Я на миг теряюсь, чувствую себя террористкой, нарушившей покой в чужом государстве. Но почти сразу разворачиваюсь и… налетаю на Андрея. Он, как железобетонная стена, стоит и играет каменными мышцами.
– Ты куда? – насмешливо спрашивает меня, прожигая насквозь искрами взгляда.
– Ты занят, я чуть позже зайду.
– Не стесняйся. Ради тебя, дорогая София, мы здесь и собрались.
Вспыхиваю до корней волос, в голове паника, в душе полный раздрай. То ли идти на таран и пробиваться с боем, то ли выслушать все до конца и смириться с судьбой. Но проклятый Эндрю не дает даже подумать: он хватает меня за локоть и втаскивает в кабинет.
– Пусти!
Я выдергиваю руку, но уже поздно, Светкин женишок захлопывает дверь.
– Господа, вот она, причина наших неприятностей, – Эндрю толкает меня в спину, а в голосе уже нет ни насмешки, ни ехидства. Он звучит холодно и по-деловому. – Прошу любить и жаловать.
Я ловлю удивленный взгляд Пашки. Он явно не догадывался, с какой целью босс пригласил его в кабинет.
– Это Соня сорвала рок-фестиваль, Андрей Николаевич? – спрашивает он и с сомнением качает головой. – Не может быть!
– А ты будто не знаешь?
Теперь все смотрят на охранника.
– Н-нет.
– А если подумать? Разве не ты прятал ее на галерее второго этажа?
– Он не прятал меня! – не выдерживаю я давления. – Это я ему зубы заговаривала.
– Глеб Валентинович, – Эндрю обращается к крупному статному мужчине. – Как считаете, нам нужен охранник, который халатно несет свою службу?
Я перевожу взгляд с одного на другого. Это что сейчас происходит на моих глазах?
– Пашка не виноват! – выкрикиваю фальцетом. – За что вы с ним так? Он принял меня за посетительницу бара.
– Павел, вы всех посетительниц знаете по именам? – сквозь зубы спрашивает босс.
– А это преступление?
Я не сдаюсь, но понимаю, что все больше погружаюсь в болото словесной лжи.
Андрей проходит к своему креслу в центре кабинета, садится, вальяжно развалившись, только что не задрав ноги на стол, и постукивает кончиком карандаша по столешнице. И этот мерный звук, похожий на маятник, гипнотизирует, сводит с ума.
– Н-нет, но… тут особый случай, – лепечет растерянный Пашка.
– Все, хватит! – выкрикиваю я, и все смотрят на меня. Чувствую себя на педсовете, когда ты стоишь в центре кабинета директора, а тебя все отчитывают за разбитое стекло книжного шкафа. – Павел не виноват. Скажите, что требуется от меня?
– С вами мы еще разберемся, – женщина средних лет с безобразной прической в кудряшках раскрывает папку и двигает ее на край стола. – Посмотрите, барышня Куликова.
«Они и фамилию мою знают?» – от паники перестаю соображать, хотя это вполне естественно, что Эндрю знаком с биографией своей невесты. Или не невесты? Леший их разберет!
Я делаю шаг к столу. Читаю, а буквы расплываются перед глазами. Вижу большой столбик каких-то цифр, итоговую сумму с несколькими нулями, опускаю взгляд ниже, натыкаюсь на свою фамилию.
– Что это? – шепчу пересохшими губами.
– Счет за тот вечер. Вы его планируете оплачивать?
Внутри все холодеет. «Что делать? Что делать?» – бьется в виски вопрос.
Нет, я могу попросить отца, он отругает, зато выручит бестолковую дочь. Наша семья небогата, но есть свой бизнес, наверняка и накопления имеются. Однако… повод уж очень постыдный. Еще и Пашку хотят наказать.
Глубоко вдыхаю и скороговоркой чащу, пока не передумала:
– Я выплачу долг. Обязательно! Не трогайте Павла, он не виноват.
И сразу легко становится на сердце, задираю подбородок и смело смотрю в глаза Эндрю. Под его ледяным взглядом хочется спрятаться под стул, нет, заползти под диван, там места меньше, пыли больше, зато никто не найдет.
– Отлично, барышня Куликова. Прошу.
Кудряшка набирает цифры на маленьком кассовом аппарате и протягивает мне терминал. Я сглатываю.
– Но… у меня нет сейчас таких денег. Можно в рассрочку?
– Увы. Репутацию бара надо восстанавливать, заказывать рекламу, делать заявки блогерам, прессе, – с серьезным лицом говорит еще один сотрудник заведения, лысый толстячок в круглых очках.
Он пялится в экран макбука, что-то быстро набирает короткими, как сардельки, пальцами.
– Я могу отработать!
– Даже так? – сотрудники переглядываются.
– В качестве кого, позвольте спросить? – уточняет жених сестры, а мне хочется его прибить: мог бы пойти навстречу ради сохранения мира в семье.
– Официанткой, уборщицей, могу в баре напитки разливать.
– Ага. Алевтина Викторовна, сколько у нас зарабатывают сотрудники этих профессий?
Кудряшка щелкает калькулятором и кривит губы.
– Тридцать тысяч в месяц. Даже если София станет работать в две смены…
– Я не могу, у меня занятия в универе! – отчаянно вставляю я.
– Вот видите! Две смены отбрасываем. Таким образом, долг будет выплачен через тридцать шесть, нет, погодите, тридцать восемь месяцев.
– О боже!
– Предлагаете закрыть бар? – Эндрю не отводит от меня взгляда.
