Никто не мог увидеть ее, где бы она ни оказалась. И только если она желала быть замеченной, то могла явиться перед тем, чья жизнь и судьба вились золотистой нитью меж ее ловких пальцев.
Она стояла совсем близко, всего лишь в шаге за спиной того, чью длинную золотую нить сжимала ее рука. Все, чего она хотела – убедиться, что не ошиблась в нем тогда, несколько столетий назад, на главной городской площади в Салерно. Сейчас ей не нужно было, чтобы он заметил ее, а потому она предпочла себя не обнаруживать, внимательно слушая все то, о чем беседовали двое мужчин. Молочно-белый туман, такой же невидимый для остальных, как и его хозяйка, стелился около ее ног. Знойный летний день, остывая, клонился к закату, и с запада на темнеющее сумеречное небо ползли грозовые тучи, предвещая дождливую ночь. Издалека доносились раскаты грома. Освежающее дуновение ветра принесло с собой запах дыма. Не того дыма с привкусом смерти, когда во время боя на поле горят танки и пламя неумолимо пожирает колосья пшеницы. Дым стелился от самого обычного рукотворного костра, наскоро собранного из сухих веток. Сейчас кто-то пойдет с котелком за водой, и вскоре воздух наполнится ароматом травяного самодельного чая.
Он сидел вместе с другом под сенью высокой раскидистой березы, под которой на натянутых веревках летний ветер лениво колыхал постиранные медсестрами бинты.
– Тот лейтенант, которому мы три дня назад ноги чинили, идет на поправку. Сегодня даже Варе комплимент сделал, пока она с перевязкой возилась. Шутил даже, все развеселить ее хотел. С другими медсестрами он так себя не ведет, – промолвил Алессио. – И у Варвары глаза горят, когда она его видит.
– Да, я тоже заметил эту искру между ними, – кивнул Мариус. – Война войной, а сердцу не прикажешь. Мне даже кажется, что чем сильнее чувство смерти, идущей по пятам, тем больше хочется любить. Любить так, словно завтра не наступит никогда и есть только здесь и сейчас. Каждый день может стать последним. Даже у нас.
Алессио печально вздохнул.
– Давно не было вестей от Алевтины? Где сейчас находится ее авиаполк? – спросил у него Мариус.
– Давно, – ответил тот понуро. – Все, что мне известно, – скоро их должны перебросить в Крым. Алина малая родина… Там мы встретились впервые, и там похоронена ее семья. И письмо, как назло, портальной почтой не отправишь, вдруг заметят. Сердце мое не находит покоя… Ты ведь слышал, какое прозвище этому авиаполку немцы дали?
– «Ночные ведьмы», – промолвил с усмешкой Мариус. – Боятся наших девчонок. Задают наши ночные ласточки фрицам жару.
– Как там теперь моя ласточка? Хоть бы весточку от нее получить. Эх, как она любит самолеты! – сокрушенно воскликнул Алессио. – Как она грезила небом! И как всегда болела авиацией! Я часто говорил ей, что ее мечты о полетах обязательно сбудутся. Кто же только знал, что получится вот так?
Мариус похлопал его по плечу.
– Никогда не знаешь, к чему тебя приведут мечты, – философски заметил он. – Хоть у меня и нет возлюбленной, мне все же понятны твои тревоги. Нам всем нужно сжать зубы и собрать последнюю волю в кулак. Сильнейшие провидцы Эсфира уверяют, что пройден переломный рубеж. Теперь мы переходим в наступление.
– А когда это все кончится, провидцами не уточняется? – полюбопытствовал Алессио. – Когда уже наступит свет в конце тоннеля?
– Вроде бы весной сорок пятого года, – ответил Мариус.
– Будем молить богов, чтобы оракулы не ошиблись, – сказал Алессио, сложив руки в молитвенном жесте. – Да будет с нами милость Священного Союза!
– И чтобы у этого воплощения Адаила не проснулась истинная память, – добавил Мариус. – Ты посмотри, что он творит, считая себя человеком! Если, конечно, можно так его назвать. Я даже представлять не хочу, что может быть, если он познает свою истинную демоническую сущность и вспомнит прошлые жизни.
– Да упасут нас боги от этого! – вполголоса промолвил Алессио. – А где ты был, кстати?
– Беседу проводил профилактическую с вновь поступившими.
– Это о чем же?
– По поводу личной безопасности женской половины моих подчиненных. Я очень щепетилен в этом вопросе, и всем это известно. Сам понимаешь, на войне всякое может быть, но ты меня знаешь. Домогательств к женщинам я здесь не потерплю! – безапелляционно заявил Мариус. – Как-то случился у нас тут прецедент… Отличился один особо пылкий товарищ. И отправился за это в штрафбат, голубчик. Вот так. И ему урок, и другим чтоб неповадно было. Дисциплина – ключ к порядку. Тем более я чувствую ответственность за этих девушек.
– Узнаю своего дорогого друга. Oh, Dio, как я рад, что мы с тобой теперь в одном взводе! – воскликнул Алессио. – И вечер сегодня тихий такой. Безветренный. Благодать… Как будто войны и нет вовсе.
– Перед боем всегда тихие вечера, – заметил Мариус.
– Соскучился я по самым обыденным вещам, которые теперь стали чем-то несбыточным. Да и вообще, по мирной жизни соскучился, – вновь заговорил Алессио.
– Мы все тут соскучились по мирной жизни. Что поделать, мой юный друг, – Мариус развел руками. – Нелегкие времена переживаем. Но, в конце концов, даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет. Вот закончится война, и мы снова заживем по-прежнему.
