Дело № 7 Одна голова хорошо
Состояние здоровья Криспинуса и Пруденцы ухудшается пугающими темпами. Тревожная теория, что вирус содержится не только в местных плодах и воде, но и в самом воздухе. Мы остаемся в абсолютном меньшинстве и на грани гибели. Не перестаю поражаться отчужденности остальных эксплораторов. По их же словам, если источник болезни в воздухе, достаточно просто не дышать.
– Правда можно? – переспросила Норма, поводя ладонью по блестящей шерсти Фундука.
Лес ободряюще похлопал кошкана по холке.
– Да можно, можно. Если бы ты не помогла, мы б с Фундуком пропали. Так что он не против.
Бормоча себе под нос, что зверь вряд ли высказывал согласие, Норма кое-как взобралась ему на спину. На самом деле она была счастлива, ведь раньше кошкан не позволял ей таких вольностей и возил только Леса и Диану, а тут большая честь! Но все оказалось несколько сложнее: одно дело – ехать в седле на объезженной лошади, чему обучали всех геммов, и совсем другое – пытаться балансировать на скользком меху, под которым на каждом шагу бугрились мышцы.
– Склонись вперед, ноги подогни, держись вот за складку у шеи, – наставлял брат.
– А ему не будет больно? – забеспокоилась Норма.
– Так ты не дергай, и не будет.
Их лечение в лазарете при монастыре подошло к концу. Ее пальцы уже вполне прилично гнулись, связки срослись, а Лес уже не хрипел при каждом вдохе – пора и честь знать прохлаждаться на церковных харчах. Настало время возвращаться на службу, о чем Лазурит предварительно написала Петру Архипычу, потому их уже ждали. По крайней мере, ей хотелось на это надеяться.
Так они и двинулись через весь город: Норма, покачиваясь и соскальзывая со спины кошкана, а Лес рядом, готовый подхватить, если сестра все же сверзится в весеннюю слякоть. С нее станется. Над Вотрой сияло точно умытое небо, и казалось, жизнь, до этого замершая и застоявшаяся, как вода в старом корыте, теперь снова была готова начать свой бег. Они срезали путь через Школярский и Мирской округи и довольно скоро оказались на Малой Присутственной, где и располагалось сыскное управление.
Норма съехала с Фундука и, в благодарность за прогулку, почесала красавца-кошкана под массивным подбородком. Тот ткнулся ей мокрым носом в ладонь. Лес с гордостью посмотрел на собрата, мысленно похвалив себя за то, что заблаговременно вычесал и выстриг тому все колтуны. Да и зимнюю шубу пора было сбрасывать… Шерсти набралось на три пары валенок командирского размера, и он прихватил ее с собой.
– А вдруг они вернулись? – вырвалось у Нормы, когда она подняла глаза на зарешеченные окна второго этажа.
Лес не ответил, только на щеках его заходили желваки. Тема Илая и Дианы приносила ему боль, сравнимую с продырявленным легким, поэтому ее не поднимали без крайней нужды. Но он все равно хотел надеяться на лучшее, ведь не представлял жизни без половины своей семьи.
«Хоть бы весточку подали, засранцы», – с горечью подумал Лес.
Сведя Дука на конюшню, они с сестрой зашли в здание управления. Там, как и всегда, суетились служащие – кто писал рапорты, кто совещался у карты города, кто суматошно вытирал пролитый на важные бумаги сладкий чай. Здороваясь с каждым встречным – Норма неловко, а Лес бодро и громогласно, заявляя о своем триумфальном возвращении, – они пробирались через общий рабочий зал к кабинету полицмейстера. Тут на глаза Лесу попался Егорка Коновалов. Хоть пострадали они почти в одно время, да только травма у него была куда тяжелее – как-никак открытый перелом, так что соглядатай до сих пор носил руку на полотняной перевязи.
– Ну что, брат, как поживаешь? – тут же подступился к нему Лес, только в последний момент передумав хлопать того по плечу.
– Поживаю, – неожиданно злобно процедил Егорка. – Да только не брат я ни тебе, ни вам подобным. Идите-ка, куда шли. Бесы проклятые.
Проводив полицейского растерянным взглядом, Норма посмотрела на Леса.
– Это что же, он так сильно на нас обижен?
Тот почесал в затылке.
