Ночную тишину душного плацкарта разорвал голос проводницы:
– Станция Дно. Стоянка три минуты!
Лана испуганно остановилась в тамбуре и выглянула из вагона. Разбитый мокрый асфальт и пошарпанное, некогда белое здание вокзала. В голубом свете фонарей тёмные силуэты деревьев за пустынной платформой выглядели зловещей декорацией фильма ужасов.
– Девушка, выходите? – раздался за спиной мужской голос.
– Да, да, секунду, – Лана оглянулась на мужчину. Лет тридцати пяти, темноволосый, коротко стриженный, в плаще, он не вызвал у неё опасений – слишком устало смотрели его серые глаза.
Лана вышла из вагона, прижимая к груди завёрнутую в байковое одеяло Катю. Тяжёлый рюкзак оттягивал плечи. Сбегая из роскошного особняка мужа, Лана хватала лишь то, что понадобится малышке на первое время. Благо на дворе лето.
Накрапывал мелкий дождь. Лана ругала себя, что не дождалась утра на столичном вокзале, но страх гнал её вперёд. На этой станции жила тётя Галя, мамина сестра. До того как попасть в детский дом, Лана несколько раз бывала у неё в гостях с мамой. Когда мамы не стало, тётя изредка навещала её, а Лана отправляла ей открытки с Новым годом и днём рождения. Потом общение сошло на нет. Словно проклятие тяготело над семьёй Ланы. Дедушка с бабушкой умерли, когда ей исполнилось пять. Отца она никогда не знала. Мать, успешная модель, пользовалась бешенным успехом у мужчин. От неё Лане достались белокурые волосы, синие глаза и фигура, которую окружающие обозначали всегда одним словом: «Обалденная». Лана ни в чём не знала отказа, но мать часто уезжала, и её воспитанием занимались няни. Они часто менялись из-за маминого вспыльчивого характера. Лана тоже побаивалась родительницу. Схема работала так: мать срывалась на Лане, утром извинялась к вечеру заваливала подарками.
Тётя Галя была полной противоположностью сестры. Унаследовав от деда тучную фигуру и ворчливый характер, она вышла замуж за одноклассника. Тот сел на пять лет за поножовщину, а после тюрьмы, не найдя работу, вместе с тётей Галей уехал в дом, доставшийся ему по наследству. Пробовал наладить хозяйство, но крепко запил. Встречи сестёр всякий раз заканчивались ссорой, и мама твердила, что ноги её больше не будет в доме Галины. Накануне пятнадцатилетия Ланы, мама попала в автокатастрофу по дороге в Рим. Спешила на самолёт и не справилась с управлением на мокрой дороге. Перед смертью мама влезла в долги и купила пентхаус в Москве-Сити, но они так и не переехали туда. Лана не успела и глазом моргнуть, как оказалась в детском доме. Все дети стремились попасть в приёмные семьи, а Лана мечтала поскорее избавиться от опеки государства и завести свою. Мечтала о ребёнке.
Айдаров приезжал в детский дом как один из спонсоров. Лане сначала показалось, что он хочет взять её под попечительство. Но он дождался совершеннолетия Ланы и сразу перевёз её в свой дом. Директор детского дома убеждала Лану, что это счастливый билет, мол, ты привыкла с детства к дорогой обстановке и вернёшься в привычную среду. Квартира от государства выглядела конурой на фоне особняка Айдарова. Но Лану смущало другое – она не любила Айдарова. И разница в возрасте – двадцать лет.
– Ты полюбишь меня, девочка, – шептал он, гуляя с ней по аллее парка детского дома. – Я сделаю тебя счастливой.
На деле же вспыльчивый, ревнивый и властный Айдаров за год превратил жизнь Ланы в ад, заперев её дома. Она забеременела сразу после свадьбы и почувствовала перемены в муже. Он часто задерживался на работе и встречах, возвращался утром усталый, принося в дом аромат чужих духов.
Айдаров ждал наследника, а родилась девочка. Вскоре Лана узнала, что одновременно с Катей у Айдарова родился сын на стороне. Соперница позвонила сама. Жизнь стала невыносимой.
Вчера Айдаров заявился домой пьяный и снова с запахом ненавистных духов.
– Я знаю, что у тебя есть другая женщина, – вырвала Лана руку, когда муж потащил её в спальню.
Айдаров остановился и, сунув руки в карманы, грозно посмотрел на Лану. Она тихо добавила:
– И ребёнок у тебя от неё.
– И что? – Айдаров вдавил её в стену коридора и до боли сжал плечи. – Ты моя жена, Лана, и останешься ей. Рожай детей и знай своё место! Марш в спальню.
Когда муж уснул, Лана запихнула Катины вещи в рюкзак, взяла нехитрые драгоценности, которые первое время после свадьбы Айдаров дарил ей и сбежала.
