– Что же вы только сейчас вспомнили, что это ваш родной сын? – спросила дама из органов опеки.
– Я и не забывал никогда, – ответил Олег. – Просто так сложилось.
Дама из органов опеки внимательно изучила все документы, которые Иванов принес. В том числе личное письмо гр. Флярковского своей жене и ее заявление, в котором она просила передать опекунство Олегу Богумиловичу Иванову.
– А почему вы не хотите усыновить мальчика? – поинтересовалась дама.
– Почему не хочу? Очень хочу.
На самом деле до этого момента Олег не задумывался об этом.
И сейчас сказал только по инерции.
– Просто думал, что с оформлением опекунства будет попроще, – объяснил он свои действия.
– И то, и то одинаково сложно, – вздохнула дама, – по крайней мере, вам придется собирать одни и те же справки: форму семь и форму девять, характеристику с места работы и по месту жительства от участкового, справку о доходах, справку о состоянии здоровья, от психиатра и от нарколога, согласие родителей… хотя с этим вы уже подсуетились…
Последнее слово вывело Иванова из себя, но он сдержался.
– А вы хотите, – произнес он, – отдать ребенка в детский дом?
– Я ничего не хочу, – с грустью заметила дама. – Я должна действовать согласно установленным правилам в интересах ребенка. А передать вам – неизвестно какому еще отцу – дитя, вверить в ваши руки будущее человека…
– Вообще-то я врач, – напомнил Олег, – и мне вверяют свои жизни люди, не требуя справок и характеристик.
– Это разные вещи, – возразила дама.
Ей было не более сорока лет. У нее были пышные мелированные волосы и розовые тени на веках. Она внимательно изучала сидевшего перед ней холостяка в расцвете лет.
– По закону такие вопросы решаются в течение года, – грустно вздохнула дама, давая понять, какое тяжелое испытание ждет всякого, кто обращается с подобными вопросами в органы опеки и попечительства.
– А может, как-то…
– Как-то не получится, – перебила Олега мелированная дама. – Если бы я решала единолично, то, вполне вероятно, учитывая ваши положительные характеристики и справки, и то, что вы являетесь биологическим отцом, я бы могла пойти навстречу… Но, увы, решение принимает комиссия, а в ее составе – разные люди. В том числе и… Как бы вам сказать…
– Не совсем бескорыстные, – догадался Иванов.
– К сожалению, – призналась дама. – Но и они действуют в интересах ребенка. Ведь без этого отказать никак нельзя.
– Значит, мне могут и отказать? – удивился Иванов. – Целый год ходить, мучиться, думая, как там ребенок в приюте… А потом отказ?
– Возможно, случится и другое: ваш ребенок может быть усыновлен другой семьей, у которой все будет в порядке с документами… И с финансами… Ну, вы меня понимаете.
Иванов понимал и потому спросил негромко:
– Сколько надо не совсем бескорыстным честным членам вашей комиссии, которые бы в короткие сроки приняли решение в пользу отца?
Дама взглянула на дверь, потом на окно, потом выдвинула ящик стола, словно и там искала ответ на вопрос.
– Только между нами…
Она перешла на шепот.
– Я не знаю точно. Потому что никогда не занималась подобными вещами и, естественно, не интересовалась, не опрашивала всех членов комиссии. Но думаю, что пяти тысяч у.е. вполне будет достаточно. Ведь зарплаты – сами знаете…
– Догадываюсь: у самого такая же.
– Вот видите, – согласилась дама, – как трудно вам будет воспитывать ребенка – а у нас ведь и свои дети. У некоторых даже не один. У меня, например, сын. Ему шестнадцать, и он занимается спортом. Всякие соревнования, сборы, за которые мне платить, не говоря уже о форме и об усиленном питании.
– Мой сын будет питаться хорошо, я гарантирую. А потому готов для этого внести необходимую сумму.
Дама посмотрела на свои наращенные ногти с французским маникюром.
– А вдруг вы женитесь? – поинтересовалась она, не поднимая глаз.
– Не исключено, – согласился Олег. – Я понимаю ваши сомнения, однако постараюсь выбрать достойного человека. Пусть даже моя избранница будет старше меня, пусть у нее будет свой ребенок, но зато с ее опытом и знаниями мы вместе сможем дать ребенку то, что необходимо.