– А ты хоть сам веришь, что все теперь будет по-прежнему?
В ответ на это Мариус неопределенно пожал плечами.
– Доживем до победы, тогда и посмотрим. Как всегда говорила моя матушка: «Человек предполагает, а бог располагает». В нашем случае – боги.
– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Мариус повернулся на голос. Навстречу ему с радостной улыбкой и горящими азартом глазами спешила медсестра.
– Разрешите небольшой концерт устроить! Оказывается, у нас среди пациентов аж три музыканта, представляете? Итого у нас есть гармонь, балалайка и наши голоса! Ну как тут концерт не устроить, товарищ подполковник?
– Хорошо, – Мариус кивнул, улыбнувшись девушке в ответ. – Концерт разрешаю! Немного отвлечься нам всем не помешает. Главное, чтобы в вашем репертуаре «Синий платочек» прозвучал.
– И «Катюша», – внес свою лепту Алессио.
– И «Темная ночь». И «В землянке», конечно же! – добавил Мариус.
– Все будет! Обязательно будет! – воскликнула девушка, восторженно захлопав в ладоши.
– А мы пока что до концерта совершим с тобой обход пациентов, – сообщил Мариус другу, и мужчины, переговариваясь вполголоса, направились в сторону палаток.
– У тебя прям все по расписанию! – послышался голос Алессио.
– Я же говорю – дисциплина и порядок, друг мой, – ответил ему Мариус.
Она, все так же оставаясь невидимой, смотрела им вслед с довольной улыбкой. Ее золотисто-карие глаза, подернутые белесой пеленой, смотрели на этот мир с надеждой. Как и всегда, тысячи лет…
– Все, что хотела узнать, ты узнала, не так ли? – шелестящим шепотом спросил ее туманный спутник.
Лучезарно улыбаясь, она радостно кивнула.
– Так и есть, мой дорогой друг. Я не ошиблась в нем тогда, много лет назад. Он оказался именно таким, каким я его увидела. Что есть красота внешняя без богатства души? Так, всего лишь яркий фантик от конфеты. Этот мальчишка-военврач красив не только снаружи. Его сердце – истинный бриллиант, в глубине которого есть место состраданию и милосердию. Поэтому рядом с ней должен быть именно он. Эти двое идеально подойдут друг другу. Придет время, и от нее будет зависеть слишком многое. Это тяжелое бремя. Мариус должен стать ее опорой и поддержкой. Ее нареченным. Дело осталось за малым – дождаться того дня, когда ее душа покинет Небесный мир и обретет телесную оболочку в мире живых.
– И как же ты устроишь их встречу? – полюбопытствовал у нее туман.
– Стоит мне закрыть глаза и подумать о них, как я слышу шепот морского прибоя… Что поделать – эта девочка неотрывно и навеки связана с морем. Есть у меня парочка идей. Но о них я поведаю тебе чуть позже.
И интригующе блеснув глазами, она взмахнула рукой и исчезла вместе со своим туманным спутником.
Издалека вновь послышались раскаты грома. В воздухе запахло озоном. Неспешно, словно крадучись, приближалась гроза. А в это время над полем летела щемяще-нежная мелодия, знакомая многим до слез, даря надежду на то, что однажды, совсем скоро, наступит день, когда щебетание птиц не заглушат разрывы снарядов, а воздух вместо смерти, крови и пороха будет пахнуть скошенной травой.
Близится полночь. Тишину и безмолвие режут удары маятника старинных часов, далекий прибой и шепот ветра, пришедшего с моря. Мой кулак упирается в стену, и я медленно выдыхаю в попытке унять неистовый ураган, что сейчас бесчинствует в груди и разрывает душу на части. Взгляд снова возвращается к кровати. Судьба оказалась к тебе несправедливо жестокой, девочка моя…
Серебряная луна холодно сияет с темного небосклона, бесстрастно взирая на грешную землю со своей недосягаемой высоты. Что ей до жизней тех, кто ходит где-то там внизу?
Часы в гостиной бьют двенадцать. Кажется, что они звучат так тяжело, словно отсчитывают удары ее сердца. В сотый раз мне пришлось убедиться, сколь хрупка человеческая жизнь, и, видят боги, я сделал все возможное, чтобы ее глаза еще не раз смогли увидеть этот мир.
Вновь и вновь она притягивала к себе мой взгляд. Я смотрел на ее утонченное лицо, которое вместо боли теперь выражало спокойствие, закрытые глаза с опущенными черными ресницами, на ее фарфоровую кожу, которая в свете луны казалась прозрачной. Я отнял тебя у смерти, любовь моя, забрал твою прежнюю жизнь и ни о чем не жалею. Что же ты скажешь мне на это, когда проснешься?
Жизнь, которая утекала из нее еще двое суток назад, возвращалась к ней, но уже совсем в другом качестве. Ее ресницы оставались неподвижными, но я знал, что она должна открыть глаза с минуты на минуту, и томился в ожидании этого мига, изнывал от нетерпения.
Время перевалило за полночь, я все еще ждал ее пробуждения, и мне стало казаться, что каждая секунда на циферблате часов мучительно тянется, будто всесильное время издевается надо мной в своей безграничной власти.
Воздух в комнате вдруг показался невыносимо тяжелым, и, подойдя к окну, я сделал вдох, ощутив аромат жасмина и магнолии, растущих возле дома. Потом обернулся в надежде, что она уже пробудилась, но ее веки по-прежнему были закрыты. «Неужели что-то пошло не так? Но этого не может быть!» – От волнения в голову лезли совершенно глупые мысли.
