– Братик! – со слезами на глазах кинулась ко мне Катя, переведя мое внимание со Старопольской на себя.
Девчонка врезалась в меня, и я едва устоял на ногах. Уткнувшись лицом мне в грудь, она запричитала, как переживала, как не верила в мою смерть, как рада, что я приехал… Осторожно поглаживая ее по волосам, я стал просто ждать, пока она успокоится. Итак понятно, что на нее много навалилось переживаний и ей нужно просто выговориться. К счастью, Старопольская не кидалась на меня, лишь застыла сидя на кресле, да не сводила глаз с нас. Правда когда она попыталась подняться, я лишь головой покачал, и она плюхнулась обратно в кресло. Животик у нее уже было отчетливо видно. Не соврали, значит, они тогда с дедом. И правда беременна. Но что она тут делает, а не у своей семьи? Или дед вопреки своим словам уже принял ее в род? Ладно, отложу пока этот вопрос. Не готов я сейчас к разговору с ней.
– Ну все, все, – через пять минут всхлипываний и бормотаний не выдержал я и начал успокаивать Катю. – Я жив, здоров и приехал. Все будет хорошо.
– Обещаешь? – оторвалась она от меня и с детской надеждой во взгляде посмотрела мне в глаза.
– Обещаю. Давай лучше на кухню пойдем. Я проголодался с дороги. Хоть чай попьем, пока обед готовят.
– Хорошо. А… – тут она оглянулась на Старопольскую.
– А с ней я завтра поговорю, – ответил я сразу и Кате и Евгении. – А пока идем на кухню.
Когда Катя вышла из зала, я посмотрел на Старопольскую и покачал головой, на ее намерение двинуться за нами. На лице девушки возникли слезы обиды и непонимания. Но мне было плевать. Пускай пока ждет. Нечего было всякие зелья применять. Так любовь не купишь и не добьешься.
– Зря, Гриш, ты так с Женей, – покачала головой Катя, когда мы пришли на кухню, и Любава налила нам чай.
– Пожалуйста, не лезь в это дело, – поморщился я, не желая впутывать сестру во все тонкости наших со Старопольской «взаимоотношений».
Та нахмурилась и промолчала. Но долго этот «электровеник» молчать был не в состоянии, и вскоре из нее полилось: и как она испугалась, когда прочитала статью в газете и увидела в списках мое имя. И как странно ей было видеть реакцию дедушки – почти полное равнодушие и раздражение, когда она начинала говорить обо мне. И как она снова испугалась, когда получила новость о смерти дедушки. А потом горько плакала на похоронах.
– Кстати, от чего он умер? – спросил я.
– Сердце прихватило, – вздохнула Катя. – На него навалилось много. И новости о тебе, и со Старопольскими он поссорился. Да потом еще что-то было. Он не говорил о своих проблемах.
– А что со Старопольскими? – тут же навострил я уши.
– Так Женю они выгнали из дома, – опустила плечи Катя. – Там скандал у них в семье вроде знатный был. Дедушка ее приютил. Все же твоего ребенка под сердцем носит. Но подробностей я не знаю. Дедушка не говорил об этом со мной, а Жене приказал молчать. Она даже сейчас не хочет делиться со мной той историей.
Тут на кухню зашли мои алеуты, и разговор о Старопольской увял сам собой. Зато Кате тут же стало очень интересно, кто эти парни и откуда я их привез. Заметив огонек в глазах Феофана, благо сестренка была примерно одного с ним возраста, тут же отозвал его в сторону и показал кулак. После чего предупредил, чтобы даже не думал подкатывать к Кате, иначе для него это плохо кончится. И так выразительно посмотрел вниз на его штаны, что паренек рефлекторно закрыл руками свой пах и усиленно закивал, мол все понял. Надеюсь.
Перезнакомив сестру с семеркой алеутов, мы наконец пообедали (Старопольской отнесли обед отдельно в ее комнату – пускать за стол я ее не собирался), после чего я позвал парней к себе. Когда они набились в мою комнату, провел с парнями короткий инструктаж по поведению в доме и сказал, когда буду ими заниматься. Все-таки обещал их обучить искусству охраны, а слово надо держать.
Уже после этого я отправился в дедов кабинет. Там же я и познакомился с управляющим нашего рода Василием Павловичем. Это оказался тот самый мужчина, который встречал нас у порога дома.
