Меня вербуют. Но за кого? За карателей против мародеров? Очень вряд ли, какой смысл? Он ведь прямым текстом у Соловейки меня отжал. А если она и есть глава мародеров, значит у него на меня виды не как на засланного казачка в тылу неофициальных соперников.
Что-то другое.
Я поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. Расслабься, Лебовский. Ты не знаешь никаких военных тайн, тактических и стратегических планов и расположения огневых точек. Тебя не принимают в спальне Ее Величества, и не зовут на важные совещания по вопросам международной политики. Ты вообще пока никто, Лебовский. Так что это не вербовка, это заначка. Не дорос ты пока до настоящих серьезных разговоров.
Все эти мысли промелькнули в моей голове буквально за несколько секунд. И все это время Ярослав Львович внимательно внимательно и серьезно смотрел на мое лицо.
– Знаете, Богдан, мне бы чертовски хотелось как-нибудь за рюмкой чая послушать рассказ о ваших приключениях… – сказал Ярослав Львович задумчиво. – Что-то мне подсказывает, что это крайне захватывающая история.
– Кто знает, может это и не такое уж несбыточное желание, – с самым легкомысленным видом ответил я.
– Я не буду ходить вокруг да около, – Ярослав Львович сцепил пальцы на животе. – Я хочу, чтобы мы с вами подружились. Я готов оказывать вам всяческую поддержку. Неофициальную, заметим. Официальная поставила бы вас в неловкое положение.
– Очень лестно, Ярослав Львович, – сказал я. – Но пока выглядит как бесплатный сыр. И это при том, что я не уверен пока, съедобен ли я.
– Что вы имеете в виду? – Ярослав Львович нахмурился.
– Наверное, я не так выразился, – я сел на кровати. Продолжать лежать и дальше показалось мне невежливым. Все-таки, я уже даже ранен не был. – Просто когда о дружбе мне говорит человек, сильно превосходящий меня по опыту и положению в обществе, я начинаю ощущать какой-то подвох.
– Ну-ну, продолжайте! – на губах Ярослава Львовича заиграла странная улыбка. – В чем именно подвох?
– Видимо в том, что меня хотят использовать, – сказал я, но эта фраза сразу же показалась мне дурацкой.
– И это кажется вам несправедливым? – Ярослав Львович склонил голову и прищурился.
– Как-то глупо прозвучало, да? – сказал я и опустил взгляд. Блин, какой же он крутой все-таки! За все время службы мне не случалось попадать в плен, так что инструкции о том, как вести себя при вербовке, я знаю только в теории. Кроме того, здесь все-таки была совсем другая ситуация… Не такая однозначная, как в зоне боевых действий, где никаких двойных толкований нет, есть только черное и белое. Свои и чужие. А здесь у меня кто свой? А кто чужой?
– Кажется, я вас смутил фразой про серьезный разговор, – сказал Ярослав Львович и вздохнул. – Моя ошибка. Теперь я чувствую что вы напряжены и подозрительны. И в каждом моем слове ждете подвоха. Ну что ж… mea culpa. Придется вести дальнейший разговор именно в этом ключе. А к разговору о дружбе вернемся чуть позже. Итак, вы правы. Я хочу вас использовать. Или, если быть точнее, вижу в вас потенциальный инструмент для своих дальнейших политических внутриуниверситетских игр. Понятно, почему потенциальный?
– Я же новичок, – сказал я. – Моих способностей и возможностей вы пока не знаете.
– Все верно, – Ярослав Львович кивнул. – Ценность же ваша, Богдан, в том, что магические способности у вас в принципе есть. Да, неразвитые, вы пока ничего не умеете, и, возможно, ждать, пока вы разовьете, придется не один год. Но они есть. И это уже отличает вас от абсолютного большинства других людей. Однако сложившееся положение дел таково, что студенты с вашими данными оказываются вне моего влияния. И большинство уже через несколько месяцев нахождения здесь превращаются в бесполезных оболтусов и лоботрясов, с которыми просто невозможно вести дела.
Я вспомнил троицу мародеров. В целом, если быть честным, они, скорее всего, отличные ребята. Во всяком случае, с ними нескучно.
– Поэтому, узнав о вашем прибытии, – Ярослав Львович нахмурился и потер лоб, я вынужден был принять некоторые меры, чтобы перехватить вас до того, как вас закрутит задорная студенческая жизнь мародеров.