Ветер, ворвавшийся в комнату, заполнил ее медвяно-пьянящим ароматом весны, и тишину нарушил громкий вздох. Со смесью восторга и волнения я подошел к кровати. Моя девочка все еще спала. Легкий порыв ветра перебирал складки ее белого платья. Темно-каштановая прядь волос упала ей на лицо, я потянулся убрать ее и… В этот самый момент она открыла глаза, затем, посмотрев куда-то перед собой, стремительно ринулась с кровати и взлетела под самый потолок. Я отнял тебя у смерти, отнял…
Последнее, что я помню, – как бежала по мраморной лестнице, покрытой снегом, на голос Мариуса. Он служил мне маяком в безграничной снежной глуши. Дыхание сбивалось, и в мертвой тишине мне казалось, что мои шаги слышно на много километров вокруг. Пейзаж не изменился – все такие же голые деревья и белые сугробы снега, что на горизонте сливаются с небом. Только невесть откуда взявшаяся мраморная лестница нарушала эту зимнюю идиллию. Преодолевая ступеньку за ступенькой, я наконец выбежала на круглую площадку и едва ступила на ее гладкий пол, как поднялся сильный ветер, и снежинки устроили дикий танец вокруг меня. Их было так много, беспорядочно кружащих, что у меня самой закружилась голова. Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь белую пелену, я не могла сделать и шага, как вдруг поняла, что куда-то падаю. Это было похоже на полет над пропастью, но это меня совсем не испугало. Белую пелену перед глазами сменила красная, а следом за ней наступила темнота.
И в этой темноте я явственно слышала привычные для меня звуки – шелест листвы на деревьях, легкое дуновение ветра, пахнущего солью, крик ночной птицы и чьи-то шаги совсем рядом. Сделав вдох, я уловила запах жасмина, ночных фиалок и магнолий и услышала, как кто-то подошел ко мне. Этот кто-то принес с собой аромат можжевельника и моря.
Та-а-ак! И с каких это пор мне удается с такой точностью различать запахи и звуки? Я так странно и необычно себя чувствовала, что даже описать не могла эти ощущения. Словно я стала ближе к миру и чувствую теперь каждую его частичку.
Первое, что увидели глаза, – потолок в мельчайших подробностях. Это произошло не сразу, но стоило мне сконцентрироваться… Вот так сюрприз! Я, конечно, всегда отличалась отменным зрением, но чтобы увидеть узор на люстре так детально – это что-то новое! Не успела удивиться этому, как услышала вздох, и мне захотелось подняться с постели и посмотреть, кто же еще находится вместе со мной в комнате. Едва эта мысль появилась в моей голове, как тело словно воспарило ввысь. Люстра, мирно висевшая над кроватью, слегка качнулась передо мной. И тут до меня дошло, что сейчас она висит не высоко на потолке, а прямо перед моим лицом. «О боги!» – воскликнул кто-то знакомым голосом. Я опустила глаза и увидела Мариуса, который стоял, задрав голову. А я… находилась под потолком в абсолютной невесомости. Осознав это, не на шутку испугалась и закричала во всю силу легких.
– Эмилия, не бойся, все хорошо! – едва скрывая волнение, пытался успокоить меня Мариус, но мой полный ужаса визг заглушил его голос и был слышен, без сомнения, во всем доме.
Я стремительно полетела вниз и, наверное, упала бы и ударилась, но Мариус ловко меня поймал, словно я ничего не весила. Он даже не пошатнулся, чего нельзя сказать о вазе с цветами, которая совершенно непостижимым образом проехала по столу и, упав на пол, вдребезги разбилась. Брови Мариуса удивленно взметнулись вверх, и он посмотрел на меня с нескрываемым восхищением.
– Надо же, ты только изменилась, а такой колоссальный поток силы имеешь в себе! А если научишься ее контролировать… Я знал, что ты непростая девушка!
Мне было совершенно не понятно, о чем он говорит, но не успела я ничего спросить, как в комнате появились две девушки – одна примерно моего возраста и другая чуть постарше. Увидев нас, они резко остановились, будто ожидая чего-то.
– Мариус, мы услышали крики и поспешили узнать, что стряслось. Все нормально? – задала вопрос первая девушка, с любопытством разглядывая меня.
– Все хорошо, Марьяна, ничего страшного не стряслось, просто Эмилия немного в шоке от происходящего, – спокойно ответил Мариус и слегка улыбнулся.
– Что ж, мы рады, что у тебя получилось спасти свою девушку, – с улыбкой промолвила та, что была постарше. – А сейчас, думаю, нам лучше оставить вас вдвоем. – И она, взяв под руку Марьяну, собралась уходить, но напоследок обратилась ко мне: – Ничего не бойся, милая, ты в безопасности и в надежных руках.
После чего обе, закрыв дверь, ушли, оставив нас снова одних.
Мариус направился к кровати и усадил меня на край, присев рядом. Он продолжал смотреть на меня, как на некое божество, словно я была каким-то чудом, спустившимся к нему прямо с неба. Наверное, такими глазами верующий человек смотрел бы на прекрасного ангела, явившегося к нему в минуты горя и отчаяния. – Эмилия, ты узнаешь меня? – он едва слышно промолвил это и приподнял за подбородок мое лицо, заглядывая в глаза.
– Что за вопросы, Мариус? Я не страдаю забывчивостью. Конечно, узнаю! Тебя не было всего два дня!