– Первым делом, господин, вам необходимо к стряпчему, – стал он рассказывать мне процедуру вступления в наследство. – Чтобы все оформить по закону. И чем скорее, тем лучшее. Сегодня или завтра было бы идеальным решением. Увы, некоторые документы мне просто недоступны, и их вы сможете получить лишь после официального вступления в наследство. К тому же часть документов хранится в сейфе, запечатанном на кровь вашего рода. Получив доступ ко всему, уже можно будет более полно ознакомиться с делами рода. Сейчас все, что я могу вам рассказать – это о делах поместья и паре деревень, которые принадлежат вашей семье.
– Тогда так и сделаем, – кивнул я мужчине, поблагодарив за совет.
Вечером я снова собрал всю семерку алеутов, на этот раз в кабинете деда. Правда пора привыкать называть его своим.
– Итак, – начал я, – вы недавно били себя пяткой в грудь, как вы хотите меня охранять. Тогда начнем с главного – зачем вообще аристократам охрана. Основная задача безусловно – защищать. Но есть несколько ключевых «но», из-за которых вы в ближайшее время рядом со мной ходить не будете.
Переждав пару минут, пока парни возмущенно поперешептывались, я поднял руку, призывая их к молчанию.
– Первое «но» – наличие охраны у аристократа говорит о том, что он боится за свою жизнь. И вот ответьте мне: почему я должен бояться за свою жизнь, если мой род ни с кем не воюет, покушений на меня не было, и никто мне открыто ничем не угрожал?
Молчание мне было ответом.
– Вот и я том же. И ваше присутствие рядом со мной будет воспринято нашим обществом, как трусость. Причин таскать охрану у меня сейчас нет, а вы – вот они. Репутация и моя лично и моего рода упадет. Вы этого хотите? Печетесь о собственной чести, а сами стремитесь покрыть меня позором?
Парни потупились.
– Второе «но». Есть места и события, куда аристократы все-таки ходят с охраной. Но не для защиты себя и своей жизни, а для показа своего статуса. И в этом случае охрана – это «лицо» аристократа и его рода. Смотрят на все: внешний вид, поведение, манеры. Ну и конечно умение защищать и беспрекословно подчиняться. И? Вы можете похвастаться хоть чем-то из выше перечисленного?
Снова молчание.
– Потому с этого момента вы сидите здесь и учитесь! – жестко припечатал я. – Языку, этикету, одежду еще вам прикуплю – будете учиться ее носить, – парни удивленно вскинулись. – И не смотрите на меня так. Тот же пиджак с брюками тоже носить надо уметь. Особенно охране, у которой с собой обязано быть оружие. Причем оружие скрытного ношения, а сам охранник должен быть способен его быстро выхватить, а не только стрелять метко. Короче, я все сказал. Куда бы я в этом городе не пошел, с собой я вас брать не буду. Это понятно?
– Да, Григорий Мстиславович, – вразнобой понуро ответили мне парни.
– Надеюсь на это.
– А учить вы нас когда будете? – робко спросил Феофан. – Ну… умению охранять. Вы обещали.
– По вечерам, как время будет свободное, – буркнул я. – Но не сегодня.
На следующий день я по совету Василия Павловича отправился к стряпчему. Адрес стряпчего, с которым работал мой дед, дал мне управляющий, так что с собой мне кроме паспорта ничего не нужно было брать. Все бумаги были подготовлены заранее Евдокимом Панкратьевичем. Так звали пожилого мужчину с круглыми очками.
– Ну-с, Григорий Мстиславович, – подслеповато щурясь, протянул он мне папку с документами. – Ознакомьтесь и подпишите, что вступаете во владение.
В папке были документы на землю, принадлежащую нашему роду, банковские счета и документы на недвижимость. Оказалось, что кроме двух деревень роду принадлежат два доходных дома в Твери. Сколько денег на счетах указано не было – с этим надо идти в банк.
Подписав расписку о получении и официальном вступлении в право наследования, я уже хотел уходить, но старик остановил меня своим скрипучим голосом.
– Если позволите, молодой человек, дам вам совет.
– Какой? – я сел обратно на стул перед стряпчим.
– Посетите ближайшее дворянское собрание. Представьтесь обществу. Конечно, если вы этого не сделаете, никто сомневаться в вашем праве не будет, но вот работать с другими дворянами вам станет сложнее. Посчитают неуважением. А связи… – протянул старик и покашлял. – Связи решают. Да. Без них в этой жизни далеко не уйдешь и не заберешься.