– Похоже на то… Ничего, охолонет еще.
Сестра глубоко вдохнула и постучала в белую дверь кабинета.
Вместо ответа дверь распахнулась, и на пороге показался Петр Архипыч собственной персоной. Усы и брови его воинственно топорщились, он окинул рабочую залу суровым взором и только потом остановил его на замерших геммах.
– И что стоим? Заходите быстро, дела не ждут. Ишь, глазами хлопают…
Лесу Петр Архипыч нравился, хоть ему и казалось, что тот какой-то чересчур хлопотливый.
– Ну, – начал полицмейстер, как всегда бочком пробираясь за свой здоровенный стол. – Руки-ноги на месте? Котелки варят? Никто не при смерти?
– Да, Вашблагородие, никак нет, Вашблагородие, – прогаркал Лес, взбодрившись от такого приема.
Норма тоже что-то промямлила и сцепила руки, покачиваясь с пятки на носок. Ей бы поменьше терзаться, от терзаний, бывает, живот крутит. Но этого Лес не стал говорить, а то еще хуже расстроится.
– Вот и хорошо, вот и славно, – кивнул Петр Архипыч. – Потому как вы мне живыми нужны и здоровыми. Это где ж такое видано – чтобы своих свои же в лазарет отправляли, а?! – Неожиданно он разгневался, лоб налился кровью и собрался складками. – И это когда у меня каждый человек на счету! А на замену что? Тьфу, недоросль!
Последний пассаж Лес не понял, а потому пропустил мимо ушей.
– Все, немедленно отправляйтесь в Забродье. Господин городничий уже неделю требует разобраться, а над тем сам губернатор стоит! Перспективный промысел страдает, скоро все на воздух взлетит! Бегом и с песней!
Полицмейстер шлепнул на стол бумажку с ордером и адресом.
– И пока не разберетесь – никакого вам жалованья, – бросил он напоследок и погрозил пальцем.
На крыльцо они выкатились так, будто их выпроводили пинками. Норма прижимала к груди кулаки с зажатой в них бумажкой к груди.
– Похоже, все серьезно, – округлила она синие глаза. – Промысел, взрыв! Губернатор!..
– Хэ-э, – протянул Лес и закинул обе руки за голову. – Держу пари, пужают больше. Но служба есть служба, так что едем. Ты как, хочешь еще раз на Фундуке? Он пока не против.
– Нет, – Норма улыбнулась как-то напряженно, – ты давай на кошкане, а я лошадку возьму, так сподручнее.
Спустя час с небольшим они оказались в указанном месте. И это было полбеды.
– Святые серафимы! – воскликнула Норма, закрывая лицо.
– Да, благоухание небесное, – крякнул Лес придушенно и слез с Фундука. Если б он знал, что будет так, оставил бы зверя на конюшне, но, с другой стороны, он поклялся ему, что больше никогда и ни за что не оставит одного. И вот теперь кошкан яростно тер морду лапой.
Перед ними оказалось каменное здание, на вид совсем новое, с двумя кирпичными высокими трубами. Располагалось оно в промысловом районе Забродья, среди прочих мануфактур, но на самом его краю, так что отсюда отлично был виден главный собор, где жил сам Диамант и собирались его приближенные – глиптики.
Над дверью красовалась надпись крупными буквами: «Спичечная мануфактура Чемерициных», а ниже чуть помельче: «Огонь в каждый карман».
Лес призадумался, хотя мыслить мешала безднова вонь: «И на кой мне огонь в кармане?»
– Придется терпеть, – шмыгнула Норма и вытянула руки вдоль тела. – Мы не можем подвести Петра Архипыча!
И они вместе зашли в каменное здание.
Положение стало еще хуже. Внутри, несмотря на распахнутые окна, стоял едкий пар, от которого тут же навернулись слезы. Из-за чего редкие работницы мануфактуры с косынками на головах и обвязанными вокруг лиц тряпками казались неупокоенными душами на стылом болоте.
– Кто таковы? – подскочила к ним немолодая женщина. Из-за повязки ее голос звучал глухо. – А, сыскные. Это вам наверх, к хозяйке. Давно пора, – пробурчала она, отвернувшись и уже ни к кому не обращаясь. – Бродят где-то, а до нас никакого дела нет! Сколько можно… Беззаконие.