Его откровенно-восхищенный взгляд меня смутил, и я опустила глаза. В мыслях творился настоящий хаос, как будто у меня не голова, а городская площадь наутро после праздника. Я не понимала, что происходит, один вопрос опережал другой, и на все хотелось знать ответ.
– Где я, Мариус? И что вообще происходит?
– Успокойся, Эми, все хорошо. Ты у меня дома, и здесь ты в полной безопасности. – И он обнял меня с такой нежностью, что мое сердце пропустило удар. – Скажи мне, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, но… – попыталась подобрать слова, точно описывающие мое состояние, – ты знаешь, это такое странное ощущение. Я никогда так необычно себя не чувствовала. Словно мир вокруг меня стал другим.
– Это не мир стал другим, Эми, а ты, – ответил Мариус, чем еще больше меня запутал.
Освободившись от уютных объятий мужчины, я подошла к окну.
– Хватит говорить загадками, Мариус! Развел тут тайны мадридского двора, черт возьми! Каким образом я вообще оказалась у тебя дома? Знаешь ли, я не отношусь к тому типу девушек, которые привыкли просыпаться в незнакомой обстановке!
Встав с кровати, он последовал за мной. В его взгляде читались тревога и растерянность. Что бы это могло значить? Господи, ну что за мода тянуть кота за неизбежное!
– Эми, мне столько всего нужно тебе рассказать и объяснить, пожалуйста, выслушай меня. – И этот взгляд, полный мольбы и надежд. Мое сердце снова пропустило удар. Мне стало стыдно за то, что я вспылила.
– Прости, – сказав, уткнулась ему в грудь. – Нервишки пошаливают что-то…
Он обнял меня и поцеловал в висок. Я почувствовала, как по моей спине поползли мурашки, но не от холода. В груди разлилось приятное тепло.
Внезапно мое сознание озарила вспышка – ссора с отцом, мой побег из дома, авария и бесконечные томительные скитания между землей и небом в неведомом мире.
– Мариус, где мой отец? Он жив?
Волна паники поднялась во мне, и я вцепилась в Мариуса, заглядывая ему в глаза, надеясь увидеть там правду.
– Успокойся, Эми, с ним все хорошо, вчера его отпустили из больницы, и сейчас он дома. Роберт отделался лишь небольшим сотрясением мозга, но ему уже ничего не угрожает. Что вообще с вами случилось? Как вы попали в аварию? – спросил у меня Мариус, успокаивающе поглаживая по руке.
Куда там, это меня сейчас ни капли не успокаивало!
– Если коротко – мы крупно повздорили вечером, и отец меня ударил.
– Ударил? – воскликнул пораженно Мариус.
– Именно. Потом я убежала из дома. Затем он нашел меня и намеревался отвезти в дом своих родителей. Вел машину он весьма дурно, видимо, очень спешил меня сбагрить поскорее с глаз долой.
В моей памяти всплыла картинка – двое молодых людей вытаскивают отца без сознания из машины и увозят на своем автомобиле. Они даже не догадывались, что в машине был еще один пассажир. Я осталась умирать там, на камнях. Так, стоп!
Я осмотрела себя и обнаружила, что на мне нет ни царапины, что совсем не укладывалось в картину произошедшего со мной, ведь я прекрасно помнила всепоглощающую агонию, беспощадно сжигавшую меня.
В недоумении торопливо подошла к большому зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя, и обомлела. Бог мой, да я выглядела так, словно не на том свете побывала, а в спа-салоне! По идее, мне полагалось быть похожей на окровавленное и растрепанное нечто, но из зеркала на меня смотрела свежая, отдохнувшая девушка с идеальной кожей и блестящими, как шелк, волосами. Мамочки, да я же сейчас выглядела как модель «Виктории сикрет», которую одели в белое винтажное кружевное платье. Кстати, интересно, чье оно?
Ко мне подошел Мариус, молча наблюдавший все это время за мной. Он смотрел на мое отражение в зеркале, и его взгляд выражал одновременно столько чувств, что я затруднялась определить хоть сотую их часть.
– По пути домой я звонил тебе, но ты не брала трубку. Тогда у меня возникла мысль – что-то случилось, и я решил наведаться к тебе. И в тот момент, когда я вышел на террасу, это случилось. Это невозможно описать словами. Адская боль, что пронзила меня, и этот крик в моей голове. Я сразу понял, что с тобой произошло что-то ужасное. И не ошибся. Когда нашел тебя на Южном шоссе, за оградой, – он сделал паузу, собираясь с мыслями, – ты была… на грани жизни и смерти, хотя… даже еще хуже. Ты умирала, и уже ничто не могло спасти тебя.
Он снова сделал паузу, и я поняла, как трудно ему было все это сейчас вспоминать. Все вопросы для меня отошли на второй план и лишь один самый главный не давал покоя – что же такого сделал Мариус, что я не только выжила, но и исцелилась от чудовищных ран и переломов?
Мне не терпелось спросить об этом, но стоило дать ему возможность все рассказать самому. Он развернул меня за плечи к себе и, скользя взглядом по лицу, погладил по щеке. От его невесомого прикосновения мурашки вновь пробежали по моей спине.
– Прости меня, – промолвил он почти шепотом. – Я должен был спасти тебя. Невозможно было допустить, чтобы ты умерла. Я не мог потерять тебя! – Его руки обнимали меня с такой силой, что я смутилась от подобной близости к нему.
– Почему ты оправдываешься? Ведь ты спас меня. Мариус, объясни мне толком, что ты сделал такого, что вернуло меня к жизни?
