Майя
За книгу мне не было ничего, так же, как и за отказ стать содержанкой. В свете последних событий в «СтройДом» Кайсарову вообще было не меня.
Тут и там слышались шепотки о сливах инсайдерской информации. От нас отказался крупный заказчик. По слухам заключение важного контракта было под угрозой. Все понимали, что положение компании стало шатким.
На этаж к начальству без серьезного повода подниматься не хотел никто.
Анна Павловна не выдержала и слегла с сердцем в больнице.
– Надо искать новую работу, – Леля без аппетита ковыряла салат.
Мы девочками выбрались пообедать и проветриться от наших душных стен. Обстановка в офисе была слишком накаленной.
– Может все еще наладится? – С надеждой сказала Вика, – мне тут нравилось.
– А может нас просто купят? Дементьев точно захочет, – вставила Юля, – ну там рейдерские захваты, поглощения конкурентов. Какая нам разница, кто в кресле генерального сидит, главное, чтобы зарплату платили вовремя.
Я в разговоре не участвовала. Голова от цифр слишком опухла, голос от постоянных звонков и разговоров прилично подсел.
Обязанности главбуха кому-то исполнять надо было, работу поделили. Но Леля с Юлей и так были заняты под завязку своей работой, у них конец квартала, так что ушли в полный отказ. Тамара Сергеевна сломала руку, засела дома. Вика задавала миллион вопросов. Как-то так получилось, что основную часть работы переложили на меня, как на самую опытную.
Хотя кому я вру, на саму безотказную.
За неделю дважды была на совещании у Тимофея Денисовича на ковре, он же у нас финдиректор. И я поняла, почему Анна Петровна вечно белой от него приходила.
Гадлевкий тиран и педант, который не терпит ошибок. Он отчитывает, давит, требует. Ни о каких обстоятельствах слушать не хочет.
Что Кайсаров, что он – оба психи от которых стоит держаться подальше.
– Майя, ты как? – Вика сочувственно улыбнулась.
– Норм, – я опустила голову еще ниже в свой салат. Спать хочу, не могу. Подработка горит, там тоже отчеты. Тут я за себя и за всех.
Я сама скоро слягу в больнице с истощением и нервным срывом.
– Молодец, может тебя повысят по результатам. Ты справляешься, – ободряюще говорит Леля.
– Угу…
– А Дементьев ничего, – Юля оглядывается вокруг, чтобы никто за другими столиками не слышал и понижает голос до шепота, – я смотрела интервью с ним, говорит толковые вещи. И он достойный, ну знаете женат и очень Ингу любит, говорил много о семье, ребенка хочет. Планирует от прибыли своей компании один процент переводить различным социальным проектам.
– Да, – подхватывает Вика, – я про него еще в книге у Инги читала – он очень благородный.
– Не то что наши, – Леля поджимает губы – один по проституткам шатается, второй вообще непонятный, я его с женщиной ни разу не видела, вечно вылизанный, ухоженный. Может он вообще из этих, ну вы знаете…
– Гадлевский натурал, – Вика цокнула, – его Галя из планового видела, как он из гостиницы с какой-то женщиной выходил. Говорит, та очень красивая была.
– У Гали зрение минус три, – не сдается Леля.
– Она носит линзы, а Гадлевский гетеро, – подаю я голос.
Гадлевский обычный мужчина, злой, нервный, себе на уме, но с нормальной ориентацией. Он на меня смотрит по-мужски и это напрягает. В лифте, когда пересекались раньше не знала куда глаза деть, на обоих совещаниях, куда вместо Анны Петровны ходила, смотрел тоже неправильно, раздевающе. Орал и взглядом раздевал. Потом еще спросил не встречались мы где-то, а то лицо у меня какое-то слишком знакомое.
Псих! Я бы встречу с ним вне работы точно запомнила, об этом ему и сказала. Только психом благоразумно не назвала.
После обеда опять зарываюсь в бумагах с головой, параллельно готовлюсь к проверке. У нас в отделе, как и во всех ключевых будет внутренний аудит – посмотрят компьютеры, бумаги. Знаю, у нас чисто и ничего не найдут, но я все равно ненавижу проверки.