– Ты только на себя не бери. – Лес, зная характер сестры, предусмотрительно сжал ее плечо. – А то начнешь опять.
– Не буду, – буркнула Норма, настроение которой явно портилось с каждой минутой.
Но, разумеется, она приняла все близко к сердцу. Ряд непростительных оплошностей, допущенных отрядом, привел к тому, что страдают простые миряне! А ведь она предупреждала, втолковывала… Все мимо ушей. И искупить вину можно только трудовым потом и быстрым результатом – это она тоже понимала. А потому решительно и без стука вторглась в единственный кабинет наверху.
– Сыск Вотры! Прибыли по приказу городничего, – заявила Норма с порога.
Здесь, в закрытом помещении, было куда легче дышать. Кроме распахнутого настежь окна, здесь освежали воздух расставленные по углам стеклянные колбы с охапками лаванды и еще каких-то пахучих сухоцветов. За столом, уронив голову на скрещенные руки, сидела худенькая девушка лет двадцати с небольшим. Ее светлые волосы были уложены в сложную корону из кос, а когда она подняла голову, Норму поразила глубокая синева кругов под ее глазами и тяжелые, точно налитые свинцом веки.
– Сыск? – протянула девушка так медленно, будто в этом слове было, по меньшей мере, десять букв. – Ну зачем? Ну я же уже все сделала, все бессмысленно! Можете уходить, вы мне не помощники.
– Но городничий! И губернатор… – запнулась Норма.
Тут ее потеснил в сторону Лес.
– Любезная сударыня, мы люди служивые, запросто так уйти не можем. Так что, будьте добры, уж расскажите нам, что у вас здесь приключилось… помимо ароматов.
Если бы у Нормы не было совести, она бы присвистнула. Ишь как заговорил! От кого только нахватался?
– Ароматов, – нервно хмыкнула девушка. – Так и быть, для проформы расскажу, но тут дело уже решенное. Присаживайтесь, господа сыскные.
«Даже не заметила, что мы геммы, – удивилась про себя Норма. – Вон какая замученная».
От девушки и впрямь исходили серо-лиловые волны тоски и непомерной усталости.
Они с братом устроились на деревянных стульях напротив хозяйки мануфактуры. Норма пошарила по карманам и с досадой отметила, что ни карандаша, ни блокнота при ней нет, только мятая бумажка от Петра Архипыча. Значит, придется полагаться на память.
– Звать меня Чемерицина Ульяна Ильинишна, – начала хозяйка, с усилием потирая виски. – Недавно батюшка мой скончался и завещал мне мануфактуру, на которую жизнь положил…
– А что вы тут такое делаете-то? – полюбопытствовал Лес, беспардонно крутя головой. – Что за спич… спиц…
– Спички, зажигательные палочки. Такой чиркнешь – и огонь безо всякой мистерии загорается, – вдруг оживилась Ульяна Ильинишна. – Батюшка изобрел и мануфактуру эту построил. Очень полезная вещь, еще немного – и в каждый дом придут, в каждый…
– …карман, мы поняли, – подхватила Норма. – Так в чем проблема?
Хозяйка опять посмурнела.
– Кто-то ходит по ночам, в кристаллический фиолетовый фосфор конденсат отводит, дистиллированную воду, оттого и запах аммиачный этот проклятый…
– Я ничего не понял! – прямо заявил Лес.
Госпожа Чемерицина надменно хмыкнула:
– Ничего удивительного. Батюшка мой гениальный был алхимик! И делец, что даже важнее. Открытие много кто сделать может, а вот построить на нем промысел…
Пока Ульяна восхваляла своего покойного батюшку, взгляд Нормы то и дело норовил ускользнуть куда-то вбок, той за спину, где у стены притулился небольшой окованный железом короб с хитрым замком. Сам короб был небольшой, но было в нем что-то… тревожащее.
– Давайте подытожим, – нахмурилась Норма, у которой начинала побаливать голова. – Вы унаследовали от батюшки мануфактуру. Кто-то по ночам портит вам сырье. Все верно?
Ульяна Ильинишна поджала уголки губ:
– Если упрощенно, то да.
– И вы уже что-то предпринимали, чтобы это пресечь?