Когда он заговорил, его голос звучал твердо.
– Я обратил тебя. Это было необходимо, иначе ты была бы уже мертва. Забрать тебя из лап смерти – это все, чего я хотел.
– Обратил в кого, Мариус, что ты имеешь в виду? – В недоумении я отстранилась от него на расстояние вытянутой руки.
– Я обратил тебя в вампира.
Меня словно оглушили. Что? В этот момент мне показалось, что мир вокруг меня взорвался. Это шуточки такие?
– Какого вампира, Мариус? Ты серьезно вообще? Вампиров не существует!
Но Мариус перебил меня, не дав договорить.
– Вампиры существуют, Эми, хоть и в несколько ином качестве, нежели люди представляют их по сей день.
– Хватит!
Кажется, не только я сама, но и Мариус удивился тому, что я повысила голос.
– Сейчас же расскажи мне правду, а не то я…
– А не то что? Ну, что ты сделаешь, Эмилия? – он говорил серьезно, но в его голосе сквозила нежность, сбивающая меня с толку.
Действительно, что я могу сейчас предпринять? Ни-че-го.
– Пожалуйста, Мариус, скажи мне правду, что ты сделал со мной? – промолвив это, я подошла к нему вплотную, заглядывая в глаза, словно в них я могла прочесть истину.
Мне не хотелось верить, что он мог причинить мне вред. Что я видела в его глазах? Безграничную грусть и непоколебимую решимость.
– Ты уже услышала правду, Эми. Я обратил тебя в вампира, но все не так страшно, как ты наверняка думаешь.
– Нет! Ты издеваешься надо мной!
Не находя себе места, я начала мерить шагами просторную комнату.
– Значит, ты обратил меня в вампира, так?
– Это так, Эмилия, но послушай меня…
– Нет, это ты меня послушай! То есть ты хочешь сказать, что превратил меня в существо, которое шарахается от солнца и крестов, нападает на людей по ночам и пьет их кровь? Так ведь? Прекрасно – я восставшая из мертвых кровопийца!
– Господи, я этого и боялся! Все не так, Эми, ты многого не знаешь!
Он попытался взять меня за плечи, но я отскочила от него, снеся на ходу очередную вазу.
– Не прикасайся ко мне, Мариус! – закричала я, но это его не остановило.
Один момент, всего лишь сотая доля секунды, и я оказалась в плотном кольце его сильных рук.
– Эми, послушай…
Все окружающее меня пространство закрутилось, как в калейдоскопе, и слилось в единую пеструю картинку. Мне показалось, что я потеряла чувство равновесия. В комнате раздался оглушительный звон разбитого стекла. Через несколько секунд опять что-то разбилось, и Мариус продолжал что-то говорить о необузданной силе. Я все еще не оставляла слабых попыток вырваться, но тут мужчина положил мне на лоб руку, и по телу разлилось приятное тепло и умиротворение. Вращающийся калейдоскоп перед глазами замедлил свой ход и остановился. Взор выхватил осколки стекла, усыпавшие пол, и пустую раму деревянного трюмо.
Мои веки тяжелели, словно налитые свинцом, тело окатило волной слабости. Сильные руки подхватили меня и куда-то понесли. Меня окутал знакомый запах можжевельника и моря, и ласковый голос нашептывал мне нежные слова.
К сожалению, все пошло именно по тому сценарию, которого я опасался. С одной стороны, все только что произошедшее было вполне ожидаемо, но все-таки в глубине души была надежда, что она выслушает меня.
Невероятная мощь ее магии поражала. Сила кипела в Эмилии, и, кажется, ей было тесно в теле миниатюрной девушки. Пока что эта сила неуправляема. Но так будет не всегда. Когда Эмилия научится управлять своими способностями, она будет поистине сильным вампиром. Редкий новообращенный может похвастаться этим. За все минувшие столетия мне не повстречалось ни одного новообращенного, который уже в первые минуты новой жизни мог бы усилием мысли двигать предметы, пусть даже неосознанно – я только слышал о таких случаях. А тут целое зеркало разлетелось на мельчайшие осколки от потока эмоций, которые она не могла сдержать.
Присев на край кровати, я смотрел на Эмилию в ожидании, когда она придет в себя. Не прошло и пяти минут, как ее длинные ресницы затрепетали и, тяжело вздохнув, она открыла глаза. У меня появилось острое желание обнять ее, успокоить, оградить от всех бед и невзгод, что легли на ее хрупкие плечи. К счастью, Эми не оттолкнула меня и, прижавшись щекой к моей груди, едва слышно заговорила:
– Мариус, у меня в голове такая каша! Я никак не могу толком осознать, что со мной произошло и кем я стала. Мне хочется уткнуться лицом в подушку и плакать, плакать… Так страшно, – сказав это, она взглянула на меня, и в ее глазах я увидел море непролитых слез.
Что-то внутри меня дрогнуло. Никогда не относил себя к сентиментальным романтикам, но рядом с этой девушкой я становился совсем другим, словно лишь ей одной было под силу затронуть те струны моей души, о существовании которых мне самому было неведомо.
– Я знаю, девочка моя, знаю, каково это. Ничего не бойся, рядом со мной тебе ничто не угрожает. Мы с тобой справимся со всеми трудностями. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Считай, что у тебя имеется персональный ангел-хранитель. Только верь мне, хорошо?
В ответ она молча улыбнулась и кивнула. Вот только улыбка вышла грустной.
