живот размером с гору!
Я решила вмешаться:
– Полковник никогда не отличался стройностью. Он крупный мужчина. Но он представитель сильного пола и не должен походить на комара!
– Зря подлизываешься, – мрачно сказал Дегтярев, – потом поговорим, обсудим кое-что тет-в-тет! Лоб в лоб. Между прочим, за последний год от постоянной нервотрепки, из-за отсутствия спокойствия что дома, что на службе я здорово похудел! Весы показали потерю четырехсот граммов.
– Кое-кто, наверное, не пописал перед тем, как взвеситься, – заявила Нина, – весы надо использовать утром после посещения туалета, не выпив ни граммулечки воды. А еще нужно выдохнуть воздух, тогда есть шанс увидеть не катастрофически жуткую цифру. Лучше взвешиваться после душа, когда вся грязь смоется. Но волосы надо высушить, мокрые очень тяжелые!
– Чтобы не разжиреть, ешьте поменьше на ночь, – заявил Юра.
Он положил себе на тарелку здоровенный кусок запеканки, щедро полил его жирной рыночной сметаной и продолжил:
– На мой взгляд, полковник выглядит прекрасно. Тощий слон не кузнечик. Лично мне слон нравится больше насекомого. А то, что Дегтярев сейчас цвета бешеного огнетушителя, так… Ой! Маруся, ты меня по ноге стукнула.
– Прости, милый, нечаянно задела, – сквозь зубы процедила жена.
– Слон дома – беда! – поддержала пустой разговор Нина. – Вот кузнечик полезен, он издает мелодию, от которой убегают мыши.
– Да ну? – поразилась Маша. – Впервые о таком слышу.
– В Интернете можно кузнечковую музыку скачать, – уточнила Пантина, – найду и покажу.
– Отлично, я африканский слон, – рявкнул Дегтярев, – с огромным, как кажется Нине, брюхом. Что еще приятного сообщите?
– Александр Михайлович, я не о вас говорила, когда упомянула про живот, – возразила Нина.
– Чудесная отмаза! – мигом разгневался толстяк. – Я всегда приказываю людям: говорите мне правду! Одну правду и только правду!
Я сразу вспомнила студента Пашу. Ох, не понравится Дегтяреву, если у нас дома такая личность появится.
Александр Михайлович продолжал:
– Я готов обсуждать любые проблемы открыто! Могу критично к себе относиться.
Я уставилась в тарелку. Ну-ну, только скажи полковнику что-то, идущее вразрез с его мнением, жив не будешь.
– Не о вас говорила, – остановила Дегтярева Нина, – а о профессоре! Ваше пузечко, как всегда, бешеным арбузом торчит, пуговичка на пупке расстегнута. А Феликс стройный, как он ухитрился за столь короткое время омячиться?
– О… что? – переспросил Юра.
– Омячиться, – повторила Нина, – стать похожим на мяч. Хотя нет, сейчас уже на воздушный шар. Ой! Феликс стремительно толстеет! Прямо распухает, как тесто!
Я посмотрела на мужа и ахнула.
– Что это?
– Ух ты! – восхитился Юра. – Живот у него больше, чем у Маруси на девятом месяце.
Я вскочила.
– Ты заболел? Тебе плохо? Температура! Скорей несите градусник! Дегтярев, тащи твой аппарат для измерения давления. Быстрее!
Домашние забегали, как тараканы, испуганные внезапно вспыхнувшим на кухне светом.
Я взяла мужа под руку, довела его до дивана и уложила.
– Как твое самочувствие?
– М-м-м, – простонал супруг.
– Инсульт! – заголосила Пантина. – Речь пропала. Бегу вызывать «Скорую».
Маша кинулась к профессору:
– Феликс, улыбнись!
Он скорчил гримасу.
В глазах Манюни метнулось беспокойство, но она включила профессионала.
– Нет ни малейшего повода для волнения!
