«Приветик, Кот, ты добрался до своего санатория?» – приходит дурацкое сообщение от Инги.
«Да, нормально все. Спокойной ночи», – отрезаю любые попытки поболтать.
«Я все-таки тебя люблю. Не забывай об этом», – настойчиво печатает она.
«Мы расстались, кажется», – отвечаю я и отбрасываю телефон в сторону.
Да какого хрена? Любовь к этой женщине давно померла. Да и была ли она? От Инги меня никогда не торкало как от Кати. Первое время льстил самолюбию сам факт нашей связи. Такая эффектная блондинка рядом. Все мои пацаны головы посворачивали. Да и не только пацаны. Но и депутаты, бизнесмены на всяких приемах, куда она меня водила. Ей тоже было по кайфу. Все подруги обзавидовались. Только это не любовь вовсе. Одни декорации. Да и сама Инга пустая и шумная. Ничего за душой, только обалденный фасад.
Ну какая любовь, Инга? Не смеши меня, кукла пластмассовая.
«Небось, на очередной улучшайзинг бабки понадобились», – усмехаюсь криво.
Откинувшись в кресле, закрываю глаза. И тут же проваливаюсь в легкую полудрему. Ко мне приходит Катерина в кружевном пеньюаре. Залипаю взглядом на декольте. Одним пальцем спускаю с плеч дурацкую тряпку. Тянусь с поцелуем…
И вздрагиваю от резкого стука. Ничего не соображая спросонья, подрываюсь с места. Распахиваю дверь и изумленно пялюсь на Катю, стоящую на пороге. Испуганную и бледную.
Какого хрена? Что происходит? Провожу ладонью по затылку, смахивая с себя последние остатки сна.
– Что случилось? – рычу, втягивая девчонку в номер.
– Там, – задыхается она от волнения. – Там…
– Выдыхай, – чуть сжимаю тонкую руку. И сразу меня торкает не по-детски. Будто я монах хренов и никогда за руку никого из женщин не держал.
В труселях головастый друг приходит в движение. Только от одного прикосновения. Такое бывает? Так и хочется сграбастать девчонку в охапку и унести в постель. Но сердце разрывается от тревоги. Не просто так Катерина ко мне прибежала. Случилось что-то. Хорошо хоть, сама цела. Да я любого порву за нее.
– Катя, – заглядываю в лицо.
– Там… Юра… на полу весь в крови. Я не знаю, что делать… – заламывает она руки. – Евгению Ильичу уже позвонила. И в скорую. Но мне страшно, – прикасается к вискам Катерина. – И Лариса с Юрой. А я одна. Побудьте со мной, пожалуйста, пока папа замену не пришлет.
В больших черных глазах стоят слезы. Грудь вздымается по тонким свитерком.
«Господи, девочка! Да я же с удовольствием!» – ликую мысленно. И заявляю строго.
– Конечно, Катя. Мне с тобой пойти или ты здесь останешься? Второй вариант предпочтительнее. А к тебе я сам схожу. Все проверю и вернусь.
– А можно так? – охает Катерина и добавляет смущаясь. – Я бы осталась. Мне страшно…
– Тебе все можно, – улыбаюсь я. – Тут тебя точно никто искать не будет. Можешь даже поспать.
– Нет, я подожду, вы только возвращайтесь быстрее, Василий Петрович, – умоляет Катерина.
Василий Петрович, мать вашу! Да меня с двадцати пяти лет по имени отчеству зовут, но только сейчас такое обращение раздражает. Ну какой я тебе Петрович, девочка?
– Никому не открывай, – велю строго. – И лучше ни к двери, ни к окнам не подходи.
– Да, я знаю правила, – послушно соглашается девчонка.
Робко проходит в комнату, садится на диван.
– Телевизор включить?
– Нет, спасибо.
Выскочив в коридор, только сейчас замечаю на ногах тапки на босу ногу. Эх ты, Вася-Вася! Совсем головой поплыл. Кроссовки бы обул, что ли?
«Да ладно, плевать. Я и босой отобьюсь», – усмехаюсь криво. Решительно захожу в первый люкс, где около Юры хлопочет Лариса. Накладывает повязку на рану, бинтует голову. Ни врачей, ни охраны.
Что происходит, бл*ть?
– Что с ним? – спрашиваю резко.
Женщина дернувшись, поднимает на меня глаза.
– Кажется, кома, Василий Петрович, – всхлипывает она. По лицу потоком льются слезы, но Лариса не обращает на них никакого внимания. – Жив он. Видимо травмировался при падении.
– Врача вызвали?
– Катя сразу позвонила Евгению Ильичу, – вздыхает Лариса, утирая слезы. – И в скорую.
«Молодец девчонка! Не растерялась», – улыбаюсь мысленно.
