Глава 3. Преступник упирается
Скользкий тип этот Игорёк Лапшин, скажу я вам.
– Лапшин, – начала я издалека, – где пицца?
– К-какая пицца? – Игорёк вытаращился на меня.
Ну ещё бы! Я и не ждала, что он расколется. Но, когда тебя припирают к стенке, зажимая портфелем в углу коридора, так сразу и не соскочишь.
– Квадратная, Игорёк, – напомнила я. – Такая большая квадратная пицца. Ассорти.
– А-а… – На его щекастом лице отразилось понимание.
– Вкусная была? – Я нанесла решающий удар.
– Н-нет, – промямлил Лапшин. – То есть я не знаю…
Я рассматривала его профессиональным детективным взглядом – искоса, прищурившись. Под этим взглядом Игорёк позеленел и опять пожаловался на живот.
– Не зашла, что ли, пицца? – надавила я.
Игорёк покрутил пальцем у виска, оттолкнул мой рюкзак, протиснулся в класс и сел повторять домашку.
Ладно, решила я. Дожму его морально. Я нарисовала на тетрадном листе вкуснючую пиццу, на которой вместо сосисок красовались знаки вопроса. Эти знаки я положила прямо перед Лапшиным, закрыв разворот учебника. Игорёк моргнул и как-то не по-хорошему сморщился.
– Ты… что?! – прошипел он. – Подозреваешь меня, что ли?!
Догадливый. Я постучала пальцем по картинке и вперила суровый взгляд в Игорька.
– Ну? – подбодрила я.
За спиной фыркнули. Полина-топ изо всех сил старалась не расхохотаться. Предатель Корнеев высунулся из-за её спины и через очочки глянул на пиццу. Токарева же – смотрела исключительно на меня.
– Жанна, – сказала она взрослым голосом. – Не впутывайся. Твой подход травмирует детскую психику.
Игорёк вскинулся, видимо, хотел возмутиться. Но психика вовремя подсказала Лапшичкину, что Полина его выгораживает. Тогда он принял глобально травмированный вид и промямлил:
– Да, Ладыжанская, чего ты пристала?… Сейчас контроша будет, а ты со своей ерундой.
– И то верно, – кивнула Токарева, которую контроша вообще не беспокоила. – Ты, Жанна, занимайся своими делами. А с кражей я разберусь. У меня всё-таки побольше свободного времени, тройки исправлять не надо.
Вот ведь… умеет же! Сразу по всем пунктам проехалась. И умнее она, и беспроблемнее, и разберётся, конечно, лучше всех.
Я так вскипела, что слов не нашла. Значит, теперь у меня не только конкурент есть, но и вражина. Если Токарева, которая всем нравится, будет прохаживаться по моему имиджу, не видать Чумичке лазанки. Ничего, я не отступлю. Просто надо отыскать вора раньше, чем это сделает соперник.
Я отвернулась к окну и стала грызть кончик косы. Я всегда так делаю, когда крепко думаю. Если бы Токарева не вмешалась, я бы Лапшина додавила. А теперь он предупреждён, поди-ка возьми его на испуг. Я обернулась на Игорька, поймала его насторожённый взгляд и угрожающе ткнула пальцем в воздух. Пусть знает, что ему не удалось меня провести.
Это моё выступление наблюдали очочки. И вот они уже присаживаются аккуратно на свободный стул рядом со мной. Ещё и конфету протягивают – хватает же наглости.
– Лапшичкину предложи конфету свою, – буркнула я. – Испортили мне весь план раскрытия!
Толик поёрзал на стуле:
– Жан, может, не надо так уж… напролом переть. Я не… Ты не думай, что я за кого-то или против кого-то, но… Полина всё же права. Беспочвенные обвинения обижают человека…
– Знаешь что, Толик? – не выдержала я. – Теперь я подозреваю, что не Лапшин схомячил пиццу. Я ещё вчера сомневалась, что ему одному это под силу. Понимаешь меня?
Я поиграла бровями, намекая на участие предателя Корнеева в употреблении призовой пиццы.
– Ты Полину-топ для этого поддерживаешь, да? – уточнила я. – Чтобы она тебя прикрыла, когда всё выяснится?
Толик позеленел не хуже Игорька.
– Ну, знаешь, Жанна… Ты совсем уже перегибаешь. Может, и правда не стоит тебе расследованиями заниматься? Так можно окончательно всех друзей потерять.
– Нет у меня друзей, Корнеев, – вздохнула я. – Одна я против всего мира. Терять мне нечего. Купить меня нельзя. Я… вас всех на чистую воду выведу.
Прозвенел звонок на урок, и Толик вернулся к своему Полюсику. С контрольной они расправились быстро, я видела. Тетрадки сдали раньше всех и оставшуюся часть урока потихоньку о чём-то переписывались на черновиках. Полина-топ горячилась, иногда даже шептала что-то. В чём-то она Толика пыталась убедить. Наверное, навязала ему своего подозреваемого. Она-то никому психику не травмирует – всё исподтишка, втихомолочку…
В общем, на контроше не решила я почти ничего. Но разве это имеет значение, когда преступник Лапшин, едва сдал тетрадь, вылетел из класса как подстреленный. Это убедило меня в главном: довела я его или нет, а Лапшичкин причастен.
В раздевалке ко мне Толик подошёл. Вот всегда он первый замиряется. Если бы он не был с детского сада под впечатлением, я бы, наверное, смогла воспринимать его как человека. А тут…
Сами посудите, разве можно серьёзно относиться к мальчишке, который готов от тебя что угодно терпеть?
– Даже не пытайся, – предупредила я Толика. – Сама домой пойду!
И я пошла.
– Вот смотри, – сказала я, – Игорёк Лапшин, чью психику вы так бережёте, что-то знает, это точно.
– С чего ты взяла? – блеснули очочки. Естественно, они тащились за мной, как я и предполагала.
– А с того, что он дёргается! Ты, может, не в курсе, но я Игорька изучила в прошлом году, пока за одной партой с ним сидела. Живот у него за весь год ни разу не болел. И лицо…
Лицо у Игорька круглое, глаза – искренние. Игорёк, в целом, добрый, как телёнок. И такой же понятный.
– Что лицо? – напомнил Корнеев.
– Лицо, Толик, у Игорька не приспособлено к завиранию! И это не я его травмирую, а сам Игорёк так устроен, что стресс лицом выражает. Когда у Лапшина всё в порядке, лицо его отражает счастливое спокойствие. Как будто он маленький панда в кругу маленьких панд.
– А когда не в порядке? – Толик задумался, припоминая.
– Щёки пятнами, уши красные, глаз дёргается… Втыкаешь теперь? Лапшичкин замешан!
– Задёргаешься тут, когда на тебя так наседают, – сказал Толик.
– Ладно, Корнеев, захвати мой рюкзак тогда. Я за ним вечером заскочу. Или в тамбур нам брось, ты же код знаешь.
– Ты не скажешь, куда собралась?
– Нет, – отрезала я. – Ты, Толик, ведёшь двойную игру. Ты определись сначала, кому ты помогаешь, – мне или Полине-топ.
Я развернулась и решительно зашагала в противоположном от дома направлении.
– Жан… – окликнул Толик.
Но я не обернулась. Я поблажек предателям не даю. Тем более Толика я тоже прекрасно изучила. Он скажет, что, конечно, помогает мне. Но… и Полине заодно. Ведь, если рассуждать в рамках дела (а он всегда рассуждает в рамках дела!), мы обе хотим справедливости. А значит, должны объединиться… Буэ!
Я сжала зубы. И поспешила обратно в школу. Проводить опрос свидетелей.