– Да, да, да, – зачастил за спиной Маруси ее муж, – лечат все, даже то, что у тебя. И мы все-все-все купим!
– Здоровье за деньги не приобретешь, – заявил Дегтярев, подавая мне целых три тонометра.
В глазах Маши засверкали молнии, но Дегтярев их не заметил. Юра же решил приободрить Маневина.
– Глупости! Мы купим для тебя лучшую инвалидную коляску, лифт, который поднимет ее на второй этаж. Мы выучим язык глухонемых, никогда тебя не бросим!
Лицо Феликса стало бледнеть.
– Никакого инсульта нет и в помине, – зачастила я, – по глазам вижу, со здоровьем у него полный порядок. Сейчас давление померяем, и все будет отлично.
Маша навертела на руку Феликса манжету и вскоре молча показала пальцем на аппарат. Двести восемьдесят на двести восемьдесят!
Я чуть не упала. Но Маруся сохранила спокойствие.
– Надо повторить.
Через минуту показания изменились. Триста на двести восемьдесят. У меня подогнулись колени.
– Где ты взял эту фигню? – налетела на Дегтярева Маруся.
– В ванной, – ответил тот.
– Когда в последний раз пользовался прибором? – осведомилась Маша, засовывая в рот Феликсу градусник, который ей подала Нина.
– Лет пять назад, – задумчиво протянул Александр Михайлович, – потом уронил его и больше не брал. Вот еще один аппарат.
– Зачем принес неработающий тонометр? – простонала Манюня, хватая другой черный мешочек. – Нина, посмотрите в аптечке, какие у нас есть лекарства! Только быстро. Сейчас поглядим! О! Муся! Глянь.
Я заставила себя посмотреть на экран: двадцать на десять!
– Что случилось с этим тонометром? – ледяным тоном спросила Маша. – Он тоже рухнул с высоты?
Толстяк начал объяснять:
– После того как тот упал, я купил новый, поставил его в ванной на пол.
– Почему на пол? – удивилась я.
– Чтобы не разбился, – ответил Александр Михайлович, – один уже кокнулся, хватит. И…
Толстяк замолчал.
– Дальше, – потребовала Маша.
– Наступил на него случайно, – признался Дегтярев, – внутри что-то хрустнуло!
– Зачем принес неисправные тонометры? – зашипела Маша.
– Ты попросила! – раздалось в ответ.
Маруся выдернула изо рта Маневина градусник.
– Сорок восемь! Ерунда какая-то. У нас в доме хоть что-нибудь работает?
– Конечно, – отозвалась из холла Нина, – холодильник, кофеварка, котел отопления, слава богу, в порядке.
– Если посадить Феликса на котел и напоить его капучино, лучше ему не станет, – заорал полковник. – В доме бардак! Разруха! Нет хозяйки! Заболеть нельзя! А если свалился, то ничего не пашет! «Скорую» вызвали?
– Нет, – ответила Нина.
– Да почему? – затопал ногами Дегтярев.
– Лекарства ищу!
– Какие?
– Маша сказала: любые.
– И? Они есть?
– Да!
Пантина возникла в столовой с коробкой из-под моих туфель.
– Вот! Сироп от кашля, покупали для Хуча, когда он под дождем промок и простыл. Мазь левомеколь. Она потребовалась Афине, ей дверью хвост прищемили. Йод, зеленка, марганцовка, горчичники, капли в нос. Есть отдельная аптечка Дуняши, но она у ребят в спальне.
– Всем привет! – произнес мужской голос.
Я повернулась к двери, увидела Леню и кинулась ему на шею.
– Любимый!
– Что случилось? – спросил эксперт.
– Феликсу плохо, – зашептала я, – живот огромный.
– Асцит? – предположил патологоанатом.
– Пожалуйста, посмотри на него, – взмолилась я. – Нина, срочно вызовите «Скорую».
– Нет проблем, – сказал Леня, – только в машину за чемоданом сгоняю.