– А откуда… – начал я, но замолчал.
– У меня свои источники информации, дорогуша, – Ярослав Львович подмигнул. – В свое время я обязательно поделюсь ими с вами, Богдан. Если мы подружимся. Но я продолжу. Итак, я перехватил вас у Сольвейг Павловны и оказал вам услугу. Правда, пока вы этого не понимаете, но потом поймете.
– О чем это вы? – спросил я.
– О пробое, конечно, – сказал Ярослав Львович. – Я уверен, что вы все еще сердитесь на меня и Феодору за тот спектакль, что мы устроили, чтобы спровоцировать вас. Но, уверяю вас, это временно. Ровно до тех пор, пока ваши коллеги в пьяных откровениях не расскажут, что пришлось пережить каждому из них, прежде чем их многострадальная одаренность сумела выйти наружу.
– И что же? – с любопытством спросил я.
– Нет-нет, это будет более эффектным, если они сами вам расскажут, – сказал Ярослав Львович. – Конечно же, я в курсе подробностей, ведь это мои девочки их лечили. Но мое изложение событий, я уверен, покажется вам предвзятым.
Я усмехнулся. Волей неволей, я опять почувствовал к этому забавному толстяку симпатию. Его манера разговаривать, жестикулировать, улыбаться к месту и не к месту прямо-таки кричала о том, что он отличный мужик, и у меня совершенно нет никаких поводов для недоверия и подозрений.
– Итак, я продолжу, – Ярослав Львович выпрямил спину. – Я оказал вам услугу, но никакой оплаты за нее требовать не намерен. Более того, я предлагаю вам свое негласное покровительство. Безвозмездно. По крайней мере на первых порах, пока вы не можете мне предложить достойной отдачи.
– И это снова звучит как бесплатный сыр, – пробормотал я.
– Все верно, – кивнул Ярослав Львович. – Вы в полном праве мне не верить. Вы пока не знаете ничего ни обо мне, ни о ком другом в этом заведении. А я не очень много знаю о вас. Но, я повторюсь, мне бы хотелось, чтобы в дальнейшем мы стали добрыми друзьями и смогли оказывать друг другу уже вполне адекватные услуги.
– Вы каждому предлагаете это каждому одаренному? – спросил я иронично.
– Да, – просто ответил Ярослав Львович и открыто посмотрел мне в глаза. – Разочарованы?
– Нет, – сказал я. «Немного», – подумал про себя. Все-таки, чувствовать себя исключительным хотелось. Тем более, что я в каком-то смысле и был исключительным. Гаврила, перебиравший памятные предметы за одним из окон, явно был простым жителем какой-нибудь деревни из предместий Томска, а я все-таки пришелец из другой реальности… Впрочем, торопиться доказывать Ярославу Львовичу, что я особенный, я не стал.
– Хорошо, – Ярослав Львович поднялся и прошелся мимо моей кровати взад-вперед. – После нашего разговора некоторое время мы с вами не будем встречаться по моей инициативе. У вас будет множество дел, которые захватят вас с головой, и моей помощи и поддержки вам требоваться не будет. Но если в таковой возникнет необходимость, у вас есть два пути. Первый – попасть в лазарет и шепнуть Лизоньке, что вы бы хотели со мной поговорить. Второй – черкнуть на листке бумаги два слова. Скажем, «Птичий щебет». Запомнили?
– Птичий щебет, – повторил я. – Несложный код. Запомнил. И что дальше?
– И опустить записку в почтовый ящик рядом с дверью библиотеки. Вы пока не были в библиотеке, но не ошибетесь, ящик там один. В обоих этих случаях я найду способ с вами связаться. Сам. Подходить к моему кабинету, а уж тем более – заходить к него, я вам пока не рекомендую. Понятно, почему?
– Мародерам не понравится, и мне устроят темную? – спросил я, криво усмехнувшись.
– Умный мальчик, – Ярослав Львович подмигнул и снова сел на стул.
– У меня вопрос, – я спустил ноги с кровати. – Что мне сказать Сольвейг Павловне, когда она устроит мне допрос с пристрастием?
