Джерард Селден не спеша вышел из станционной конторы. Толпа на платформе Айвенго почтительно расступилась перед ним. За внешними знаками почтения, которые ему оказывало население шахтерского поселка, скрывалась ненависть. Селден был управляющим шахтой в Айвенго, принадлежащей Континентальной угольной компании. Айвенго боялся и ненавидел его.
Лениво пройдя платформу, Селден прислонился к решетке окна, за которым назойливо стрекотал телеграфный аппарат. Он специально выбрал это место: ему необходимо было знать всех, кто приезжал и уезжал из Айвенго. Отсюда он мог видеть всю узкую длинную платформу, на которую через несколько минут прибывал поезд из Чарлстона. Селден мог бы послать на этот наблюдательный пост одного из своих подчиненных, но он старался не прибегать к услугам жителей поселка и предпочитал действовать сам: личные наблюдения служили ему источником познания человеческой натуры.
Между ним и толпой на платформе образовалось свободное пространство. Селден отметил это с удовлетворением. Ставя себя над толпой, он управлял ею. Шахтерский поселок боялся его – и не без оснований.
Внешне Селден выгодно выделялся среди окружающих. Это был высокий, стройный человек с гибкой фигурой. Каштановые волосы на красиво посаженной голове слегка вились, тонкие губы часто складывались в жесткую усмешку, Молчаливый, прекрасно владеющий собой, он был самым холодным человеком из всех, кто когда-либо держал в своих руках судьбы и счастье двух тысяч жителей поселка.
Ожидая поезд, управляющий глазами собственника оглядывал район шахты, находя его прекрасным. С высоты платформы он мог видеть Айвенго; поселок лежал в долине у подножья Бархатной горы, достигавшей высоты трех с половиной тысяч футов. Остов вышки, стоявшей у входа в шахту, возвышался над Айвенго. До Селдена доносился грохот тележек, загружающих уголь в дробилки. Непроизвольно он отмечал интервалы времени – каждые шесть минут. Время не тратилось зря. Селден следил за стрелкой, которая показывала движение смолы, поступающей под желоб промывателя. Почерневшие вышки, покрытые мелкой угольной пылью, вовсе не казались ему безобразными. Каждый ремень, каждая вращающаяся цепь ведер, даже бесконечный поток воды из промывателя – все это имело смысл и назначение.
За вышкой, в конце улицы, находилось здание конторы шахт, такое же аккуратное, как и сам управляющий. Рядом помещался продуктовый магазин Компании, а еще выше, на склоне горы, – почти спрятанный за деревьями пороховой погреб. Расположение домов в поселке не подчинялось определенному плану. Коттеджи мастеров и надсмотрщиков выглядели наиболее солидно; вокруг них ютились жалкие домишки рабочих.
Оторвав взгляд от поселка, Селден снова вперил его в толпу на платформе. Его глаза стали холодными; теплый блеск, появившийся в них, когда он смотрел на шахту, исчез, и легкая гримаса скривила губы управляющего. Толпа также принадлежала ему – взором он постигал то, что было скрыто от других глаз. Рабочие бросали на управляющего косые взгляды, но ни один не решался с ним заговорить. Жители Айвенго без особой нужды не обращались к Селдену, а если и приходилось, делали это торопливо, стараясь побыстрее закончить разговор.
Управляющий узнавал лица на платформе и восстанавливал в памяти события их жизни. Там был Билл Уоршам, который, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо смотрел на железнодорожный путь. Селден знал причину его волнения: Сузи Уоршам возила сына на операцию в Чарлстон, и этой ночью должна была вернуться с ним домой. Уош Винсон тоже чего-то ждал; сизый нос выдавал его пристрастие к крепким напиткам. Глядя на него, управляющий решил переговорить с Бревтом – в шахтерском поселке не должно быть виски.
Наконец подошел поезд. Внимательно следя за всем происходящим на платформе, Селден видел бурные встречи, слышал несвязные, радостные восклицания людей, спешащих обменяться новостями.
Поезд постепенно освобождался от пассажиров. Пробил колокол, предостерегающе закричал кондуктор, и состав медленно пополз назад. Толпа рассыпалась во все стороны. На платформе остались двое – Селден и молодая женщина. При виде ее у него на одно лишь мгновение вспыхнули глаза, дрогнули губы – и снова лицо приняло обычное бесстрастное выражение.
