Нарочито одухотворённый лик, вздутые мышцы боевого коня… Тяжёлый доспех сдавливает, душит тело юной всадницы… Так я представлял себе Жанну д’Арк в мои школьные и университетские годы.
Меня не интересовали ни Жанна, ни другие символы французского патриотизма. На дворе был давно не 1914 год…
В ту пору, напротив, мне очень нравилась песня «Дезертир» чудовищного Бориса Виана в исполнении до боли меланхоличного Сержа Реджани. Меня завораживало беспросветное отчаяние поэта.
Жанна д’Арк появилась в моей жизни на пороге XXI века, когда мне было под сорок. К тому времени я уже 10 лет как жил в Финляндии. Франция была далеко. И вдруг, во мраке зимней ночи – словно видение: лицо, сияющее чистотой!
Жанна озорно улыбнулась.
«Let’s go!»1 Её слова – она почему-то обратилась ко мне по-английски – прозвучали во мне так отчётливо, что я ни на секунду не усомнился в их подлинности.
Дар свыше, разумеется, ведь присутствие Жанны наполнило меня радостью и миром. Жанна призывала меня бросить профессию адвоката и заняться преподаванием нравственного лидерства.