– Да что только я не делала! Работников меняла, – она принялась загибать пальцы, – штат сокращала, обыски проводила, стражу отдельную нанимала, систему подачи воды усложнила! Ночую здесь который раз – все без толку. Так или иначе – а все равно поутру одна картина. И знаете что? Нет сил моих больше, продам я его Зимецкой, и дело с концом. Пусть она дальше мается.
Лес, до тех пор сидевший вразвалку, вдруг подобрался.
– Зимецкой, говорите? Павлине Павловне, богачке во всем белом?
– Ей самой. – Ульяна скрестила худощавые руки на груди. – И что с того?
Геммы многозначительно переглянулись.
– Сударыни, если вы не против, я проведу осмотр территории, – галантно расшаркался Яшма и выскочил из кабинета, ничего не объяснив Норме.
Оставшаяся наедине с Ульяной Ильинишной, она откашлялась.
– Сейчас я задам вам еще несколько вопросов.
– Давайте, только побыстрее. – Хозяйка снова зевнула.
– Это вы стоите за порчей сырья?
Ульяна аж подскочила.
– Да как вы смеете?! Как только язык повернулся?! Да я бы никогда!
Она не лгала. Норма спокойно кивнула:
– Не волнуйтесь так, я обязана была спросить напрямую. Следующее: у вас есть враги?
– Они есть у любого дельца. – Хозяйка сложила руки на груди. – А если не враги, то недоброжелатели, завистники. Обратная сторона медали, которая кажется слишком блестящей, а на деле…
– Можете назвать кого-то конкретного?
– Нет, – как-то слишком поспешно отозвалась она.
– Вы кого-то покрываете? – напирала Норма. – Не стоит.
– Послушайте, – разозлилась Ульяна, – мы тут как в осаде уже которую неделю. На первый зов никто не пришел, так с чего мне доверять вам теперь? Получили приказ – действуйте, как умеете. Я все вам сообщила. – И нарочито громко зашуршала бумагами на столе.
– Хорошо, скажите только, возможен ли взрыв, о котором нас предупреждали?
Хозяйка спичечной мануфактуры фыркнула:
– Взрыв! Взрыв возможен всегда, было бы разумение, но только не при таком сочетании реагентов… Ах, вы же ни беса в этом не соображаете! Одним словом, нет. Только если злоумышленник не передумает и не захочет спалить здесь все.
Норма сделала мысленную отметку, чтобы после хорошенько обдумать.
Она попрощалась с Ульяной и уже собралась было уходить, как железный короб с хитрым круглым замком вновь привлек ее внимание. От него точно исходило свечение, но такое слабое, что Норма не могла распознать его цвет. Да и что там может быть такого? Раньше она видела подобное излучение только от живых существ или про́клятой земли ущелья.
– Напоследок, прошу, скажите, что в этом сундуке?
– А вы беспардонны. – Ульяна уперла руки в бока. – Может, мне еще карманы вывернуть, а? Я, между прочим, здесь пострадавшая сторона!
Лазурит сглотнула, но не позволила себе отступить.
– Если то потребуется, вывернете и карманы. Мы здесь ведем следствие, – ровным тоном произнесла она. – Что в сундуке?
Ульяна уязвленно поджала губы.
– Наследие моего батюшки, пожалуй. Но, что бы там ни было, я не знаю от него кода и не могу открыть. А я пыталась, – усмехнулась она криво, – уж поверьте.
И Норме пришлось поверить.
Леса она обнаружила на улице, в голых кустах черемухи, что росли поодаль.
– Ты объяснишься или мне додумывать?
– Сейчас, сейчас! – отозвался он, продираясь сквозь ветки, и позвал, свистнув: – Фундук!
Зверь тут же притрусил, на ходу отряхиваясь от слякоти.
– Что вы учудили? Взял и сбежал с опроса!
– Да мне мыслишка одна пришла, решил быстро проверить, пока мы здесь. Я подумал, Павлина Павловна могла кобольдов нанять через Макара, они ж теперь на одни приемы вхожи. А эти поганцы горазды незаметно проникать, куда скажут.
Догадка была неожиданная, но дельная.
– И как? Нашли подкопы?
– Не-а, ничего и близко похожего. Но факт остается фактом: Павлина Павловна…
– …заинтересованное лицо, – договорила Норма. – Тогда нам стоит переговорить с ней с глазу на глаз. Немедленно.