Женщина выжидающе озиралась вокруг, но никто не пришел ее встречать. Она казалась почти девочкой, но темные круги под глазами, складки у рта и суровое выражение лица говорили о ее горьком жизненном опыте. Одета просто, вся в черном; тень от полей маленькой, плотно прилегавшей к голове шляпы скрывала глаза – но не от острого взгляда Селдена. В ней было что-то необычное, отличавшее ее от других пассажиров. Она выглядела слишком изящной и хрупкой для закосневшего в обыденности шахтерского поселка в Западной Виргинии.
Некоторое время Селден наблюдал ее замешательство, не двигаясь с места, но когда она собралась покинуть платформу, он преградил ей дорогу.
– Добрый вечер, мистер Селден, – с легким вздохом приветствовала она управляющего.
– Старик Ангус не встретил вас? – спросил Селден.
Она показала на пустую платформу.
– Как видите. Я не ждала отца, но мама…
– Итак, вы все-таки вернулись в Айвенго? Хрупкая фигурка женщины выпрямилась, глаза заблестели, и казалось, она готова была резко ответить, но под холодным взглядом Селдена тут же сникла. Серые глаза управляющего, жесткие и недобрые, откровенно разглядывали ее, и в них не читалось ни малейшего сочувствия к ее утомленному виду.
Заходящее солнце неожиданно осветило своими лучами бледное лицо молодой женщины, и Селден увидел перемены, оставленные на нем последними годами ее жизни. Эти перемены были очевидны. Три года назад она уехала из Айвенго девочкой и теперь вернулась домой женщиной, узнавшей страдание. Все три года Селден твердой рукой направлял ее жизнь, и теперь, видя результаты своих усилий, он не испытывал жалости. Стоя, как загипнотизированная, она терпеливо ждала, что он скажет.
Появился станционный служитель, принесший с собой огромные керосиновые лампы. Он с любопытством посмотрел на разговаривающих, но не осмелился им помешать. Айвенго никогда не мешал Селдену.
– Я ждал вас раньше, – сказал он все тем же холодным тоном.
– И вы знали, что я вернусь? – испытующе глядя на него, спросила женщина.
Селден рассмеялся беззвучно, как умел только он один.
– Конечно. У вас не было выбора.
Она уронила саквояж, казавшийся слишком тяжелым для такой хрупкой фигурки. Ее голос возбужденно звенел.
– Вы заставили меня вернуться!
– Конечно, – охотно подтвердил Селден.
– О! И вы не отрицаете этого?
– Зачем? – с усмешкой ответил он. – Я знал, что вы вернетесь. Это было неизбежно. Видите ли, я знаю людей и знаю вашего мужа. Я предостерегал вас перед замужеством.
– О да, вы предупреждали меня. Торопитесь теперь сказать: «Я говорил ей».
– Нет! Не хочу утруждать себя. Довольно и того, что когда-то я предупреждал вас.
Молодая женщина, раздумывая, молчала минуту, и когда заговорила, в ее голосе прозвучало недоверие:
– Итак, то, что говорил Клемент, было правдой?
– Зная вашего мужа, сомневаюсь в этом, – сказал Селден с едкой насмешкой, от которой так часто страдал Айвенго.
Кристин Беннет, урожденная Мак-Ивор, внутренне содрогнулась от этой насмешки, но Селден продолжал, не обращая внимания на ее реакцию:
– Что же он вам говорил?
Кристин пыталась говорить спокойно, но ее волнение выдавали судорожные движения руки, мявшей складки платья.
– Клем сказал, что вы внесли его в черный список!
– Это правда, – ответил Селден, пожимая плечами.
– Он считал, что из-за черного списка не мог найти работу в центральных угольных районах.
– Нельзя было поступить иначе. В полумеры я не верю, и потому он не должен был работать ни в Алабаме, ни в Теннесси.
Кристин потупила глаза, но за ее опущенными веками пылал огонь возмущения. Не замечая сгущавшейся тьмы, которую не мог рассеять даже желтый свет ламп, она пыталась понять ту тайную игру, которая столько лет велась вокруг нее. С Бархатной горы подул холодный ветер, и она плотнее запахнула свой плащ, но не двинулась с места.
– Вы заранее знали, что будете делать? В день моей свадьбы с Клементом Беннетом вы уже все решили?
– Конечно. Ваш муж принадлежит к тому типу людей, который хорошо известен всем угольным компаниям. Мы знаем, как обезопасить себя от них, и в таких случаях действуем без колебаний. Это и не составляет особого труда – простой обмен информацией. То, что вы называете черным списком, у нас называется самозащитой. Впрочем, я не намерен вам объяснять.
– Вы принудили меня…
– Я ни к чему вас не принуждал. Ваш муж был поставлен перед выбором и вел себя именно так, как я предполагал.
– Вы заставили его бросить меня!
