“Город Хаака выл и стонал как умирающий зверь. Его пожирало беспощадное демоническое пламя – трещали балки домов, пылали факелами зелёные рощи. Крича от ужаса, люди бежали по улицам, спасаясь от огня, от дыма и от чёрных монстров, что ползли из огромной трещины в пространстве.
Люди молили богов о спасении.
Но боги были глухи. Зато их прекрасно слышал Ёкай, что завис в воздухе над пылающим городом. Его чёрный хвост разъярённо хлестал по воздуху. Рваное кимоно и красные, как запёкшаяся кровь волосы развевались на диком ветру. Глаза Ёкая были залиты тьмой, и тьма же струилась по его ледяному лицу.
В крупных прорехах кимоно виднелись бугристые шрамы – от плетей, от ножей, от огня – но на самом деле они все были от людей.
Ёкай Шиарей собирался взять плату за каждый из них”.
“Кровавый дождь над Хааки”
Я резко проснулась, садясь на своём прохудившемся футоне.
В маленькой комнатке моего родового дома было так сумрачно, что едва угадывалось очертание скудной мебели. За окном царила ночь. Глаза щипало от слёз, и я вытерла их тыльной стороной ладони. Потёрла солнечное сплетение – изнутри будто камень давил.
Хотя во сне я всего лишь читала книгу, но то, что происходило в ней, будто увидела собственными глазами. А ещё ярко почувствовала эмоции – смертельный ужас, отчаяние людей… И ледяную ненависть ёкая.
Я не могла заглянуть в мысли этого демона, но откуда-то знала – в нём нет ни капли жалости к тем, кто мучил его многие годы. Его душа страдает от чёрной боли и Шиарей желает утопить в этой черноте человечество. Он полностью уверился, что люди недостойны существовать как вид. И желает стереть их с лица земли, а тех, кто останется – превратить в жалких рабов – чтобы теперь не ёкаи прислуживали людям, а наоборот.
Хаака пострадает первой. Потому что именно здесь Ёкая купил, а затем мучил последний из хозяев. И судя по датам… продажа Шиарея последнему хозяину случится буквально на днях.
Я нахмурилась, обдумывая свой план. Завтра я пойду на невольничий рынок. И если видение правдиво – если увижу именно того ёкая – я должна… обязана купить его первой!
Денег нет, но я что-нибудь придумаю. Можно продать драгоценный гребень – последний подарок отца. Он мне дорог, но не время выбирать. Возможно, пустую реликвию тоже… но она ведь не только моя, она принадлежит семье.
Я опустила взгляд на свою руку. Глаза уже привыкли к сумраку, и теперь я видела лучше… На ладони, которой я разбила реликвию, виднелось четыре продольных шрама – четыре тонких белых линии, будто кот когтями провёл. Чем не доказательство, что всё взаправду? Ведь сейчас артефакт цел, а шрамы остались.
Значит, видение не было бредом.
Завтра я обязана стать новой хозяйкой ёкая и увести его из города к…
– Линари, что-то случилось? – вдруг раздался голос справа, заставляя меня вынырнуть из мыслей.
На пороге комнаты стояла моя младшая сестра Ами. Ей уже десять лет. Но в сумерках она казалась совсем крохой. Неужто недоедает? На её ночное кимоно и вовсе было грустно смотреть.
Как бы мне хотелось помочь и ей и маме, чтобы они ни в чём не нуждались! Если бы я стала женой Ёнсу…
Сердце болезненно сжалось.
Нет! Нельзя думать об этом! Ёнсу в прошлом и там ему самое место! Тем более, что какой толк от женитьбы, если человечество ждёт печальная судьба.
А даже если бы будущее окажется безоблачным – я всё равно не вернулась бы к Ёнсу!
Пока я была с ним, то будто забыла себя настоящую. Играла роль кроткой невесты, ведь он повторял, что не любит говорливых. Не любит, когда ему смотрят в глаза. И что проявлять эмоции и громко смеяться – это для бедняков. “Ты ведь не такая, Линари?” – спрашивал он. И я отвечала: – “Не такая”…
Хотя до встречи с ним я была именно такой – болтливой, жизнерадостной и даже драчливой. Ведь приходилось вступаться за сестру. Но вот мне стукнуло четырнадцать, я узнала, за кого выйду замуж… И за следующие четыре года я будто отказалась от самой себя…
В итоге он обвинил меня в неверности – опозорил и вышвырнул вон. Жаль, я не дала Ёнсу звонкую пощёчину! Он её заслужил!
Я встряхнула головой и подняла взгляд на свою сестру, которая всё ещё ждала ответа, с беспокойством вглядываясь в моё лицо.
