Утром сразу после семейного завтрака в холле отеля к Анне подошел симпатичный молодой человек, который четко по-военному представился.
– Капитан Сергей Николаевич Громов, оперуполномоченный уголовного розыска Санкт-Петербурга. Со вчерашнего вечера начал работать по делу об исчезновении Эммы Марковны Розенфельд.
«Ничего себе, – подумала Анна. – Дорофеев времени не теряет». Розовощекий остроносый крепыш с копной рыжих волос, большими серыми глазами навыкате сразу понравился Захарьиной. Он производил впечатление старательного, въедливого оперативника, от него веяло какой-то исполнительностью и серьёзностью. Причем выглядел он вполне добродушным и веселым парнем.
– Очень приятно, – кокетливо сказала Анна. – Я думала все начнется только через пару дней. Но чем раньше, тем лучше.
– Дело будет возбуждено сегодня. Я жду ваших конкретных указаний на ближайшее время.
– Видите ли, Сергей, вам ведь, наверное, сказали, что это дело будет изыматься в Москву в связи с тем, что исчез американский гражданин Владимир Розенфельд?
Громов понимающе кивнул головой.
– Связаны между собой эти эпизоды или нет, пока мы не знаем. Но у меня есть очень серьезная просьба к вам.
– Какая уж просьба, – усмехнулся Громов, – задание!
– Хорошо, задание. Я прошу вас, тряхните как следует невестку Эммы Марковны гражданку Пушкарь Оксану Петровну. Что-то она меня смущает. Приехала с Украины, быстро получила гражданство, вышла замуж за крупного врача. Как-то все и сразу. А тут такие события.
– Что будем искать взяточников в системе миграционной службы? – прямо спросил Громов.
– Скажу вам откровенно, – отмахнулась Анна, – не до взяточников нам сейчас, ловить их – не переловить. Старушку надо искать. А для этого необходимо отработать линию невестки. У меня мысли такие. Официально возьмите ее паспорт, снимите с него копию, а дальше будем думать. Надо подготовить запрос в Киев, чтобы они проверили все документы и выяснили вообще, кто такая гражданка Пушкарь. Ну а вы, как уже говорили, посмотрите, что да как у Оксаны складывалось в Петербурге. Еще, конечно, хорошо бы прошерстить окружавших Эмму Розенфельд старушек. Она была для них чем-то вроде кассы взаимопомощи. Вы же знаете, что в вашем городе блокадники на особом положении, да и кое-что от мужа у нее осталось. Так что щедра была и отзывчива.
– Откуда вы про старушек знаете? – удивился Громов.
– В воскресенье я была у Розенфельдов и, пока беседовала с Оксаной, мой муж немножко пошустрил по окрестностям.
У Громова совершенно непроизвольно вырвалось:
– А кто у вас муж? – Сергей сам ужаснулся своей дерзости. Нашел с кем так разговаривать.
Но Захарьина, вспомнив любимый фильм «Обыкновенное чудо», улыбнулась:
– Мой муж не волшебник, а бывший муровский старший оперуполномоченный. Сейчас работает в нефтяной компании Юнгфрау. Не беспокойтесь, Андрюша, ни во что он вас не превратит. В общем, вам надо хорошо тряхнуть весь этот муравейник.
– Есть еще одно тонкое обстоятельство, – после некоторого раздумья сказала Анна. – Говорить об этом тяжело, но необходимо. Нужна очень аккуратная проверка самого Михаила Розенфельда. Отношения, финансовое положение, что на работе и т. д. Есть одно облачко на горизонте Михаила Борисовича. Много лет назад, точно я не знаю, он женился, а потом развелся. Мой отец, хорошо знающий его семью, вообще считает, что брак распался из-за активных усилий мамы Михаила. Так это или не так, я не знаю. Но надо бы понять, какие были у них отношения на самом деле. Договорились?
– Будет сделано, – четко ответил симпатичный оперативник. – Анна Германовна, – смущаясь, сказал Громов, – с Розенфельдом, конечно, дело тонкое. Не обидеть бы человека. – А потом приободрившись, отчеканил: – Ну а гражданкой Пушкарь я займусь немедленно, еду к ней. Все координаты и телефоны у меня есть.
– Ладно, тогда до встречи, хотя есть у меня предчувствие, что завтра я буду в Москве.
Предчувствие не обмануло Анну. Ближе к вечеру позвонил помощник Смирнова и сообщил, что с четверга она отозвана из отпуска, кроме того создана следственная группа, которая будет работать по делу об исчезновении Розенфельда.
– Ленинградское дело заберем чуть позже. Так что, Анна Германовна, с четверга можешь приступать к работе.
Анна поблагодарила за проявленную оперативность и принялась звонить отцу в Москву. Герман Владимирович пребывал в отличном настроении. Анна поняла, что, по-видимому, обе операции, намечавшиеся на начало недели, прошли хорошо.
– Завтра у меня операция в 10 утра. Продлится часа три. Хотя кто его знает. Я вот думаю, не вылететь ли мне к вам для разнообразия самолетом. Конечно, выигрыша во времени с учетом поездки в Шереметьево не так уж много. Ладно, постараюсь выехать все-таки дневным «Сапсаном». Твоих планов не знаю, хотя Федор ждет тебя завтра вечером. Сообщи ему, когда ты приезжаешь. Он будет тебя встречать. Ладно, Анюта, не переживай, все будет хорошо. – Академик дал отбой.
«Все будет хорошо», – повторила она последние слова отца. Разговоры с ним всегда действовали на нее успокаивающе и в то же время заряжали энергией. Анна знала, что так происходит и с пациентами отца. Специалисты по биоэнергетике сказали бы, что он был мощнейшим энергетическим донором. Он лечил не только операциями, лекарствами, но и какими-то невидимыми посылами.
– Подумать только, – сказал Анна матери, – отцу 73 года. А он сохранил такую мобильность. Все-таки есть люди с какой-то особой энергетикой. Кстати, мама, как он умудряется быть все время в отличном настроении?
– Это так, – ответила Лидия Николаевна. – Ну ты не знаешь, как ему бывает тяжело. Вам он ничего не показывает. Но я-то с ним все время. И вижу, как ему дается такая напряженная жизнь. Сейчас главная радость для него вы. Так что не вздумайте съехать от нас. Отцу будет очень плохо, хоть он и не покажет ничего.
Лидия Николаевна затронула больную тему. Хотя сразу после перехода Федора в Юнгфрау, молодожены купили квартиру, переезд в нее так и не состоялся. Не могли они оставить родителей Анны без внучки, которая составляла смысл их жизни.