– Доливай нормально, что ты как неродная!
– Напьемся же, Ань…
– А мы для чего собрались?
Анька решительно отобрала у меня бутылку мартини и долила себе до краев.
Отхлебнула два глотка прямо через край и долила соком.
Какие мы стали взрослые! Зарабатываем сами, покупаем мартини, а не самую дешевую водку, как раньше. Курим "Парламент", а не "Петр I", а по сути остались такими же соплюшками, как в четырнадцать. Что тогда мы с ней обнимались и рыдали, когда меня парень бросил, что сейчас.
Анька встала, вытряхнула пепельницу и продолжила свой рассказ:
– Ну так вот, я ему и говорю – что там елозишь своим языком как половой тряпкой, первый раз, что ли?
– А он? – жадно спросила я.
– А он как заканючит: "Ну да в первый…"
– А ты?
– А я начала расспрашивать и оказывается, он в свои двадцать семь в третий раз всего трахается.
– Ты ж говорила, у него бабы были! – изумилась я.
– Ну вот я третья! По разочку с каждой, и хватит! И я их понимаю, я тоже на второй раз не решилась.
Когда тебя жестоко бросает жених, лучшее лекарство – слушать охотничьи истории подруги, а не ныть самой. Над ней можно поржать и станет легче. А когда у самой в груди болит, как-то не до шуток.
Анька подтолкнула ко мне мой бокал и намекнула:
– Давай! За настоящих мужиков!
Мы чокнулись и выпили. В голове шумело уже давно, но до дна бутылки было далеко. Значит, продолжаем.
С Анькой мы дружим с пятого класса, с тех пор, как ее семья переехала из Лондона обратно в Россию, и ее отправили в обычную школу, осваиваться. После свободы английских школ наша средняя общеобразовательная с запретом на косметику и сережки для нее стала чем-то вроде аналога казармы. Она не понимала логику учителей, которые требовали послушания и инициативы одновременно, не понимала, почему у нас парни считают знаком внимания дернуть за волосы или украсть пенал и как так получилось, что она надарила девчонкам подарков, а ее за это возненавидели.
Мне подарка не досталось, я болела. Наверное, поэтому я не стала ей завидовать, а просто помогла освоиться и понять, чего от нее все хотят.
С тех пор мы и подружились. Говорят, что женской дружбы не существует, а если существует, то до первого мужика. Значит, мы исключение. Потому что из-за парня мы поссорились всего однажды. Нам обеим нравился Саша Морозов из параллельного класса, и он этим пользовался и морочил головы нам одновременно. По четным дням он целовался под лестницей с Анькой, по нечетным со мной. Обеим врал, что любит и просил не рассказывать ничего друг другу. Но в конце концов ему это надоело, и он решил развлечься и стравить нас, назначив свидание в одном и том же месте.
Мы выдрали друг у друга по клоку волос, а когда он пришел насладиться зрелищем, побили его самого. И с тех пор решили своих мужчин друг с другом на всякий случай не знакомить, потому что вкусы у нас оказались одинаковыми.
Я задрала ноги на холодильник:
– Ань, ну что ему надо было? Чего ему не хватало? Посмотри, сиськи есть, – я помацала свою грудь третьего размера. – Ноги длинные, в постели выполняла все его прихоти. А Уварова тоща тощой и на морду страшная!
– Юленька, так ты же сама говоришь, что не пошла на вечеринку. А он напился и захотел потрахаться. Кто был под рукой, той и засунул. Все мужики одинаковые! – припечатала Анька. – Помнишь, Серега мне пел, что любит меня с девятого класса? Так выяснилось, что эта роковая любовь ему совсем не мешала иметь все, что движется и не слишком сопротивляется, когда задираешь юбку. Так и сказал: "Я молодой здоровый человек. Любовь это одно, а секс другое".