– Благодарю, – кивнул я Евдокиму Панкратьевичу и все же встал со стула. – Пожалуй, воспользуюсь вашим советом.
Забрав папку, я сходил до банка, где получил выписку по счетам, и после вернулся в поместье. А уже там пошел в кабинет, по пути вызвав управляющего. Теперь можно уже подробно все изучить и подумать, что мне делать с доставшимся наследием деда.
– Слушаю, господин, – с полупоклоном зашел Василий Павлович.
– Присаживайся. Будем сейчас с тобой смотреть, как нам дальше жить, – неловко пошутил я.
Попутно я еще и в сейф залез, который был вмонтирован в ящик стола. Достал и оттуда документы. И обложившись бумагами, мы с мужчиной принялись подробно изучать все имущество рода Бологовских. Особое внимание я уделял доходам и расходам, прикидывая тут же, что можно было бы «улучшить» в первой статье и как сократить вторую.
В итоге вырисовалась не слишком оптимистичная, но и не совсем мрачная картина. Особо порадовали банковские счета – почти сто пятьдесят тысяч! Однако вникнув, понял, что не все так радужно, как показалось на первый взгляд. Примерно половина денег, что там лежала, получена от реализации сельхозпродуктов, которые по осени сдали в качестве налога крестьяне с моих деревень. То есть это разовый годовой доход. В остальное время деревни налогов не платят. И с этого дохода потом весь год оплачивается зарплата слуг, налог на землю, да учеба той же Кати.
Еще половина суммы накопилась за несколько лет от выплат деду его пенсиона. То есть новых поступлений уже не будет. На что копил старик, не знаю, но сумма только кажется большой. По факту – в Москве эскортницы столько за три месяца зарабатывают. Естественно я элитных имею в виду.
Доходные дома приносили и вовсе сущие копейки по меркам аристократов. Чуть больше двухсот рублей в месяц с каждого дома. А все потому, что они были для малоимущих. Да и Василий Павлович поведал, что оба дома уже требуют ремонта и более менее обеспеченные рабочие переселяются к нашим конкурентам. Тверь – город маленький, тут за каждого квартиранта биться надо. К тому же как я понял деньги с доходных домов тут же тратятся – на одежду, машину, да докупку провизии. Часть-то конечно идет от крестьян, но многое надо покупать на стороне.
В общем, как и сказал – мой род не шикует, но и не совсем нищие. А самый большой плюс – долгов нет. Вот этому я откровенно порадовался. Правда о состоянии рода я получил примерное представление еще когда только появился в этом мире. Будь у деда деньги, он бы так поместье не запустил. Дом-то у нас не маленький, а следы обветшалости уже появились и лишь прибавляются с каждым годом.
Управился с бумагами я лишь к обеду. А когда пришел на кухню, то застал интересную картину: Катя восседала на своем месте и строго смотрела на алеутов. Те под ее взглядом мялись, нервничали и вскоре я понял почему.
– Спину ровнее держите! Ровнее, Юрий! Вот так. Руки должны лежать на столе, Феофан, а не дергаться под ним. Берите пример с Романа.
Все понятно. Девчонка не наигралась в куклы – а тут их целых семь. Да еще и занята важным делом, а не просто игра какая-то. Ну, не буду ей мешать.
– Гриш, – посмотрела она на меня, когда я сел во главе стола. – Может, все-таки позволишь Жене с нами сидеть?
– Нет, – отрезал я, а настроение тут же испортилось.
– Ну хоть поговори с ней. Пожа-а-алуйста, – сложила она руки в молитвенном жесте и сделала «щенячьи» глазки.
– После обеда, – не смог я устоять перед сестрой.
Да и в любом случае собирался с ней говорить. Просто разговор предстоит… Неприятный. Вот и откладывал.
Обед в итоге превратился в практическую тренировку хороших манер для алеутов. Те под конец смотрели на меня умоляющим взглядом, который я проигнорировал. А как доел и вовсе покинул их, пройдя в зал. Куда и попросил Любаву позвать Старопольскую.
– Гриша, – сложив руки под округлившимся животом, зашла в зал Евгения и робко позвала меня.
– Садись, – кивнул я ей на кресло напротив меня.
Та осторожно уселась, всем видом показывая хрупкость и страх.