– Умный мальчик, – улыбка Ярослава Львовича стала широкой и прямо-таки ослепительной. – Все равно, что. Можете передать ей дословно содержимое нашего разговора, можете наговорить любой отсебятины и сочинить любую фантасмагорию. Можете сказать то, что она захочет услышать. Я же правильно понял, что вы в состоянии определить, что именно от вас хочет слышать допрашивающий при допросе?
– Эээ… – я замялся. Вот ведь жук! С каждым его словом я все больше проникался к нему симпатией. Он настолько умело дирижировал моими эмоциями, что у меня даже зашевелились подозрения, а не читает ли он мои мысли? – Надеюсь, что могу.
– Вот и ладненько, – Ярослав Львович хлопнул руками по коленям. – Вы пока не можете выдать никаких моих тайн, потому что попросту их не знаете. А я не буду отягощать вас этим знанием до тех пор, пока вы не в состоянии будете их защитить. Ну и пока я не буду хотя бы частично уверен в том, что мы с вами стали друзьями.
– А что за дела мне предстоят в ближайшие дни? – спросил я.
– Я думал, что это очевидно, – Ярослав Львович удивленно приподнял брови. – Вам предстоят вступительные тесты на один из факультетов, потом нужно будет составить свое расписание учебных и практических занятий, познакомиться с однокурсниками и преподавательским составом, поселиться в общежитие… Кроме того, я правильно понял, что вы прибыли в Томск со своими людьми?
– Да, – я кивнул. Вот блин! Я же так и не добрался до этого Пузотеева… Пухнотелова… Или как там фамилия у того жандарма, письмо которому мне выдал ректор после собеседования?
– Вот видите… – Ярослав Львович покачал головой. – Кстати, а на какой факультет вы нацелились, если не секрет? Ведь вы целенаправленно прибыли в Томск, чтобы попасть в университет. У вас же явно были какие-то планы…
– На исторический, – сказал я и вздохнул.
– Вот незадача, – Ярослав Львович понимающе покивал. – Придется вам пересмотреть свои планы.
– Придется… – я хмыкнул. – Но к медицине у меня никаких склонностей нет, в бумагах я разбираюсь так себе, как и в законах… Инженерно-технический? Сольвейг Павловна говорила, что у меня есть дар в техномантии, это же где-то близко…
– Не переживайте заранее, – Ярослав Львович поднялся. – Первое время вам необязательно делать окончательный выбор. Стартовая учебная программа у всех общая, познакомитесь с деканами, посмотрите на возможных однокурсников… В общем, я желаю вам удачи.
Он сделал шаг к двери, потом обернулся.
– До утра можете оставаться здесь, вас никто не побеспокоит, – сказал он. – Удобства – в конце коридора. В шкафу – удобная пижама, можете переодеться, чтобы с поспать с комфортом. И еще. Будьте осторожны с Феодорой. Она немного… себе на уме и склонна к опасным авантюрам.
– Да уж, я понял… – я закатил глаза. Перед внутренним взором моментально появились голые сиськи «монашки» с дерзко вздернутыми вверх сосками.
– В таком случае, откланиваюсь, – Ярослав Львович несколько театрально поклонился и приподнял шляпу.
– До встречи, – сказал я, кивнул и почесал затылок. Кажется, я хотел спросить его о чем-то еще… – Подождите, а…
И тут я понял, что в палате его нет. Как он опять это сделал? Вроде бы дверь не скрипела, я никуда не отвлекался. Как будто бы просто моргнул на секунду, а когда открыл глаза, комната была пуста.
Магия…
Впрочем, пора привыкать. Если сам я, крепко разозлившись, смог разнести окно в стеклянную пыль и вырубить троих дуболомов, даже не подходя к ним близко, то наверняка уж у опытного чародея есть масса каких-то своих секретов.
Я устроился поудобнее на кровати и задумался. По всему выходит, что я верю этому Кащееву? Хм, смешно. Кащеева, Соловейка. Прямо как в русские народные сказки попал. Все по канону, чем дальше – тем страшнее. Интересно, а как там Натаха, Гиена и Бюрократ? Надо будет днем обязательно выбрать время и проверить… кстати, а который вообще сейчас час? Вроде бы, по контексту было понятно, что ночь, раз несколько раз зашла речь о том, что я здесь остаюсь до утра. Окон нет, выглянуть на улицу, чтобы сориентироваться по времени суток, я не могу.