– Мариус, если твои слова о вампирах – это правда, то я хочу все знать. Чтобы понять, как жить дальше. Надеюсь, что сон в гробу – это из разряда сказок?
– Эми, когда ты все узнаешь, все-все с самого начала, тебе многое станет понятным. И тогда ты поймешь, что твоя жизнь только начинается и впереди тебя ждет столько интересных вещей, что ты себе представить даже не можешь! Но сначала тебе нужно выпить хоть чуточку крови.
– Фи, кровь, – она забавно скривилась. – Мне теперь не судьба питаться нормальной едой? Я вообще-то люблю вкусно поесть.
– Еще как сможешь, Эми, – ответил я и, не удержавшись, заправил ей за ушко темную шелковистую прядь. – Ешь все, что нравится, только теперь для поддержания жизни тебе необходима еще и кровь. Сейчас это звучит дико для тебя, но скоро ты привыкнешь. Тем более что в нынешнее время ее не нужно добывать.
Я накрыл ладонью ее изящные пальцы, и ее щеки окрасил едва различимый румянец – теперь не такой яркий, как раньше, и она опустила глаза. Ее пульс участился, но сердце уже билось не так быстро, как у человека, его удары были медленнее, но сильнее. Пауза затягивалась. Я решил нарушить ее первым.
– Давай мы сейчас спустимся в гостиную. Ты попробуешь кровь, а я расскажу тебе историю происхождения вампиров.
– Ты уверен, что меня не вывернет от этого «коктейля» на твой шикарный ковер? Может, не стоит портить хороший вишневый сок? И ковер заодно, – промолвила Эмилия, сидя в мягком кресле напротив камина и с сомнением наблюдая за моими действиями.
– Если тебе трудно в первый раз пробовать чистую кровь, то лучше подмешать в нее вишневого сока. Поверь моему опыту, ты осушишь этот бокал быстрее, чем будет окончен рассказ о Фаэтоне, – с этими словами я откупорил бутылку с кровью и наполнил бокал до половины. Порыв ветра подхватил тонкий аромат ванили и корицы, который сразу заполнил собой гостиную.
Едва почуяв аромат крови, Эмилия преобразилась: на бледных щеках цвета слоновой кости разлился слабый румянец, а в глазах загорелись синие искорки. Втянув носом воздух, она блаженно прикрыла глаза.
– М-м-м, а запах приятный. Прямо как будто и не кровь вовсе, а сладкая булочка. Мне почему-то казалось, что кровь не может пахнуть так аппетитно.
– Еще как может, при условии, что ты вампир, – ответил я, плеснув в ее бокал вишневый сок и наполнив второй для себя чистой кровью.
– Вампир… Звучит как бред пьяницы, к которому «белочка» в гости пришла поутру, – проворчала она и отвела взгляд, рассматривая убранство гостиной.
– Тебе нужно время, чтобы принять себя такой, но поверь, в твоей нынешней ипостаси плюсов найдется немало.
Едва я это произнес, как Эми вскрикнула, зажав ладонью рот. В одно мгновение я оказался рядом с ней и понял, в чем дело, – у нее появились клыки. Естественная реакция новообращенной на запах крови. Отняв ладонь ото рта, она провела языком по острым кончикам клыков, затем осторожно ощупала их пальцами.
– Кофмар, – сквозь клыки вымолвила Эми.
Слова с шипением срывались с ее губ.
– Как мне теферь ходить с такими огромными клыками? Они ше убифаются? И это, по-тфоему, плюф в ипофтаси вампира? А ну-ка раффказывай, как мне это убрать! – И ее глаза с немым укором посмотрели на меня.
– Клыки пропадут, как только ты насытишься. Но когда ты снова почувствуешь жажду и запах крови, они снова выдвинутся сами собой. Со временем ты научишься этим управлять. Ничего не бойся, я всему обучу тебя.
Я протянул ей бокал.
– Выпей это, Эми, и клыки пропадут.
Сделав первый робкий глоток, она удивленно посмотрела на меня.
– Не думала, что скажу это, но на вкус просто потрясающе! – И сделала еще пару глотков.
– Я же говорил, что тебе понравится.
Невозможно было сдержать улыбку, наблюдая за ней. Она, кажется, этого не замечала.
– Кстати, а где мои наручные часы? – спросила она, повертев запястьем.
– На твоем туалетном столике. Они каким-то чудом выжили и даже продолжают идти, – ответил ей, отметив, что при упоминании о часах Эмилия обрадовалась.
– Так что там с Фаэтоном? Ты обещал мне все рассказать, – напомнила она, не отводя своих внимательных глаз.
И я начал повествование.
– Больше двух тысяч лет назад в соседней с нами планетарной системе существовал мир, подобный Земле, даже еще прекрасней и живописней, и имя этой планеты было Фаэтон. Планета с таким же названием существовала и в нашей Солнечной системе. Возможно, ты о ней не раз читала или слышала. О ней существует немало мифов и легенд. Некоторые известны лишь нам, бессмертным. Согласно одной из них, Демиург-творец создал два мира с одним названием и поместил их в разные системы планет. Для чего он так поступил, достоверно неизвестно, нам остается только строить теории. Судьба Фаэтона в нашей Солнечной системе, думаю, тебе известна.
В ответ она кивнула.
– Но я собираюсь рассказать тебе о другом Фаэтоне. Это был уникальный мир, неповторимый. Ты только подумай, Эми, жители Фаэтона владели древней магией Четырех Стихий, они черпали свои силы у матери-природы, которую именовали Высшим Духом, почитали ее и поклонялись ей, магические знания предков хранили как зеницу ока.