– Рассказывай. Как здесь оказалась. Почему не в своей семье живешь.
– Меня выгнали, – всхлипнула она. – Сказали, что я опозорила род. Как не изгнали – сама не пойму.
– Дед тебе что говорил? Мой, – уточнил я.
– Он сказал, что когда родиться малыш, примет его в род и сделает наследником. Гриш, – тоненько и жалобно протянула она. – Не сердись. Я же тебя люблю. Я на все ради нас готова.
– Да плевать мне на твои чувства! – взорвался я. – А уж такую подлость я и вовсе прощать не намерен.
Та вся сжалась в комочек. Еще и инстинктивно прикрыла живот руками. Это меня слегка отрезвило. Уже гораздо спокойнее я продолжил.
– Со Старопольскими я еще поговорю. Хочу услышать их версию событий. Ты же… пока живи здесь. И на глаза мне не попадайся.
– Гриш, но ведь у нас будет ребенок. Ты станешь отцом. Это твой ребенок! – вскинулась со слезами на глазах Евгения.
– Это мы еще проверим, – процедил я.
В моем мире был анализ ДНК на родство. Может здесь есть какой-нибудь магический аналог? Да тот же ритуал на кровь! Вон, сейф на это завязан. Так что наверняка есть. Только нужно дождаться, когда родиться малыш.
– Сейчас уходи. Не желаю тебя видеть.
Евгения разрыдалась и выскочила из зала, оставив у меня на душе паскудное чувство вины. А в чем я виноват? Будто я ее в койку тащил. Сама все это устроила при помощи деда, а разгребать теперь мне.
Чтобы успокоиться, я решил заняться делами. И для начала – узнать, когда будет ближайшее дворянское собрание и где. И я знал пусть и шапочно лишь одного человека, который не только даст мне ответ, но и может помочь, чтобы меня нормально приняли. Говорю я сейчас о Петре Мироновиче Коршунове. Старом приятеле деда и председателе этого самого собрания.
Домашний номер Коршунова у деда в кабинете нашелся. Как и его рабочий в управе. Потому дозвонился я довольно быстро. Пусть дома его не оказалось, но вот на рабочем месте Петр Миронович был. Он же и сказал мне, что собрание будет как обычно в пятницу вечером у него дома. И он будет всемерно рад там видеть меня. Пособолезновав мне напоследок, он отключился, а я вызвал управляющего и приказал снаряжать автомобиль. Проедусь до доходных домов, осмотрю их собственными глазами. Ну а потом может и до деревенек доберусь. Если не сегодня, так завтра. Времени до пятницы еще полно.
И да, автомобиль у рода был. Я его еще со своего попадания запомнил, как трясся в нем при поездке в управу на обследование дара.
Все дни до пятницы я провел в разъездах. Доходные дома были в плачевном состоянии. Уже виднелись трещины даже на фасаде. Краска облупилась, водопровода там и в помине не было. Топили печками буржуйками. Связался со строительной компанией для оценки капитального ремонта. Пообещали вынести свой вердикт на следующей неделе.
Деревни тоже посетил. Но ничего особо сказать о них не могу. Видно, что живут не богато. В основном большими семьями с общим хозяйством на три-четыре двора. Скотины не много, да и той корма хватает в обрез. Никаких лоснящихся боков не видно. Хоть кости не торчат и то хлеб. Что с ними делать помимо сбора продовольственного налога, пока мыслей нет. Может, потом что придумаю, чтобы и людям помочь и себя в долги не загнать.
Катя на себя плотно взяла алеутов. Даже не ожидал, если честно, что они у нее по струнке ходить будут. По вечерам, как и обещал, показывал им варианты, как должен стоять телохранитель, чтобы и подзащитного охранять и не мешать ему общаться с другими людьми. Ну, так как я это видел.
Евгения тенью ходила по поместью да кидала на меня тоскливые взгляды. Но подойти пока не решалась. С ее родителями я поговорить не передумал, но решил сделать это на собрании или после в приватной обстановке. Телефона у меня их нет, да и не телефонный у нас разговор будет.
И вот наступила пятница. Катя просилась поехать со мной, но не в этот раз. Мало ли как меня общество примет. Как бы на дуэль какую не нарваться. Как в прошлый раз.
Приведя себя в порядок и придирчиво осмотревшись в зеркало, я вышел из поместья, сел в автомобиль и направился на собрание.