Спать не хотелось. Фиг знает, почему. Долго был в отключке, пока Лизонька меня собирала по кусочкам, много волнений, адреналин плещется до самых ушей, какой уж тут сон? Может, если переодеться в пижаму, заснуть будет проще?
Я встал и подошел к узкому шкафу. Взялся за дверцу и услышал чей-то протяжный стон.
Ах да, это же лазарет. Значит, кроме меня, здесь есть и другие больные. Никаких указаний на то, что я не должен выходить из палаты у меня не было, значит…
Я подошел к двери и попробовал ее открыть. Не заперто.
Выглянул в коридор. Тусклые ночные светильники делали его загадочным и мрачным, как в фильме ужасов. Стон прозвучал снова. Теперь уже отчетливее. Похоже, издавал этот звук обитатель палаты через две двери от меня.
Дежурный? Я покрутил головой. Это же лазарет, должна же здесь дежурить какая-нибудь медсестра? Рядом с входной дверью, перекрывающей коридор, даже была стойка, за которой она должна сидеть… Я вышел наружу. Заглянул за стойку. Там стоял простой рабочий стол, настольная лампа не горела.
– Что я знаю об их штатном расписании? – пробормотал я и пошел в ту сторону, откуда доносились звуки.
– Воды… Помогите… – отчетливо простонал голос из-за двери. Я дернул ручку. Заперто.
– Здесь закрыто, – говорю.
– Позовите санитара… – простонали из-за двери.
– Там никого нет за столом, – сказал я.
– Ключи должны быть где-то там, на столе… – за дверью громко и надсадно закашляли, потом снова раздался стон.
– Сейчас посмотрю, – сказал я и вернулся к столу. Сел на стул дежурного, включил лампу. Под стеклом на столе – несколько записок не очень разборчивым почерком. Еще парочка обрывков бумаги пришпилено на стойку. Имена, названия каких-то незнакомых лекарств…
Я выдвинул верхний ящик стола. Ну да, связка ключей. Пересчитал. Десять штук. Дверей палат – девять. Значит, один от самого лазарета. Взял ключи, вернулся к палате стонущего бедолаги. Интересно, почему его закрыли? Мою дверь оставили открытой…
Нужный ключ нашелся с третьего раза. Замок щелкнул, дверь распахнулась. Устройство палаты было таким же, как и у меня – половина была отделена стеклянной стеной, в дальней части – кровать и узкий шкаф. Вот только кровать другая. С металлической рамой, к которой были приятнуты тощие руки и ноги пациента. Широкими кожаными ремнями. Я замер.
– Воды, мальчик, – сказал привязанный к кровати старик. – Принести мне воды…
Он приподнял голову и плечи, насколько позволяли путы. Хм. Это был тощий старик с длинной неопрятной седой бородой. Кожа покрыта коричневыми пятнами, зубы похожи на старые клавиши от рояля, одного из передних не хватает. И он настолько опасен, что его не только пристегнули ремнями, но еще и закрыли снаружи?
– А что с вами случилось? – спросил я. – Почему вас держат привязанным?
– Ах это… – старик пошевелил длинными пальцами с почерневшими ногтями. Тяжело закашлялся. – Ты принесешь мне попить или будешь и дальше смотреть на мои мучения?
– Ой, извините, – я виновато улыбнулся. – Сейчас принесу, конечно. Стакан только найду.
Я вышел из палаты и пошел в конец коридора. Раз там удобства, то и вода должна быть где-то рядом. Ага. Похоже, питьевая вода вот в этой фляге… Я взял с полки одну из пронумерованных жестяных кружек и зачерпнул воды. Понюхал на всякий случай. Слегка пахло железом и немного болотной тиной. Пожал плечами. Вернулся в палату к старику.
– Дай мне попить, – просипел он. – Мочи уже нет терпеть…
Он дернулся вверх так сильно, что лязгнули цепи на его браслетах. Я сделал шаг к его кровати и примерился, как бы ловчее поднести кружку ко рту лежащего человека и не облить при этом его больничную робу.
Стоп. А может я фигню сейчас делаю? Я вспомнил мутные глаза обезьяноподобного чудища из подземелья. Вдруг где-то тут рядом на стене висит инструкция, что этого старикана после полуночи нельзя поить?