Каждый фаэтонец обладал уникальными сверхъестественными способностями, и для жителей того мира такие вещи, как чтение мыслей, телекинез или считывание информации через прикосновение, были вполне обыденными. Да что говорить, им было под силу управлять природой! Фаэтонцы могли устанавливать связь с Высшим Духом, что по обычным человеческим меркам совершенно невероятно. Но, пожалуй, главным достижением той расы было то, что, активно пользуясь магией, они стали технологически развитой цивилизацией. Их возможности были поистине безграничны. Все эти великолепные по своим масштабам строения – гигантская пирамида Хеопса, величественные храмы ацтеков, пирамиды майя, неужели ты всерьез думаешь, что это построили обычные люди?
– Так и знала! – воскликнула девушка и тут же с жаром произнесла, разглядывая жидкость в бокале в свете огня, горящего в камине: – Я всегда подозревала, что здесь не обошлось без внешнего вмешательства! Хоть это и звучит фантастически!
– Все эти архитектурные творения – всего лишь слабый отблеск великой цивилизации, оставившей свои следы на этой планете благодаря своим путешественникам. Их на Фаэтоне называли «Странники» – те, кто постоянно путешествует по просторам Галактики, посещая другие миры. Но обо всем по порядку.
Я придвинулся к ней чуть ближе и добавил крови в пустеющий бокал, на что она лишь робко улыбнулась.
– Добавить сока?
– Нет, не нужно, я хочу только крови, – ответила Эми.
Так, украдкой наблюдая за ней, я продолжил свой рассказ.
– Раса фаэтонцев была в свое время одной из самых могущественных, и казалось, во всей Вселенной нет той силы, которая могла бы сокрушить столь великую цивилизацию.
– Такого не бывает, должен быть какой-нибудь подвох. Закон подлости жив во все времена, – перебила меня Эми и, хитро прищурившись, посмотрела на меня. – Ведь я права?
– Бесспорно, душа моя. Пресловутый закон подлости не обошел и жителей Фаэтона. Процветающую цивилизацию ждали страшные испытания и трагичная судьба. Произошло то, чего следовало ожидать: жители Фаэтона, достигнув пика своего могущества, возомнили себя равными богам и поставили себя выше матери-природы. Нарушили закон магии Стихий, забирая всю магическую силу у окружающего их мира и не отдавая своей взамен. Такие вещи просто так не проходят, и фаэтонцы жестоко поплатились за свой эгоизм.
Демиург-создатель, прогневавшись на своих детей, перестал благоволить самой могущественной расе. Он оставил Фаэтон без магической подпитки. Сила магии Четырех Стихий пала, а без нее фаэтонцы оказались как без рук. Падение магии Стихий стало настоящим апокалипсисом для Фаэтона. Тысячи лет его цивилизация развивалась в тесном переплетении магии и передовых технологий, которые не существовали друг без друга, и теперь, когда магии не стало, величайшие технологические достижения фаэтонцев потерпели крах.
Некогда процветающая планета погрузилась в пучину хаоса. Техногенные катастрофы посыпались на них как из рога изобилия, а за ними начались и природные катаклизмы. Гибли люди, свирепствовали страшные эпидемии – славный и могущественный Фаэтон стремительно летел в пропасть. Тогда парламент старейшин принял судьбоносное решение о переселении на другую планету, схожую с Фаэтоном, – на Землю. Горстка людей, оставшихся в живых, погрузились на уцелевшие межпланетные корабли и отправились прочь с гибнущей планеты навстречу неизвестности. Навстречу новому миру.
Но это положило начало не менее сложным испытаниям. Новая планета оказалась не такой родственной, как предполагали фаэтонцы. Планета Земля тогда находилась в эпохе раннего Средневековья, и это привело в шок космических переселенцев, ведь этот мир отставал в развитии от их родного на многие тысячи лет. Про технологическую неразвитость Земли в ту эпоху даже и упоминать не стоит…
– А про магию так лучше вообще молчать, – закончила мою мысль Эми. – Трудно же им пришлось на нашей планете. Одна святая инквизиция чего стоила!
– Оказалось, что этот мир кардинально отличался от привычного для переселенцев. Многие вещи стали настоящим открытием, и большинство этих открытий были поистине ужасны. Люди с трудом привыкали к сложностям жизни на чужой планете. Деваться им все равно было некуда – их межпланетные корабли на Земле пришли в негодность. А потом началось самое страшное. Атмосфера Земли, хоть и была схожа с атмосферой Фаэтона, все же отличалась, теперь никто уже не может сказать, чем конкретно, но под воздействием новых условий жизни фаэтонцы начали необратимо меняться. Переселенцы подхватили неизвестный им вирус, который встроился в ДНК-клетки организма и навсегда изменил фаэтонцев.
Жители Фаэтона имели только две группы крови. Видимо, поэтому в ходе вынужденной эволюции они разделились на два клана. Одни очень плохо переносили солнечные лучи, зато с наступлением темноты становились непобедимы. Могли обращаться в птиц, и почему именно в них, так никто и не понял, а позже у них открылись способности к телекинезу и левитации в человеческом обличье. Другие же прекрасно переносили солнечный день, но должны были держать под контролем свои отрицательные эмоции, так как выброс гормона стресса провоцировал трансформацию в зверя. А чуть позже выяснилось, что лунные циклы так же влияли на них, и в это время оборотни были особо раздражительны.