А я не знаю, куда деться, в голове полная каша. Как я оказалась в таком беспросветном дерьме? Ни с какой стороны выхода нет. А еще появляется странное чувство, будто меня разыгрывают. Не может быть, чтобы из-за одного звонка развалился прочный бизнес. Тут две версии: или бар и так был на грани закрытия и босс нашел в моем лице козла отпущения, или он просто меня разводит.
И за такого жестокого дельца моя сестра собирается замуж? Да она полная дура!
– Слушайте, – я кручусь, как уж на сковородке. – Неужели все так печально? Еще два дня назад бар процветал. И потом, не верю я, что здесь такие низкие заработки. Слышала, что у вас конкурс на каждое вакантное место.
Опять сотрудники переглядываются, даже с Пашки слетает ошарашенное выражение лица. Приглядываюсь: неужели он улыбается.
Точно разводят!
– Есть одна высокооплачиваемая должность, – начинает Эндрю. – Но сомневаюсь, что ты с ней справишься.
– А вы не сомневайтесь! – горячо подхватываю я и вдруг ловлю улыбку на губах толстяка.
Мурашки бегут по спине. Что происходит?
– Эскорт потянешь?
– Что? – выдавливаю осипшим голосом.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Эскорт-услуги – вид бизнеса, занимающегося предоставлением эффектных спутниц богатым клиентам для сопровождения их на мероприятия, – равнодушным тоном босс излагает энциклопедическую справку.
Теперь он не смотрит на меня, зато карандаш стучит все громче и быстрее и вдруг вырывается из его пальцев, перелетает через стол и падает к моим ногам.
Мысли в голове смешиваются. Как же Светка? Родители? Если они узнают, даже на порог этого субчика не пустят. Делать из сестры своей невесты эскортницу – это низость и предательство по отношению к нашей семье.
– Ну, и сволочь, ты Эндрю!
Я поднимаю карандаш, с оттяжкой размахиваюсь и швыряю его в босса.
Сотрудники дружно вскрикивают, видимо, не ожидали от жертвы такой прыти. Я бросаюсь к двери, никто мне не препятствует, несусь по коридору, прыгая через несколько ступенек, слетаю с лестницы и… попадаю сразу в объятия охраны. Крупные парни в черной униформе стеной стоят внизу и скалятся.
– Что надо?
Кручусь, пытаюсь найти лазейку и проскочить.
– Вас к телефону, – вежливо улыбается здоровенный начальник и протягивает мне мобильник.
Я прячу руки за спину, тут же соображаю, что веду себя, как ребенок, и беру трубку.
– Да. Кто это?
– Соня, ты чего так переполошилась? – миролюбиво спрашивает Эндрю. – Мы же просто пошутили. Возвращайся.
– Да пошел ты… лесом! – ору в телефон и отключаюсь.
Но охранники частоколом выстроились передо мной. Вижу, что пройти через них не получится. Тогда вытаскиваю свой смартфон, набираю номер полиции, разворачиваю экран к секьюрити, включаю громкую связь.
– Мне продолжить?
– Зря вы так! – начальник неодобрительно качает головой. – Андрей Николаевич не любит неподчинения.
– Стопэ, чуваки! – захлебываюсь от возмущения: все против меня! – Я не его сабмиссив (человек, передающий контроль над своим телом и служащий другому в паре БДСМ). Скажите, что он еще меня цепями к стене прикует.
– Зачем же так грубо. Босс пока шутит, но ему скоро надоест нянчиться с вами.
– А мне плевать!
– Алло! Говорите! – разносится женский голос.
Начальник выхватывает телефон и сбрасывает вызов.
– Парни, берите эту строптивую.
Я даже опомниться не успеваю, как меня подхватывают сильные руки, забрасывают на плечо и в таком виде приносят обратно в кабинет. Начальник ставит меня на пол, кивает боссу и выходит. В комнате я вижу только Андрея. Его сотрудники исчезли, Пашка тоже ушел. Мы один на один.
Ловлю случайно свое отражение в зеркальном стекле шкафа. Взъерошенная розово-фиолетовая курица, да и только. Вскидываю подбородок: взъерошенная, но не побежденная.
– Пить хочешь?
Эндрю ставит передо мной стакан с водой, я не трогаюсь с места.
– Это стакан мира?
– Нет, – он улыбается, но глаза серьезны. – Тебе нужно успокоиться.
Сейчас Андрей выглядит иначе. Я видела его в рок-образе, видела элегантным мажором, а сегодня передо мной сидит бизнесмен, озабоченный проблемами с баром.
– Сам пей!
– Как хочешь.
Он пожимает плечами и делает несколько глотков. Я молча наблюдаю за врагом. И угораздило же нас с сестрой вляпаться в одно и то же дерьмо!
– Я могу идти? Или ты еще не все сказал? – бросаю ему вызов.
– Даже не начинал.
– И тебе не стыдно? – набрасываюсь с жаром. – Ты же хочешь жениться на Светке, мы породнимся. Думаешь, родители простят тебе такое обращение с младшей дочерью?
– Давай-ка разберем ситуацию по полочкам. Садись.
– Нечего разбирать! И так все ясно!
– Не скажи! Со Светланой мы знакомы с университета, встречаемся год и, как бы тебе ни хотелось, я очень трепетно к ней отношусь.
К моему удивлению, тон его голоса теплый и нежный. Нежели он, и правда, испытывает какие-то чувства к сестре? Для меня это неожиданное открытие, и все равно упрямо поджимаю губы и гну свою линию.