– Это само собой. – Лес взобрался на Фундука, пока Норма отвязывала от плетня казенную лошадь, спокойную кобылку с белой звездочкой на носу. – Но пока не поем, никакой больше работы.
Кто о чем, а Лес о еде! Норма показательно закатила глаза, хотя у нее самой проснулся аппетит.
– Наши монеты все в управлении.
– А вот и не все! – Брат прокрутил между пальцами серебряный. – Я угощаю.
Харчевня им по карману отыскалась неожиданно близко к центру, на площади Защитников. Где-то неподалеку сияла большими окнами «Госпожа селедка», куда водил их Макар, а у этого заведения даже вывески никакой не было, только приветливо распахнутая по случаю солнечного дня дверь, за которой громыхала посуда. Они заказали по плошке яичной лапши в сырном бульоне с зеленью, без мяса, но удивительно душистой, и по кружке кваса. Разумеется, Лес порывался взять пива, что разливали прямо из пузатых бочек через медные краны, но Норма завела нотацию про первый день на службе после перерыва, и он сник.
За дальним столиком ранние пташки из тех, что начинают заливаться с полудня, хором славили какого-то князя Конопушкина, защитника простых горожан. Норма озадаченно сдвинула брови – такой княжеской фамилии она не знала.
Вскоре геммам принесли горячий обед. Рыжеватая подавальщица смотрела на Леса до неприличия плотоядно и все норовила прижаться к нему крутым бедром, выставляя на стол плошки. Брат, судя по всему, был не против – лыбился во все зубы. А ведь недавно глаз не сводил с одной Дианы!
Пока девица не умостилась у него на коленях, Норма покашляла.
– У нас служебный разговор, – холодно сообщила она подавальщице.
Та громко фыркнула и напоследок склонилась к Лесу, демонстрируя щедрое декольте:
– Вы захаживайте, господин полицейский… Я завсегда тута.
И ушла, выразительно покачивая задом.
– Давай обсудим, что выяснили, – предложила Лазурит как можно спокойнее, безуспешно наматывая длинную широкую лапшу на ложку. – Мне вот удалось узнать, что взрыв возможен, но злоумышленник вроде как в нем не заинтересован. Только в саботаже. А, еще! Хозяйка явно кого-то подозревает, но не хочет говорить. Не заставлю же я ее…
– Что там думать, все шито белыми нитками. – Лес, не церемонясь, пил похлебку прямо из плошки, с шумом втягивая полоски разваренного теста. – Все дело в Зимецкой. Хочет она выкупить эти спички? Хочет. Нужны ей головешки вместо мануфактуры? Вестимо, нет. А Ильинишна эта просто не желает с ней ссориться, вот и не выдает.
– Но… – Норма не находила контраргументов. – И все же мне кажется, дело нечисто. Казалось бы, девушка не врет, однако много чего скрывает.
– Все что-то да скрывают, – пожал плечами брат, отставив плошку. – Не всегда это что-то преступное, может, какой грязный личный секретик.
Плюнув на приличия, оголодавшая Норма последовала примеру Леса и опустошила свою порцию.
– Хорошо! – заявила она, стукнув днищем плошки о жирную столешницу. – Едем к Павлине Павловне, а там посмотрим.
И они столкнули кружки с шипучим квасом, скрепляя уговор.
К счастью, они помнили, в каком из трех роскошных хранилищ располагается личный кабинет богатейшей промышленницы и меценатки Вотры. Также им повезло вызвать ко входу уже знакомого им начальника охраны и убедить его пропустить служивых к госпоже Зимецкой.
После доклада им дозволили пройти в изукрашенные золотом двойные двери.
– О, сыскные! – поприветствовала их госпожа Павлина Павловна. Вид у нее был самый безобидный: повязав поверх белого парчового платья передник в оборках, она в одиночестве неторопливо поливала из фарфоровой леечки какой-то белесый кучерявый папоротник в большой кадке. – Не ждала. С чем пожаловали? У меня для вас сейчас нет заданий, к счастью.
– А вы нам зубы не заговаривайте, госпожа Зимецка, – с порога ринулся в бой Яшма. – Нам все известно!
Норма за его спиной придушенно пискнула, но он решил взять начало переговоров на себя, так вернее.