Иванов ляпнул это не подумав, но, кажется, дама услышала именно то, что хотела услышать.
– А сейчас у вас есть кто-то? – спросила она, продолжая разглядывать ногти.
– Никого. Да и времени нет бегать, знакомиться.
– Хорошо, – кивнула дама и взглянула на Олега проникновенно. – Я подумаю, чем можно вам посодействовать. А вы со своей стороны…
Она выдержала паузу, в течение которой посетитель должен был догадаться.
– Я понял, – сказал он, – пять тысяч у меня есть.
– Меня Кларой Петровной зовут, – напомнила дама и протянула Иванову визитку с золотым тиснением. – Звоните. Не тяните с решением.
Вообще-то решение должна принять комиссия. Но Олег промолчал. Достал из кармана бумажник и вложил в него визитку, после чего осторожно вернул бумажник туда, откуда и достал, – поближе к сердцу.
– Можно называть меня просто Кларой. А для близких друзей я – Клэр.
Она заглянула Олегу в глаза и вздохнула:
– Но так меня давно уже не называли.
– А я – Алик, – признался Иванов и разозлился на себя за угодливость.
– Кстати, – вспомнила Клара Петровна, – там в документах промелькнула фамилия Флярковский.
– И что с того? – пожал плечами Иванов.
– Ничего, конечно. Просто спросила. Интересно узнать: не родственник этот Флярковкий известному олигарху?
– Однофамилец, – успокоил Клару Петровну Олег.
– Я почему спросила: вчера сообщили, что нашего олигарха Флярковского взорвали на его же собственной яхте в Средиземном море.
– Такая у них работа тяжелая, – согласился Иванов, – они часто сгорают на этой работе вместе со своими «Мерседесами» и яхтами.
– Жуть! – согласилась дама. – Вам не страшно?
– У меня яхты нет, – признался Олег.
Пять тысяч долларов у Олега были. Он собирал на машину. Хотел внести половину стоимости «десятки» при покупке, а на другую половину оформить кредит. Оставалось скопить совсем немного: на страховку и оформление в ГИБДД.
Теперь с мечтой об автомобиле приходилось расстаться лет на пять, но Иванову было не жалко. Хотя, конечно, было бы здорово возить ребенка на дачу на машине: Олежка сидел бы пристегнутый в своем детском креслице, внимательно разглядывал мелькающие за окном удивительные картинки еще не познанного им мира. Размышляя об этом, Иванов вдруг вспомнил, что он теперь вроде как и не беден, если принимать во внимание оставленное ему Леной наследство. Но это все равно принадлежит не ему, а оставшемуся сиротой ребенку. Квартиру и загородный дом продавать никак нельзя и сдавать в аренду, видимо, тоже. Вряд ли Олежка сможет жить на новом для себя месте – тем более в маленькой однокомнатной квартирке, доставшейся Иванову от умершей почти десять лет назад бабушки. Можно, конечно, перебраться в Ленину квартиру, а свою сдавать в аренду. Доход был бы неплохой – не громадный, разумеется, но при определенной экономии «ВАЗ» десятой модели можно было бы приобрести через пару лет и без кредита. У нотариуса Олег побывал, и тот сообщил ему, что в права наследования можно вступить через полгода: такой срок определен законом для того, чтобы другие наследники, если таковые отыщутся, смогли бы оспорить завещание. А пока Иванов собрал справки и характеристики, необходимые для усыновления ребенка, и, собрав, передал Кларе Петровне. Много времени на это не потребовалось: уже через два дня после визита к мелированной даме он сообщил, что бумаги все готовы. Она назначила встречу в кафе на Невском и попросила заранее заказать столик, так как по вечерам туда попасть проблематично – уж очень популярное место.