– Всё хорошо, – ответила я с успокаивающей улыбкой.
– Ты кричала во сне, Лина…
– Это мне плохой сон приснился. Я маму не разбудила?
– Нет…
– Иди сюда, – я протянула к Ами руки, и она, мягко ступая, скользнула ко мне на колени. Прижалась. Я обняла её крепко-крепко. Погладила по белым волосам. Столь необычный цвет достался нам от бабушки, которая была чужестранкой.
– А это правда, то что мама сказала? И то, о чём в городе судачат?
– Правда, – ответила я погрустнев.
После сцены с Ёнсу, я вернулась домой … и ожидала, что мама меня ударит от злости. Или хотя бы крикнет. Но она только обняла меня. И больше не сказала ничего – только помогла разобрать вещи, присланные из дома Ёнсу.
Некоторые праздничные юкаты оказались порваны, будто их специально изрезали. На дорогих вазах нашлись сколы. Я подозревала, что это госпожа Рокомо напакостила напоследок.
Как же это гадко! Бесчестно!
Мы с мамой уже запросили компенсацию через старосту города. Но какую бы сумму нам не выплатили – это не решит проблем. Хватит на месяц-два. Но долги придётся закрывать ещё лет пять. А также на что-то есть и пить, и сестру хорошо бы обучить. Только совсем не на что!
– Значит, свадьбы не будет? – уточнила Ами, заглядывая мне в глаза так искренне, как умеют только дети. – Ты и господин Ёнсу… расстались навсегда?
– Да…
– Ну и правильно! – воинственно встрепенулась Ами. – Он не хороший человек. И семья у него злая!
Я удивилась этим словам. Неужели получалось, что только я была слепа?
– А ещё…– добавила Ами, сморщив курносый нос, – эта его мать Рокомо – пахнет тухлой рыбой!
– Что? С чего ты взяла?
– Мне котик сказал.
– Какой ещё котик?
– Ну тот, серебряный, что сидит у нас на крыльце.
Уложив сестру спать, я накинула плащ и выскользнула на крыльцо дома. Подкрутила магический светильник у дверей, чтобы разогнать ночную тьму. Кот и правда был там – такой пушистый, что напоминал серый меховой шар. Сидя на верхней ступеньке, он вылизывал свою заднюю лапку, а стоило мне приблизиться, как уставился на меня яркими жёлтыми глазами.
Он был очень похож на моего кота из сна.
– Господин кот… здравствуйте… – вежливо сказала я, присев на корточки. – Это вы были в моём видении?
Кот дёрнул треугольным ухом и продолжил вылизывать лапку. А я почувствовала себя глупо. Мало ли бывает серых котов. А моя сестра любит фантазировать…
Вздохнув, я сбегала в дом за остатком ужина. Я отложила себе на утро курочки, но сейчас мне захотелось покормить ночного гостя.
Я вынесла подношение на улицу и, поставив недалеко от кота, сделала шаг назад. Тот заинтересованно вытянул шею, важно взмахнул пушистым как метёлка хвостом. Подойдя к тарелочке, понюхал кусочки и начал есть их с таким преисполненным гордости видом, будто оказал великую милость.
Я невольно улыбнулась.
Животных я любила. И этого кота с удовольствием бы погладила, если бы он разрешил…
“Разрешшшааю”, – вдруг раздалось у меня в голове.
– А?! – я захлопала глазами, оглядываясь. Но тут была только я и серый кот… который сейчас смотрел прямо на меня!
“Я не серый, а серебряный! – ворчливо сообщил он. – Зови меня господин Миуки – что означает “Серебряное божество”. Запомни!”
Я растерянно кивнула. До меня медленно начинало доходить происходящее. Кот… Это всё же кот из моего сна! Божество?! Неужели он из небожителей?!
Он снова начал вылизывать лапку, на этот раз переднюю.
– О, господин Миуки! Приветствую! – я торопливо поклонилась. Раньше мне не приходилось приветствовать божество, и я надеялась, что ничем его не оскорбила. Конечно, было странно, что он выбрал для физического воплощения кота – но божества на то и недосягаемы, что их нельзя постигнуть умом.
“Правильно. Прояви уважение, – господин Миуки гордо раздулся. – Но сейчас важнее другое… Ты уже придумала план, как спасти этот мир, человечка?”
– Да-да! Я завтра же куплю того Ёкая и… потом отведу его к святой!
– Молодец, – довольно зажмурился Миуки. – Я в тебе не ошибся…
И прежде, чем я хоть что-то успела спросить, кот схватил зубами остатки курочки и спрыгнул с крыльца.