– О, – вскинула брови Павлина Павловна. – Прямо-таки все? И как ощущения, не жмет?
– Лес, не надо!
– Нам известно, – как ни в чем не бывало продолжил он, – что вы преступным образом пытаетесь склонить владелицу спиц… спичечной мануфактуры Чемерицыну Ульяну Ильинишну к продаже оной мануфактуры!
– Опять! – всплеснула руками Павлина Павловна, отчего вода брызнула из носа леечки на паркет из белого ясеня. – Опять эта мануфактура несчастная, чтоб ей пусто было!
– Вот! – наступал Лес, внутренне ликуя. – Налицо преступное намерение.
– Да он не это хотел сказать! – вцепилась ему в рукав Норма. – Мы просто пришли спросить…
Госпожа Зимецка пронзила обоих льдистым взглядом и горделиво расправила плечи.
– Если бы я вас не знала лично, немедленно выставила бы вон и на форму бы не посмотрела. Каковы наглецы!
В образовавшейся паузе, пока меценатка гневно раздувала ноздри и снимала передник, Норма тихо выступила вперед.
– Но вы нас знаете, госпожа Зимецка. Знаете, как мы работаем.
Все шло точно по плану Леса.
– Ох, мало мне проблем! – Павлина Павловна медленно опустилась за свой белоснежный стол, украшенный костяными вставками и костяным же письменным прибором. – Сначала иск из Гильдии торгов, потом разбирательство с Имперской ассамблеей, теперь еще ваши щенячьи носы! Подумать только – якобы я нарушаю антимонопольный закон! Разве есть моя вина в том, что я лучше прочих веду свои дела? Что развиваю, расширяю их, даю людям рабочие места? Какое в этом преступление?
– Павлина Павловна, – Норма осторожно шагнула еще ближе, – мы вас крайне уважаем, но обязаны выяснить, кто вредит мануфактуре. И мы не от гильдии или ассамблеи, мы по приказу городничего…
– И губернатора, – поддакнул Лес. Теперь сестре вести беседу, но и важных аргументов лучше не забывать.
– Значит, Платон Демьянович и барон Анкерис тоже уже в деле, – протянула Зимецка, подперев щеку кулаком. – Видать, сильно я кому-то насолила… Но на это меня не поймать, здесь у меня все чисто, – вдруг решительно заявила она. – Сдалась мне эта мануфактура. Слушайте внимательно, а потом не говорите, что не слышали. Предложение о покупке мне сделала барышня, назвавшаяся наследницей хозяина. Причем она мне сразу не понравилась – подкараулила меня за полночь на выходе из дома, где я гостила. Неслыханно! Трясла документами, цену предлагала мизерную, учитывая перспективы развития. Я сразу заподозрила подвох, но предложила продолжить переговоры днем, на что получила решительный отказ. Затем девица скрылась.
– Но на этом дело не кончилось? – нахмурилась Норма.
Лес испытывал к Павлине Павловне стойкую неприязнь. Та вертела людьми, как хотела, используя почти неограниченную власть денег. Еще эти ее манеры, белые меха и тряпки, будто она помешана на цвете первого снега… Она и их, сыскных геммов, хотела купить, разве что вывернулась с пожертвованием, а они тогда были на мели. Но, наблюдая за реакциями сестры, он понял, что Зимецка не врет. Пока не врет.
– Разумеется, нет. – Меценатка надула губы. – Мы, ко… коммерсанты, отличаемся от прочих особо живым умом и любознательностью. Так и только так можно пинать этот заскорузлый мир вперед, к прогрессу. Я провела глубокую рекогносцировку.
– Чего? – не понял Лес.
А Норма поняла и ахнула:
– Вы шпионили за ними?!
– Голубушка, правильнее будет назвать это промысловой разведкой, – наставительно заметила Зимецка. – Я отправила своего человека под видом рабочего, и тот провел для меня расследование. Оказалось, в бумагах покойного владельца не все так прозрачно. Подождите, у меня где-то была копия, то есть список с одного любопытного документа.
Она подошла к украшенному перламутром и жемчугом вычурному бюро и, открыв его маленьким ключом, извлекла из ящичка свернутую в трубочку бумагу.
– Вот, полюбуйтесь. Завещание того самого алхимика, изобретателя фиолетового фосфора. Да, само открытие достойно внимания, но…
Геммы разом уткнулись в документ.