В популярном месте играла живая музыка. Джазовый квартет исполнял мелодии Гершвина и Эллингтона. Олега подвели к угловому столику, на котором стояли табличка «Зарезервировано» и подсвечник с тремя свечами. Табличку официант унес, а подсвечник оставил. Было ровно восемь вечера, то есть время, на которое Клара Петровна назначила встречу. Олег опустился на мягкий угловой диванчик и стал смотреть на входные двери, предполагая, что мелированная дама вскоре появится. Но минуты шли, а Клара Петровна не спешила. Сидеть просто так за пустым столом было не очень удобно, и Олег решил заказать кружку пива.
– Рекомендую «Дюнбир», – сказал официант, – нефильтрованное. Изготавливается в России, но по немецкой технологии. Очень качественное.
Пиво было мутным и, как показалось Иванову, кислым. Олег раскрыл меню и проверил цену. Кружка этого пива стоила здесь почти в десять раз дороже тех сортов, что он покупал обычно.
В начале десятого появилась Клара Петровна. Она подскочила к стулу и опустилась на диванчик рядом с Ивановым.
– Еле вырвалась, – устало произнесла она. – Вы не представляете, Алик, сколько приходится работать: совещание за совещанием, и все очень ответственные.
На ней было тонкое обтягивающее платье с глубоким вырезом и свежий вечерний макияж, сделанный, судя по четким контурам, в салоне. В руках она держала маленькую шелковую сумочку, усыпанную стразами. Вряд ли в таком виде Клара Петровна появлялась на работе и уж тем более на ответственных совещаниях.
Подлетел услужливый официант.
И Клара Петровна начала диктовать, а официант заносить в блокнотик.
– Мне, пожалуйста, французский салат, мясо по-французски…
Она даже не заглянула в меню.
– Потом сырное ассорти…
– Сыр только итальянский, – сказал официант, – французский «Порт салют» вчера закончился.
– Тогда не надо сыра.
– Паштета из гусиной печенки тоже нет, – с грустью в голосе произнес официант.
– Жаль, – опечалилась Клара Петровна, – мне очень нравится фуа-гра.
Она посмотрела на Иванова:
– У меня сегодня с утра маковой росинки во рту не было.
И тут же спросила:
– А что вы предпочитаете из напитков?
– Я вообще не пью, – поспешил Олег успокоить даму, – лишь изредка по большим праздникам, да и то немного.
Официант покосился на пустую пивную кружку, стоящую на краю стола, но промолчал.
– Тогда на мой выбор, – встрепенулась Клара Петровна, – бутылочку бордо, можно трехлетнего. И для моего спутника – сто граммов «Курвуазье».
Официант с достоинством умчался, а Клара Петровна спросила:
– Как наши дела? Документы при вас?
Иванов передал ее конверт, который все время, пока он сидел за столиком, находился у него на коленях.
Клара Петровна проверила документы и кивнула:
– Надеюсь, комиссию это устроит.
Оглянувшись и перейдя на шепот, поинтересовалась:
– А остальное?
Олег полез во внутренний карман, но дама остановила его:
– Потом отдадите. Когда посторонних глаз не будет.
– Простите, а когда будет вынесено решение? – наконец-то задал интересующий его вопрос Иванов.
– В ближайший четверг, – быстро произнесла Клара Петровна, сгибая вчетверо переданные ей документы, чтобы они уместились в ее сумочку. – Там делов-то…
Она осеклась, поняв, что проговорилась, но тут же нашлась что сказать:
– На самом деле не все так просто. К нам, в органы опеки и попечительства, часто обращаются иностранные семьи с просьбой помочь им усыновить какого-нибудь российского сироту, а то и несколько сразу. Как раз сегодня у меня была встреча с одной очень достойной семейной парой из Америки. Он – продюсер, а она тоже чем-то творческим занимается. Очень состоятельная пара! У них уже семеро детей. Вы представляете! И все приемные: есть из Мексики, двое из Намибии, пострадавшей от стихийных бедствий, есть с Филиппин…
– Пострадавших от цунами, – подсказал Иванов.
– Да-да, именно так, – закивала Клара Петровна с самым серьезным видом. – Так они сказали, что деньги для них не проблема. Тут же пытались мне всучить десять тысяч.
– Хорошо, что не все в нашей стране еще продается, – напомнил собеседнице Олег.
– Я с вами согласна. Но честные люди в наше время большая редкость. Согласитесь.