– Чем помочь? – в упор смотрю на Ларису.
– А Катя где? – отвечает она вопросом на вопрос.
– В безопасности, – ухожу от прямого ответа. И снова повторяю, – Чем помочь, Лариса?
– Переложить бы его на кровать, – всхлипывает она. – А то на полу холодно.
– Он ничего не чувствует. А до приезда скорой лучше не беспокоить. Мало что там еще там повреждено. Врачи разберутся.
Первый принцип тактической медицины. Не навреди. Окажи первую помощь и отнеси товарища к специалистам. Игра в доктора может только покалечить или отправить на тот свет.
Но Лариса, кажется, медсестра. Свое дело знает.
– Я поеду с ним, – запальчиво восклицает она. Не просит, не умоляет, а именно утверждает. – Позаботьтесь о Кате, пожалуйста, до приезда Евгения Ильича, – просит спохватившись.
Киваю коротко и иду проверять периметр. Мало ли. Может проник кто, воспользовавшись переполохом.
Но в гостиной и на кухне все, как и час назад. Окна закрыты, а шторы задернуты. Даже намека нет на присутствие посторонних. Быстрым шагом перехожу в спальню. Стараясь не смотреть на двуспальную койку, застеленную белым покрывалом, сразу пру к балкону. Осматриваю дверь и небольшое окошко. Все нормально. И в последнюю очередь заглядываю в дальнюю комнату. Яркий свет бьет по глазам, стоит только щелкнуть выключателем. Прищурившись, кошусь на картины, стоящие у стены и один незаконченный пейзаж на мольберте.
Первым делом, проверяю окна и закрываю скрипучие ставни. А затем снова возвращаюсь к картинам. И как завороженный глазею на Катины работы. Очень талантливо. Может, я ничего не смыслю в живописи, но в каждом холсте чувствуется бьющая через край энергия. А свет и тени, выписанные удивительным образом, наполняют картину жизнью. Я бы повесил такой пейзаж у себя в кабинете. И дома, и на работе…
В коридоре слышатся чьи-то шаги и шум голосов. Выйдя в коридор, натыкаюсь на Ларису. Женщина комкает платок и в ужасе смотрит на врачей и охранников.
– Все обойдется, – сжимаю худое плечико.
– Да, да, спасибо, – плачет она.
В свой номер я возвращаюсь сразу, как только несчастного Юру увозят в реанимацию.
Замок жужжит тихо, стоит к нему приложит карточку. Почти бесшумно открываю дверь и, войдя в номер, улыбаюсь как дурак. На диване, свернувшись калачиком, спит Катерина. Инстинктивно хочется укрыть ее. Уберечь. Позаботиться.
Повинуясь внезапному приступу нежности, достаю из шкафа флисовый плед, осторожно укутываю тоненькую фигурку мягкой теплой тканью. А сам сажусь в кресло около стола. Потянувшись за сотовым, нахожу с десяток сообщений от Инги. Но даже отвечать не желаю. Просто глазею на Катю и улыбаюсь как дурак.
Девчонка ворочается во сне, всхлипывает. О чем-то жалобно просит какого-то Айрата. И открыв глаза, ойкает от неожиданности.
– Все в порядке, девочка. Ты в безопасности, – в полшага оказываюсь рядом. – Все хорошо.
– А-а, это вы, – вздыхает она с облегчением. Как будто в моем номере может еще кто-то находиться!
– Ты уснула, – улыбаюсь я, садясь рядом на корточки.
– Простите, не выдержала, – признается она улыбаясь. А я за малым не тянусь к пухлым губам. Такой соблазн коснуться. Но останавливаю себя.
Не вспугни, Ордынцев. Не вспугни.
– Что с Юрой? – встрепенувшись спрашивает Катерина, отвлекая меня от фантазий.
– Скорая увезла. По всей видимости, кома. А вот как он в нее впал, следакам придется разобраться.
– Да, папа уже отправил к нам безопасников, – шепчет Катерина. – И подключил полицию.
«Твою ж мать, – морщусь мысленно. Проклинаю в душе вездесущего Димирова. – А у тебя, Вася, не так уж и много времени. День. Максимум два».
– Давай чай пить, Катя? У меня, правда, обычный в пакетиках. Зато есть сыр и колбаса, – предлагаю на правах хозяина.
– Я не голодна, но чаю бы попила, – садится Катерина, откидывая в сторону плед. Опускает ноги на пол. И меня снова кроет. На этот раз от тонких изящных щиколоток. Обхватить бы их пальцами, заставив девчонку вскрикнуть. Повалить на диван. Зацеловать.
Но нельзя. Пока нельзя.
– Кать, – рывком поднявшись на ноги, неожиданно решаюсь на разведку боем. – Что происходит? Можешь объяснить? Не люблю, когда меня используют в темную.