Вспоминая незадавшуюся жизнь, Лана добрела до здания вокзала. Мужчина, вышедший следом, не торопясь прошёл дальше. Лана толкнула плечом дверь и вошла в кассовый зал. На обоих окошках стояли таблички «Закрыто», на одной из трёх скамеек спал бомж в грязных джинсах и рваном пуховике. Его запах перебивал все остальные. Но идти с ребёнком до деревни по тропинке мимо ночного леса Лана не решилась.
Она сняла рюкзак, опустилась на скамью и заплакала, прижимая Катю к груди. Малышка тоже захныкала, и Лана дала ей грудь. Скрипнула дверь. В зал вошёл уже знакомый мужчина. Он остановился и, склонив голову набок, усмехнулся:
– Прямо «Мадонна с Младенцем». Ночевать здесь собралась?
– Д-да, – Лана испуганно глянула на зияющие пустотой кассовые окошки.
– Самое место, – мужчина сел рядом. – Долго тебе ещё кормить.
– А что?
– Спать охота.
Лана кивнула на свободную скамейку:
– Так ложитесь и спите.
Мужчина рассмеялся. Лане тоже захотелось улыбнуться, но чувство тревоги взяло верх:
– Меня тётя с дядей должны встретить. Сейчас придут, наверное.
– Тогда подожду их, – зевнул мужчина, прикрывая ладонью рот.
– Зачем?
– Чтобы тебя никто не обидел. Мало ли что. Меня Николай зовут.
– Лана, – она кивнула на дочку, – а это Катя.
– Очень приятно, – мужчина достал из кармана мобильник и уткнулся в ленту новостей.
Катя, наевшись, уснула, и Лана опустила свитер. Время тянулось медленно, мужчина отчаянно зевал, и ей стало неловко.
– Простите, я вас обманула, – пробормотала она. Ей самой хотелось спать, а ещё больше есть. – Моя тётя живёт в деревне за лесом. Мне просто страшно идти.
Николай поднялся и повесил рюкзак Ланы на плечо. Под распахнутым плащом промелькнула кобура с пистолетом. Из своих вещей при Николае была только чёрная кожаная барсетка.
– Пойдём, Лана. Провожу. Мне тоже в Ивановку. Я приехал продавать дом отца. Не бойся меня.
– Ночью с пистолетом приехали продавать?
– Риелтор приедет днём, а с пистолетом я хожу всегда. Ещё есть вопросы?
– У вас есть паспорт? – Лане стало смешно от собственной глупости.
Но Николай достал паспорт из кармана плаща, раскрыл и показал Лане страницу с фотографией.
– Вы дева? – чтобы как-то сгладить неловкость, поинтересовалась Лана.
– В каком смысле? – опешил Николай и убрал паспорт. – А, ты про гороскоп? Да, родился в год собаки. Могу полаять для достоверности.
– Не надо, – Лана поднялась со скамьи и тут же села на место. – Я всё-таки подожду здесь до утра.
– Лан, я очень устал. Ночевать на вокзале – такая себе история. Одну я тебя здесь всё равно не оставлю.
Бомж упал со скамейки и заматерился. Лана вскочила и спряталась за Николая.
– Идём, Мальвина!
– Почему Мальвина?
– Такая же упёртая.
От Николая веяло силой и спокойствием. Лане захотелось уткнуться лбом между его лопаток и ни о чём больше не думать.
– Пойдёмте.
Они дошли до края платформы и свернули к лесу. Николай осветил дорогу, включив фонарь на телефоне. Асфальт скоро закончился, и они пошли по скользкой от дождя глиняной тропе. Лана, боясь упасть, шла медленно.
– Давай Катю понесу, а ты нам путь освещай.
Лана отдала ребёнка, и взяла Николая под руку, ощутив крепость его мышц. Вскоре показалась деревня.
– Тётин дом вроде третий по правой стороне. – Лана мечтала побыстрее рухнуть в постель.
Они прошли две покосившиеся хибары и остановились возле пепелища. Если бы не знакомая яблоня и сгнившие жигули за забором, Лана подумала бы, что ошиблась. Она стояла, хватая воздух ртом.
– Хороший дом, – цокнул языком Николай. – Ты давно тётю-то видела?
– Три года назад, – всхлипнула Лана. – Я тогда это… Обратно пойду.
– Шагом марш за мной!
Дом Николая стоял последним на этой же стороне.
– Держи ребёнка, ключи достану, – Николай вручил Лане дочь и полез в барсетку. – Посвети на калитку.
Двухэтажный дом отличался от других. Чувствовалась крепкая хозяйская рука. Они поднялись на крыльцо, и Николай провернул ключ в замке.
– Входи, Мальвина. Располагайся, где глянется, – Николай щёлкнул выключателем.