– О нет. Я только предоставил ему больше возможностей бросить, чем остаться с вами, и не сомневался в его выборе.
– Очевидно, – сдавленным голосом начала Кристин, пытаясь овладеть собой, причем спокойствие Селдена странным образом ей помогало, – вы не верите в мое влияние на него.
– Я знаю вашего мужа.
– Зачем вы преследовали нас? – вопрос вырвался невольно, она хотела скрыть свою боль, но, спросив, продолжала: – Что я вам сделала? Вы, вы знаете… – жестом, выражавшим безнадежность, она оборвала свою речь.
– Вокзальная платформа – не место для объяснений. В другое время.
– У вас не хватит смелости сказать правду! Но Клем мне сказал.
– Да? – равнодушно спросил Селден. Кристин говорила медленно:
– Он сказал мне, что вы хотите вернуть меня в Айвенго.
Углы рта Селдена дернулись.
– Да, хочу. И он послал вас?
Кристин вздрогнула от презрения, звучавшего в его голосе, ее склоненное лицо покрыла бледность.
– Нет, он бросил меня. Я вернулась сама. Чего же вы еще хотите? Вот я здесь.
Селден равнодушно пожал плечами:
– Решение за вами.
Кристин потеряла самообладание. Охватившее ее возмущение не знало границ. В голосе молодой женщины звучали рыдания, но глаза оставались сухими и сверкали решимостью.
– Представляете ли вы себе, что вы сделали? Или, быть может, вы этого не понимаете? Вы ведь не беспомощная женщина, зависящая от других во всем, даже в том, что касается крыши над головой и пиши. Какое вы имели право управлять моей судьбой?
Селден сделал небрежный жест:
– Никакого.
– Вы ограбили меня! Вы унизили меня, как… Селден грубо ее перебил:
– Помолчите минуту и слушайте! Истерики вам не помогут. Я заставил вас пройти через тяжелый жизненный опыт – признаю это. Но я вытащил вас из той среды, которая очень скоро превратила бы вас в развалину, и сделал это исключительно для вашей же пользы. Смейтесь, если вам нравится! Когда-нибудь вы со мной согласитесь.
Кристин прервала Селдена, не обращая внимания на его протестующий жест:
– И вы думаете, я поверю в ваши добрые чувства?
– Я и не прошу вас верить, – хриплым голосом ответил он. – Когда я вижу в шахте людей, работающих под сгнившими креплениями, то, независимо от того, нравится им это или нет, удаляю их, и только тогда меняю бревна и мешки с песком. То же я сделал и с вами. Вы жили под гнилой крышей. Мне пришлось убрать вас, не дожидаясь, пока она рухнет.
Аналогия из знакомой с детства жизни была ей понятна. Она пыталась подавить свой гнев, но глаза ее выдавали. В них горела неукротимая ярость.
– Вы убрали крепления, но не заменили их.
– Это будет сделано позже.
– Но вы не имеете права! Я – не ваша собственность!
– Я сам взял это право.
И вновь перед Кристин предстал управляющий шахтой, которого боялся весь Айвенго.
– Что вы собираетесь делать? – более мягким тоном заговорил Селден.
Кристин тяжело вздохнула, сознаваясь в своей беспомощности.
– Пока – ничего.
И медленно, подчеркивая каждое слово, она бросила ему:
– Сейчас я пляшу под вашу дудку, но не всегда будет так!
Селден уклонился от вызова:
– Об этом поговорим когда-нибудь в будущем. Что вы намерены делать сейчас?
– К чему спрашивать? Вам ведь все известно. Я возвращаюсь в дом отца. Это единственное место, куда я могу пойти. – Кристин вздрогнула. – Но я предпочла бы идти куда угодно, только не к нему.
Казалось, злость ее утихла – глаза смотрели спокойно. Не повышая голоса, она сказала:
– Вы все заранее решили.
Селден надел кепи – во время разговора он стоял с непокрытой головой.
– Конечно.
– Что же будет дальше?
Он засмеялся и сказал с издевкой:
– Приходите ко мне домой в любую ночь, и я скажу вам, Кристин. Вы все равно не поверите мне, пока не увидитесь со своим отцом.
Глаза Кристин широко раскрылись от изумления.
– Неужели ваш дом открыт теперь для жителей поселка?
– Он открыт для вас.
Гордо выпрямившись, Кристин презрительно ответила:
– Понимаю. Я была уверена в этом. Не нужно меня ждать: я никогда не приду!
Селден повернулся на каблуках и через плечо бросил безразличным тоном:
– Не торопитесь! Вы еще не видели своего отца.