– Потому-то я и обратился к вам, – шепнул Олег.
Разговор с дурой-чиновницей начинал его раздражать, но приходилось приветливо улыбаться. Тут принесли бутылку вина и большой бокал, на дне которого светился янтарем коньяк.
После первого бокала вина лицо Клары Петровны порозовело, после второго – пошло пунцовыми пятнами.
«Запойная алкоголичка, – догадался Иванов, – сдерживалась, наверное, месяц, а теперь сорвется». Вдруг показалось, что все его усилия по скорейшему усыновлению Олежки могут оказаться напрасными..
– Хорошее вино? – спросил он.
– Попробуйте, – показала глазами на бутылку чиновница. В ее взгляде промелькнула тревога: а вдруг Олег выпьет все без остатка?
Олег наполнил свой бокал до половины, после чего слегка пригубил. Вино, как и пиво, тоже оказалось кисловатым. Иванову показалось даже, что точно таким же вином его угощала в Абхазии квартирная хозяйка, у которой он снимал комнатку. Только квартирная хозяйка делала его сама.
Клара Петровна ковыряла вилкой салат, похоже, аппетита у нее не было вовсе. Так же она поковыряла и мясо по-французски. Но вино выпила все.
После чего сказала:
– Уже половина одиннадцатого: нам надо спешить – ведь завтра трудный день.
Олег подозвал официанта, тот принес папку, в которой стыдливо спрятался счет. Популярное место оказалось очень и очень дорогим. За все заказанное Кларой Петровной следовало заплатить почти шесть с половиной тысяч. Иванов положил на стол семь тысячных купюр и придавил их подсвечником. Поднялся с диванчика и протянул руку Кларе Петровне.
– Я провожу вас, – произнес он.
– Разумеется, – игриво отозвалась она, – я, кстати, недалеко обитаю.
Она и в самом деле жила неподалеку, но ехали до ее дома на такси. Водитель взял тысячную и не спешил лезть в карман в поисках сдачи. Олег настаивать не стал. Помог Кларе Петровне выбраться из машины и подвел ее к парадной двери.
– У меня сейчас никого дома, – шепнула Клэр, – сын на сборах в Кисловодске. Он занимается спортивной ходьбой. При этом хорошо учится. Ой, как хочется, чтобы у него все в жизни сложилось!
– Не переживайте, – успокоил ее Олег, – с такой мамой ваш сын далеко пойдет.
– Я уж стараюсь как могу, – согласилась чиновница и прижалась к Олегу. – Поднимемся ко мне, кофейку попьем?
– Боюсь, что мне тогда не захочется уходить.
– Так в чем же дело?
– Если останусь, то вам не удастся поспать вовсе.
Олег нес эту ахинею: ему было противно от ситуации и стыдно за себя – такого угодливого и лживого.
– Да-а, – протянула Клара Петровна. – Завтра опять с самого утра надо быть на работе. А опаздывать нельзя. Подчиненные вмиг настучат. Как это мне все надоело! Давайте сделаем так: в четверг вы получаете документы, в пятницу встречаемся в том же ресторанчике, а потом уже ко мне. Ты согласен?
Она полезла целоваться, и Олег, чмокнув ее, произнес с обидой и страстью:
– Что вы со мной делаете? До пятницы я не доживу!
– Тогда в четверг, – обрадовалась Клара Петровна, – а в пятницу на работу можно и вовсе не ходить.
Про деньги он забыл, а Клара Петровна уже мечтала о другом. Олег уже хотел попрощаться, но опомнился и достал конверт, в котором лежали пятьдесят стодолларовых купюр. Клара Петровна пересчитала их на удивление быстро.
Иванов отворил дверь парадного, и чиновница впорхнула внутрь.
– Четверг не за горами-и, – пропела она и исчезла.
Пружина двери проскрипела так же радостно, и дверь хлопнула оглушительно, словно собиралась аплодировать Паваротти.
Олег плюнул себе под ноги, освобождаясь от привкуса кислого вина на губах. Все та же машина такси стояла рядом.
– Куда надо? – крикнул водитель в открытое окно.
– На метро доберусь, – махнул рукой Иванов.
На жетон у него должно было хватить.