Норма зачитала вслух:
– «Все, что имею, завещаю Ульяне (Марьяне) Ильинишне Чемерициной…» Подождите, у нее что, двойное имя?
Павлина Павловна загадочно улыбнулась и забрала документ.
– Вовсе нет. Мое расследование на этом не остановилось. Я задалась тем же вопросом и выяснила, что никакой Марьяны не существует. Ее нет ни в реестре, ни в церковных книгах – нигде. Кроме как в завещании. Это и заставило меня усомниться в целесообразности покупки мануфактуры. Я только за честные сделки, а эта дурно пахнет…
– К слову о запахе, – вклинился Лес. – Раз уж вы так много разнюхали, может, знаете, зачем портить сырье?
– И раз вы отказались от сделки, почему хозяйка по-прежнему уверена, что может продать вам свое дело? – добавила Норма, теребя ленту в косе.
Павлина Павловна постучала себя длинным ногтем по напудренной щеке.
– Хм… Единственное, что приходит в голову, тот, кто учинил это с фосфором, неплохо разбирается в алхимии, иначе сделал бы что похуже. Видимо, не хотел вредить промыслу слишком сильно. А что до второго… – Она покосилась на Норму. – Это так важно?
– Не забывайте про иск, – надулась сестра. – Если не мы, гильдия все равно все выяснит.
– Хорошо, – вздохнула Зимецка. – Я сделала встречное предложение, снизив цену мануфактуры еще больше. Между прочим, мне ее еще восстанавливать, расширять, совершенствовать!
«Вот же бессовестная баба», – подумал Лес, но ему хватило сдержанности не произносить этого вслух. Все же кто бы что ни говорил, а тупицей он не был.
– Это все? Надеюсь, что да. Мне пора, у меня слишком плотный график. – И Павлина Павловна помахала руками, точно отгоняла назойливое животное от своих пышных юбок. – Идите, досаждайте расспросами кому-нибудь менее занятому!
– Пока все, – нехотя согласилась Норма. – Спасибо за ответы.
– Но мы можем прийти еще, – бросил на прощание Лес. А пусть не расслабляется!
– Не сомневаюсь, – закатила глаза Зимецка. – К слову, голубушка, что это вы все на мои туфельки поглядываете, мм? – И поболтала под столом ногами, обутыми в белые атласные черевички с алмазными пряжками. – Так нравятся?..
– Д-да, красивые, – выдавила Норма и выскочила из кабинета вон.
Когда они спускались по лестнице, уворачиваясь от снующих туда-сюда служащих хранилища, Лазурит вполголоса спросила брата:
– И зачем ты устроил эту сцену? Она же дико разозлилась, едва не выгнала нас!
– Эхе… – довольно ухмыльнулся Яшма. – Не выгнала бы, точно говорю. Вышла из себя, да, зато быстро раскололась и все выложила. А так бы юлила добрый час. Тебе оно надо?
Норма пробурчала что-то о сомнительных методах, но больше сердиться не стала. Все же она отходчивая, пусть и строит из себя порой саму строгость.
Снаружи их дожидались лошадь и Фундук. Вернее, лошадь старалась как можно сильнее оттянуть привязь и оказаться как можно дальше от кованого забора, где ее оставили, а вот кошкан затеял мериться силами с собратом, что охранял здание. Оба зверя утробно завывали, прохаживаясь вдоль прутьев, выгнув спины и распушив шерсть, отчего казались вдвое крупнее обычного. Изредка вой срывался на грозное шипение и демонстрацию длинных клыков или кто-то бил лапой по преграде, как бы досадуя, что не может добраться до оппонента, чтобы навалять ему как следует. На эту картину с живым интересом таращились стражники «Тезауруса» и, кажется, даже делали ставки.
– Отставить битву. – Лес привычно оттянул ездового кошкана за шкирку. Тот мгновенно угомонился, чем разочаровал стражей. – Зрелища не будет, – рыкнул на них Яшма и сел зверю на спину.
Норма, тем временем, с грехом пополам успокоила лошадь и взобралась в седло.
– Если ты такой хитровыделанный, давай предлагай, как быть дальше, – устало сказала она, равняясь с кошканом.