– Девочки, – Вика вскрикивает за своим столом. Трясет зажатым в руках телефоном, – кошмар! Вы только посмотрите.
Все быстро сбежались к ней и обступили вокруг.
– Не зря мы думали, что с ним что-то неладно, – Вика пролистывает статью до самого верха, – подождите, тут ссылка есть на саму запись.
– Что за запись? – Леля нависла над Викиным плечом. Я среди девчонок даже голову всунуть не могу.
– Сейчас, вот, – Вика переходит по ссылке и включает запись.
На экране появляется заплаканное лицо молодой девушки. Она затравленно смотрит в камеру и касается разбитого лица.
– Боже, – у меня по всему телу разбегаются колючие мурашки, – кто ее так.
– Я не могу молчать, – по щеке девушки катится слеза, она стирает ее ладонью и всхлипывает. Видно, ей тяжело, она собирается с мыслями, – вчера вечером ко мне в дом пришел Тимофей Гадлевский, он был другом нашей семьи и я его впустила. Он занялся со мной сексом против моей воли, а потом избил, – девушка срывается и рыдает, – всю ночь я проплакала, мне было стыдно и страшно. Но сегодня поняла, я не могу молчать! Ведь кроме меня могут пострадать и другие женщины.
– Какой кошмар! – ошеломленно перевожу взгляд на девчонок.
– Насильник, – Леля качает головой, – лучше бы он педиком был.
– А эта девушка кто вообще? – не успокаивается Юля.
– Ольга Мишина написано, что жена какого-то Егора Мишина, который на данный момент находится под следствием за махинации с инвестициями. Получается Гадлевский вломился к ней, пока муж в тюрьме. Вот урод.
– Теперь нам точно конец, – Юля возвращается к себе за стол, – с нами больше работать никто не будет. «СтройДом» закроют.
Телефон на столе оповещает о входящем звонке от Нины. Она в истерике, через рыдания не слышно нормально слов.
Пытаюсь вслушаться, но почти ничего не понимаю. На мой требовательный вопрос – где сестра находится, Нина выдавила – дома.
Это немного успокоило.
Я повесила трубку, собрала вещи и предупредила девчонок, что нужно съездить домой. Учитывая ситуацию с Гадлевским, начальство к нам сегодня уже не сунется.
От офиса взяла такси, чтобы доехать быстрее. Нина беспокоила, проблема была связана с Тимуром, то есть Тимом для Нины. Она плакала, что в шоке от его поступка, что отец ее ребенка не может быть таким.
Неужели Кайсаров Нину нашел? Где он ее встретил? Что сказал?
На беременных гормонах истерика Нины была совершенно неуправляемой. Я очень надеялась, что она преувеличивает и все не так страшно на самом деле.
У дома расплачиваюсь за поездку и бегу в квартиру. Нина в позе эмбриона сжалась на диване, плечи подрагивают. Пока я доехала, истерика утихла.
– Я не могу поверить, что он такой. А если бы я тогда сказала нет, со мной так же поступил бы? – Нина садится на диване.
– Ничего не понимаю, – сбрасываю с ног туфли про которые забыла, – ты Тимура Робертовича встретила где-то? Он тебе угрожал? Что он сказал? Нина, ты можешь спокойно все рассказать, а то я ничего не поняла по телефону. С работы сорвалась, а у нас там проблемы, проверки. Жуть просто.
Нина непонимающе смотрит на меня, хлопая мокрыми ресницами:
– Тимур Робертович?
– Кайсаров, – киваю на Нинин живот.
Она качает головой.
– Какой Кайсаров?
– Нина, не шути так, – нервно улыбаюсь.
– Тимофей.
Тим, Тимур, Тимофей. Что происходит?
– Я смотрела видео, я на нее подписана, – Нина всхлипывает, – он ее изнасиловал и ударил по лицу.
Все еще стаю не шелохнувшись.
До меня слишком медленно доходит смысл ее слов.
– Тимофей. Гадлевский?