Но кое-что общее объединяло и тех, и других – в них стали проявляться животные черты. Черты хищников. Некая частичка магии в их крови осталась, но на безмагической планете, в недрах которой нет источников магии, это жалкие крохи по сравнению с тем, что было на Фаэтоне. А еще позже выяснилось, что все, кто переболел и выжил, теперь не стареют. А те, кто был в возрасте, после болезни выглядели изрядно помолодевшими. Так появились вампиры и оборотни. Узники жажды и узники луны. Перевертыши. Массовая культура Земли часто противопоставляет эти виды, превращая в непримиримых врагов. На самом деле это не так.
– То есть вы не грызетесь по любому поводу? – уточнила Эми, очень удивившись.
– Нет, – ответил я, – это все выдумки писателей и сценаристов фильмов. У меня есть друзья-оборотни – Йоанн и Свенельд. Марьяна, которую ты сегодня видела, рождена оборотнем. Мой друг и создатель Джордано – вампир.
– Вот оно как… – задумчиво произнесла девушка. – А почему они были так странно одеты, как будто у них костюмированная вечеринка? И куда они ушли?
– Они пришли сюда порталом с Эсфира и уже ушли обратно домой. Это планета в параллельном с Землей мире, самом близком к ней по расстоянию. Для него они одеты весьма модно и современно. Нам известно, что Земля и Эсфир были созданы в одно время, с тем лишь различием, что в недрах Земли магических источников нет, а внутри Эсфира их миллионы, и они неисчерпаемы.
– Боже, еще один мир! – воскликнула Эмилия. – Кажется, у меня сегодня от избытка поступающей информации лопнет голова! Столько открытий за один всего лишь вечер.
– Не переживай, я сам когда-то чувствовал то же самое, – поспешил успокоить Эмилию.
– Значит, еще и Эсфир, – проговорила она тихо и как будто сама себе. – Мариус, а сколько тебе лет?
– М-м, не так уж и много. Всего-то почти пятьсот. Если точнее – четыреста восемьдесят девять, – ответил я, с интересом наблюдая за ее реакцией.
– М-м… Старый мудрый Каа… – произнесла она с серьезным лицом, однако в ее синих глазах плясали чертики.
Меня такое сравнение позабавило, и я не удержался от смеха.
– Я теперь навечно останусь семнадцатилетней? – вслух задумалась Эмилия.
– Вернее будет сказать, что ты останешься навечно молодой, – поправил я. – Твой организм будет и дальше развиваться, как ему и положено в твоем возрасте, но после двадцати лет процесс взросления значительно замедляется и постепенно прекращается. Взрослые вампиры и оборотни выглядят не старше двадцати трех – двадцати пяти лет. Ты никогда не состаришься, представляешь?
– Класс! – восхищенно выдала она. – У меня никогда не будет морщин и старческого маразма…
Я снова не сдержался от смеха.
– Эми, ты юмористка! – вымолвил я сквозь смех, после чего продолжил рассказ, сев рядом с ней в широкое кресло. – Когда спустя много лет стало известно о существовании Эсфира, многие уцелевшие семьи пожелали переселиться туда, но были и те, кому больше пришлась по вкусу жизнь на Земле. А эсфирские правители выдвинули два условия. Первое – никаких насильственных обращений, и второе – кровь для утоления жажды вампир может получить только добровольно либо при обращении в лабораторию госпиталя.
– А ты был на Эсфире? – последовал очередной вопрос от Эмилии.
– Я часто там бываю. По делам или просто приезжаю повидаться с друзьями, – ответил я и, уточнив, насытилась ли она, забрал ее бокал.
– Клыки пропали, – констатировала Эми и провела кончиком языка по зубам.
Внутри меня всколыхнулось пламя желания. Она сидела совсем рядом. Такая нежная, сладкая и притягательная. Не в силах удержаться, я потянулся к ней, чтобы поцеловать. Ее манящие податливые губы опьяняли, дразнили потаенные желания, заставляя забыть в этом сладостном поцелуе все тревоги и волнения. Слава богам, она меня не оттолкнула, однако скоро прервала наш поцелуй, выглядя при этом задумчивой и растерянной.
– Что-то не так?
– Все в порядке, – ответила она. – Просто… Все так навалилось на меня! Слишком много событий случилось за последнее время, у меня голова кругом. – Она вздохнула и посмотрела на свои ладони. – Мне казалось, что у меня все распланировано на ближайший год жизни, а теперь непонятно, что дальше делать и как быть. Но я хочу, чтобы ты знал, – она повернулась ко мне, – я не жалею, что ты обратил меня, ни капли. И благодарна тебе за этот шанс.
Я взял ее руки в свои.
– Мы все преодолеем. Все будет хорошо. Обещаю. И запомни – даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет.
– Ох, как хочется в это верить! Оптимизм родился вместе со мной, но сейчас я в такой растерянности! Мне предстояло окончить школу в июне. Я рассчитывала на серебряную медаль, а теперь… – с грустью вздохнула она. – И вообще, я учиться очень хотела. Мечтала об университете…
– Значит, будешь учиться. Только на Эсфире. Это еще лучше, поверь. Объясним в отделе образования твою ситуацию, ты просто сдашь школьные предметы, кроме магических, и получишь аттестат особого образца. Так называют аттестаты магов-выпускников, не прошедших школьную программу обучения на Эсфире по каким-либо причинам. Сложную магию там все равно углубленно изучать начинают после школы, а до этого уделяется большее внимание обычным предметам и упрощенной магии, так что ты все быстро наверстаешь, – подал я девушке идею, не без удовлетворения отметив, как заблестели ее глаза.