В школе их осталось немного. Профессоров почти не было видно, и Гарри даже казалось, что они словно почувствовали его внутреннее объявление выходного и тоже решили отдохнуть. В этой атмосфере ему почему-то захотелось поужинать всем вместе… Но это уже было невозможно. Только не в его воображении.
Он представил уютный ужин и мысленно начал оглядывать присутствующих:
Гермиона сидела рядом с ним в дурацкой магловской одежде, которая делала её ауру менее величественной.
Во главе стола сидел величественный, но умиротворённый Альбус, излучающий доброту.
Макгонагалл с лёгкой улыбкой на помолодевшем от его подаренной магии лице выглядела немного смешной.
Снейп, свободный от бремени прошлого, с мягким, но уверенным взглядом и супер-рюкзаком, висящим на спинке стула.
Невилл, тактично играющий роль официанта.
Мозг Гарри уже начал представлять Грюма, спокойного и жизнерадостного, но вдруг его мысли приняли иной оборот…
Гарри внезапно представил маму и папу, осознав, что совсем забыл о них. Он понял, что совсем забыл о них. Они не общались с той самой ссоры возле палаты, когда Гермиону считали умершей. Их письмо… Они волнуются? Или больше не считают его своим сыном? Бред!
Гермиона, как теперь, по всей видимости, будет всегда, влетела в зал, где ужинал Гарри.
– Что с твоим лицом, Гарри? – спросила она.
– А как ты поняла, что я здесь?
– Знаешь, с этими новыми способностями я начала чуять твой запах повсюду и могу с лёгкостью найти тебя где угодно, – слегка зловеще, но с улыбкой ответила девочка. – А если серьёзно, время ужина! И ты в общем зале, так что это просто судьба! Но что с твоим лицом? Похоже, я распугала всех твоих воображаемых товарищей по трапезе.
– На самом деле, почти так и было, – ответил Гарри. – Мне немного грустно. Хорошо, что ты пришла. Ты говорила, что есть интересная концепция, которая помогает навести порядок в голове. Мне, похоже, сегодня это очень нужно.
Когда возрождённая Гермиона лежала в палате Святого Мунго, она испытывала жуткий интеллектуальный голод, причину которого осознала, только когда ей сообщили, сколько времени её считали мёртвой – и, соответственно, лишённой возможности учиться. Перебирая книги в поисках того, что могло бы её удовлетворить, она погружалась в одну тему за другой. Мысли вплетались в общий поток, исследуя новую концепцию – "интроспекцию". Это было больше, чем просто размышления о себе – глубокая саморефлексия, которую она теперь понимала значительно лучше. Ответ на поиск внутренней истины, осознанный и обновлённый. И она решила обсудить это с Гарри, надеясь, что это откроет ему новые горизонты, но слегка опасалась, что он уже знает об этом.
Когда Гермиона объяснила суть интроспекции, дополнив её своим обновлённым мышлением, Гарри почувствовал, что где-то уже слышал об этом, но так подробно и ясно ему ещё никто не объяснял. Кроме дополнительных вопросов и благодарностей, он не решился что-то добавить.
Гермиона своим внутренним светом и приятной беседой с лихвой компенсировала всех учеников Хогвартса, которые разъехались на каникулы. Осталось лишь несколько человек, включая тех, чьи родители погибли из-за событий, в которых Гарри был замешан, и они, конечно же, ничего об этом не знали. Победитель Тёмного Лорда тоже старался об этом не думать.
Ужин с Гермионой дал Гарри возможность проверить ещё одну безобидную гипотезу – о том, что её новые способности могут как-то влиять на её предпочтения в еде. Но в этом плане всё оставалось по-прежнему. Девочка-единорог доела последнее фейное пирожное – маленькие пирожные с хрустящей корочкой и начинкой из медового крема. Внутри были волшебные ягоды, меняющие цвет при каждом укусе. Вдруг её глаза заблестели.
– Гарри! Это, наверное, слишком… Но мне страшно… Раз все разъехались, может…
Эта мысль больше не казалась Гарри неправильной или странной, скорее даже рациональной, учитывая всё произошедшее. Он знал, что Гермионе нечего бояться, но сама она этого ещё не осознала и не могла понять своего бессмертия.
– Я уже думал об этом, – прервал её Гарри, не дав предложить. – Не в том смысле… Я понимаю, что тебе может быть страшно и, наверное, одиноко, поэтому я отправлю с тобой своего патронуса.
– Мне и правда будет одиноко… Но, знаешь, я хотела с тобой кое-чем поделиться. Только не осуждай меня, Гарри.
Она замолчала, а потом, слегка смущаясь, продолжила:
– Я думала о родителях… Я помню, как они меня любят, но я, кажется, не скучаю по ним. Может, это новая магия? Или я просто не знаю, как теперь им обо всём рассказать… Привет, я живая? Мы поговорили с мадам Макгонагалл, и выводы нас пугают… Я плохая?
В этот раз у неё не было внутренней потребности, чтобы кто-то указал ей на ошибку или повинил. Она, словно на автомате, задала вопрос и сама же удивилась.
– Давай будем считать, что мы повзрослели настолько, что… – попытался было начать Гарри.
– Нет, – перебила его Гермиона. – Мы и так повзрослели, и у нас есть много причин быть такими, какие мы есть, и чувствовать то, что мы чувствуем.
– Ты права. Когда ты зашла, я тоже вспомнил о родителях, – признался Гарри.
– Хотела бы я сказать, что это странно, но, думаю, теперь это наша новая нормальность.
– Неплохо звучит, – улыбнулся Гарри. – Новая нормальность… Ну хорошо! Идём!
– Куда? – с удивлением спросила Гермиона.
– Ты – смотреть на звёзды и разрабатывать план, как уберечь меня от их уничтожения. А я займусь… интроспекцией по всем важным на сегодня вопросам.