– Дальше мы едем домой, сестрица. Видишь, вечер уже. А с утра решим.
Норма было возразила, что вредитель атакует мануфактуру по ночам и им бы, по-хорошему, сразу устроить засаду, но быстро сдалась.
Хорошее слово «дом», не ко всему его применишь, но именно так Лес называл сыскное управление, что стояло на Малой Присутственной, и ничего в груди не екало в противоречии. Славно.
На самом деле Норма рассудила, что пока три составляющие дела – мануфактура, ее хозяйка и Павлина Павловна – находятся в относительном равновесии, взрыва не будет. Да и Лес хоть и бахвалился хорошим самочувствием, но восстановление еще не закончилось, и она видела испарину на его высоком лбу. Брату следовало отдохнуть.
Еще она хотела хоть на словах, но отчитаться перед Петром Архипычем, но в управлении его уже не оказалось. Потому они с братом отправились наверх, в жилые комнаты, где полагали попить чаю и обсудить планы на завтра. Норма с содроганием представляла, как зарос пылью второй этаж и высохло их несчастное растение, так что их ждала еще и вечерняя уборка.
Однако дощатый пол в коридоре был подозрительно чист. Лес, не обратив на это обстоятельство внимания, сразу двинулся в сторону комнаты юношей, чтобы оставить там мундир и сапоги. Не успела Норма последовать его примеру, как брат завопил:
– А ты что тут забыл?!
За доли секунды в сердце вспыхнула невозможная надежда.
– Илай! – воскликнула она, разворачиваясь на каблуках. Но искра радости тут же угасла.
На узкой койке у стены, где раньше спал Янтарь, вытянулся Октав.
В домашней одежде. Растрепанный. В окружении конфетных бумажек и с книжицей «Что в кармашке у графини?» в руке.
Трое геммов несколько секунд мерили друг друга изучающими взглядами.
Потом Октав медленно, точно пирог в печи, начал наливаться румянцем и сунул затрапезный томик под тюфяк, будто что-то непристойное.
– Вы уже вернулись… Мне никто не сказал.
И, неуклюже поднявшись с койки, встал перед Лесом, который был выше Турмалина на добрую пядь.
– Я…
И тут Лестер порывисто притянул Октава к себе за плечи и стиснул в медвежьих объятиях так, что инквизитор только охнул.
– Спасибо тебе, брат. Если бы не ты… В общем, спасибо.
Октав похлопал его по спине то ли в ответ, то ли намекая не душить.
– Не стоит благодар… кхе.
Наконец Лес его отпустил, а Норма поняла, что все это время стояла, скрестив руки на груди.
Она прекрасно помнила, будто это было пару часов назад, как Октав обездвижил взбесившуюся Рахель и расквасил ей нос. А после заявил, что уходит из Инквизиции. Только, раз за разом прокручивая ту сцену в голове, Норма каждый раз задавалась вопросом – возможно ли это? Служба геммов пожизненная, и не им выбирать, где ее нести.
– Октав… – начала она, толком не зная, что сказать, как спросить. – Не хочешь объясниться?
– Пожалуй. – Он запустил пальцы в волосы. – В общем, меня перевели и…
– Да что мы как нелюди какие тут в дверях стоим! – повысил голос Лес. – Я сейчас метнусь по-быстрому… Норма, дай денег!
– Не дам!
– В кубышке есть и моя доля, – напомнил брат, и ей пришлось сдаться. Конечно, она понимала, чем все кончится, и упираться значило бы обидеть Леса. А такой ошибки она не хотела повторять.
– Только не бери слишком много, – попросила она. – Нам завтра же надо раскрыть это дело.
Довольный Лес умчался, сжав в кулаке три серебряные монеты, а Норма отчего-то заперлась в девичьей. Даже дверь спиной подперла. Ей было не по себе, еще хуже стало бы, реши Октав поговорить с ней наедине, но он даже не попытался. Что ж, это к лучшему.
После всего, что случилось, она решительно не знала, как к нему относиться. Да и не хотела знать.
Чтобы успокоить нервы, она взялась за тряпку и принялась вытирать пыль с подоконника, изголовья кровати и сундучков. Когда она дышала на пятнистое зеркало, пытаясь привести его в достойный вид, раздался топот мягких сапог Леса вверх по ступеням управления.