Д***, между нами, Вы книгу мою сотворили,
Ведь умершее до рождения Вы воскресили:
Вам должное надо отдать, коль ценен для Вас этот приз,
Сумели сберечь Вы авторский мой каприз.
Тогда шутку Вы всё обратили, когда рукопись сжечь я хотел:
– Коли сгорит, кто же её будет править?
Прежде улучшим, а после пускай лижет пламя. —
Так порешили: под сим расписаться б вам смело…
Вот там я убавил, дополнил я тут —
И вуаля, напечатан мой труд,
Возможно, что лишнего много в нём есть —
Сожгите – то Ваша хозяйская честь.
Но всё же, прошу Вас, примите почтение
Венком моих апологов[32].
То хоть и безделица, но слава Богу,
И слово приятно мне Ваше не потому лишь, что мудрости то озарение,
А ещё потому, что прекрасные чувства оно выражает,
Что во всех возрастах человеку присущи,
И труды для них Ваши что воздух для всего сущего,
Куда лучше, когда рядом с Вами они обитают.
D ***, entre nous, vous avez fait mon livre.
Mort avant d'être né, vous l'avez fait revivre:
Il vous doit ce qu'il vaut, s'il a quelque valeur;
Et vous l'avez sauvé d'un caprice d'Auteur.
Je voulois le brûler, mais vous me f[a]îtes rire:
Sera – ce en le brûlant que nous l'amenderons?
Corrigeons – le d'abord; puis nous le brûlerons.
Ce fut – là votre arrêt: il fallut y souscrire.
J'ai donc corrigé, supprimé;
Et voilà mon livre imprimé
Assez épais encore, et beaucoup trop peut – être;
Reste donc à brûler; vous en êtes le maître.
Mais du moins agréez l'hommage
De l'Apologue que voici
C'est moins que rien; mais Dieu merci,
Le mot m'en plaît; non pas parce qu'il est d'un sage,
Mais parce qu'il exprime un sentiment bien doux,
Sentiment propre à l'homme et propre à tous les âges,
Sentiment qu'on respire en lisant vos ouvrages,
Et beaucoup mieux encore en vivant avec vous.