Чистая веранда с посудными полками на стенах, стол накрытый клетчатой скатертью и диван с высокой спинкой. Простой домашний уют. В богатом доме Айдарова Лана не ощущала ничего подобного.
– Можно я здесь лягу? – она скинула кроссовки и прошлась по крашенным доскам.
– Лучше в комнате. Здесь прохладно, боюсь, малышка простудится, – Николай снял плащ и ботинки. Порыскав на обувной полке, кинул к ногам Ланы безразмерные шлёпки. – Ты голодная?
– Да, – призналась Лана. – Но даже не знаю, чего больше хочу: есть или спать?
– Тебе дочку кормить нужно. Так что поешь. И чаю горячего. – Николай поставил на плиту чайник и открыл холодильник. – Есть тушёнка. Сейчас погрею.
Лана сидела на диване, прижимая Катю к груди, и не сводила глаз с Николая. Он вынес из комнаты тёплый пуховый платок.
– Ты, может, куртку снимешь, и Катю заверни в это. Одеяло промокло совсем.
– Да-да, я сейчас, – спохватилась Лана.
Она пеленала дочку на диване, дурея от аромата тушёного мяса, скворчавшего на сковороде. Николай полазил по банкам и одну поставил на стол.
– Это сухое молоко, добавишь в чай. Сытнее будет.
Он снова скрылся в комнате и крикнул оттуда:
– Помешай мясо, я печку растоплю.
После ужина Лана заклевала носом.
– Пойдём в кровать, – поднялся из-за стола Николай.
Она испуганно вздрогнула. Так говорил Айдаров, и это было не про сон.
Николай перехватил её взгляд и поправился:
– Я имею ввиду, спать вас положу.
Лана, обняв дочку, отключилась, стоило голове коснуться подушки. Спала без снов и проснулась от петушиных криков. Катя заворочалась, зачмокала губами, и Лана, дав ей грудь, снова вырубилась.
– Мальвина, как ты? – услышала она сквозь сон. Николай сел к ней на кровать и потрогал лоб: – Не заболела? Щёки красные.
– Доброе утро! – улыбнулась Лана. – Давно так хорошо не спала.
– Скорее, добрый день! – Николай кивнул в сторону веранды. – Я уже в магазин смотался, еды купил. Про тётку твою узнал. Умерли они с мужем год назад. То ли печку не доглядели, то ли дядя твой сигарету забыл потушить.
Лана закрыла глаза. Николай погладил её по волосам.
– Расскажи мне о себе. И я не про гороскоп.
Захныкала Катя, и Лана повернулась набок. Дав дочке требуемое, она тихо произнесла:
– Мне некуда больше идти.
– Уже интересно. Но хотелось бы услышать предысторию.
Лана собралась с духом и, начав говорить, уже не могла остановиться. Иногда слова смешивались с рыданием. Николай гладил её по плечу. Не перебивал, успокаивал.
Днём он договорился с риелтором о продаже дома и отвёл Лану на местное кладбище. Она положила на могилу тёти букет полевых цветов. Оставшийся день была немногословна. Она понимала, что кроме как в детский дом ей вернуться некуда. Лана даже не знала, подошла ли её очередь на квартиру или ей она больше не положена в связи с счастливым замужеством? Но в город возвращаться опасно. Айдаров просто так от неё не отстанет. Просить помощи у Николая неловко, а сам он ничего не говорил.
Лана, баюкая Катю, сидела на скамье, прислонившись к шершавым доскам и смотрела на заходящее солнце. Николай хозяйничал в доме, перебирал вещи. Приходили соседи, он отдавал – кому одежду, кому мебель. Наконец вышел из дома и потрепал Лану по волосам.
– Мальвина, собирайся!
– Куда? – встрепенулась она.
– А у тебя есть варианты?
– Нет. Потому и спрашиваю.
Николай возвёл глаза к небу:
– Ко мне! Фарфоровая твоя голова.
Сердце Ланы зашлось в бешеном ритме.
– Бегу!
Николай привёз Лану в двушку на юге Москвы.
– Завтра машину заберу из ремонта, съездим в магазин закупимся, – Николай вёл себя так, словно они десять лет были женаты.
Лана зачарованно рассматривала фотографии на стене.
– Ты военный?
– Спецназ. Слышала про такие войска? – впервые обнял её за плечи Николай.
Лана повернулась к нему и уткнулась носом в широкую грудь. Тепло крепких мужских рук согревало.
– Будешь меня ждать? – тихо спросил Николай.
Лана подняла к нему влажные от слёз глаза:
– Я умру за тебя.
Он потёрся носом об её нос.
– Лучше роди мне ещё детишек.
Лана развелась с Айдаровым и вышла замуж за Николая. Бывший муж сунулся было к ним забрать дочь, но вылетел из подъезда с разбитым носом. С ним и остался.