– Да, твой босс.
Действительно, если буквально, то бухгалтерия прямо подчиняется Гадлевскому.
Он же финансовый директор.
Кайсаров коммерческий.
У нас два директора.
– А тот журнал о котором мы говорили, где он?
– Журнал? В моей комнате на столе. Майя?
Что-то во всей этой ситуации конкретно неправильно.
Прохожу мимо сестры, сидящей на диване в ее спальню. Щелкаю выключателем. Рядом с разобранной постелью, сумка с учебниками. На автомате поднимаю ее и ставлю на стул. У окна стол с кучей тетрадей, у Нины никогда нет порядка. Стена над рабочей зоной утыкана разноцветными стикерами, на полках раскрытые стопками книги.
Меня раздражает эта ее привычка так держать учебники, а Нине удобно, они всегда на нужных страницах. Взял и читаешь.
Поднимаю недописанный конспект, стопку распечатанных листов с правками – это курсовая. Опять книги, а где чертов журнал?!
Нина тогда тоже на эмоциях мне про него говорила – увидела, он там такой красивый. Тим… И тест тот показала. Большую половину ее рассказа о Тимуре, то есть Тимофее я восприняла как белый шум. У меня две яркие полоски перед глазами полыхали и мне этого хватило.
Рушилась наша привычная жизнь, Нинина будущая карьера, она была беременна. Мне было не до деталей. И так понятно – клуб, випка, порванный презерватив.
Дергаю за страницу глянцевого журнала, завалившегося наполовину за стол, страницы рвутся и он выскальзывает, приземляясь на пол у стены. Чертыхаясь, лезу под стол и выуживаю медицинский журнал.
Какого черта Гадлевский влез на его обложку? В офисе о нем даже никто не упоминал.
– Шефская помощь… капитальный ремонт детских поликлиник…
Да уж, где детская поликлиника, а где пьяный Кайсаров спящий в декольте проститутки. Или журналистки.
Черт.
Я все перепутала.
Я чертов журнал при Нине и треклятое интервью не упоминала даже, чтобы ее не ранить. Он же был там с другой и признавался в том, что дети ему не нужны.
Меня кроет.
Из груди рвется дурной смех. Чтобы не пугать Нину, закрываю рот ладонью.
Кайсаров вообще ни при чем.
Я подумала не на того брата.
И организовала себе кучу проблем.
Да почему я такая бедовая?!
Но один положительный момент есть, я не сунулась к Гадлевскому.
Он всегда меня пугал и как оказывается не зря.
– Майя? – раздается с тревогой из-за спины.
– Я заработалась, прости, – обнимаю сестру, – крыша совсем поехала без сна.
– Я заметила – ты по ночам работаешь. А я на твоей шее сижу, – слышу в голосе Нины вину, но я сама так решила, так что это глупо.
– Ну… это мой вклад в собственное будущее. Ты выучишься, на пенсии я буду ходить к тебе без записи. Никаких тебе очередей и бабок в них.
– Я детский педиатр.
– Это то же самое, просто таблетки взрослые.
– Угу, действительно, – Нина отклонилась и посмотрела на меня с укором.
Я сажусь на Нинину постель, она опускается рядом и кладет голову мне на плечо.
– Как я так вляпалась? – спрашивает тихо.
И я заодно с Ниной.
Кайсаров отстал, но это из-за проблем в компании. Такие как он не забывают обид, не выпускают свою добычу из рук.
– Думаешь его посадят?
– Таких не сажают, – тут я тоже иллюзий не питаю. Выкрутится, откупится.
– Майя, а вдруг она врет? – голос Нины опять дрогнул.
– Ты ее видела? – я обвела пальцем свое лицо, – что он с ней делал даже объяснять не надо. И так видно.
– Ты права, я просто….
– Он тебе понравился и к тому же он отец твоего ребенка, ты не хочешь, чтобы он был насильником.
– Да, не хочу.
На работу я больше не поехала, у меня просто не было сил. Меня сморил тяжелый сон прямо в постели Нины, а разбудил назойливый звонок незнакомого номера.