Чижик-пыжик
Сегодня в музыкальной школе учитель показал мне три волшебных аккорда, их играют левой рукой. Вальс играют на счёт раз-два-три, а частушку и польку на счёт раз-два. Я стал повторять за учителем, и у меня сразу получилась танцевальная музыка! А ведь я только-только учиться начал!
Я шёл домой довольный и мечтал, что вдруг у нас отключат электричество, а мы не огорчимся и не растеряемся, а зажжём свечи. Я буду играть на гармошке вальс, а мама с папой будут танцевать под мою музыку и у нас получится чудесный вечер.
Дома меня встретила бабушка.
– Бабушка, – сказал я, улыбаясь, – я уже умею играть польку, частушку и вальс. Давай я тебе покажу, как я играть научился.
– Вижу, вон рот-то чуть не до ушей растянулся, – подначила бабушка. – Показывай!
И мы пошли на кухню, где очень вкусно пахло оладушками.
Я старался, тянул мех, жал кнопки, и бабушке понравилось, она заулыбалась и даже стала кивать в такт головой.
– А чему ты ещё научился?
– Пока всё.
– А вчера что играл?
И тут я вспомнил, как вечером нажимал кнопочки и слушал, какой звук какой кнопочке соответствует. Перебирал я кнопки, перебирал, слушал звуки, и вдруг у меня получилась песенка про Чижика-пыжика[4]. Это такой воробышек, только у него грудка и затылочек – жёлтые. Он живёт в Ленинграде и гуляет вдоль речки Фонтанки.
– А ну-ка, сыграй. Слова-то хоть знаешь?
– Да, – кивнул я, сосредоточился и стал вспоминать, с какой кнопочки начать, а как только вспомнил, то и песенка сама зазвучала и я запел:
– Чижик-пыжик, где ты был?
– На Фонтанке водку пил.
Выпил рюмку, выпил две —
Зашумело в голове.
– А дальше? – спросила бабушка, хитро поблескивая глазами.
– А всё, – дальше я не знал.
– Играй, допоём, – бабушка загадочно улыбнулась и запела:
Огурчиком закусил,
Полны брючки напустил.
Я так расхохотался, что чуть гармонь не выронил. Конечно, столько гадости выпить, никакой организм не выдержит.
– Ой, и сколько же мы смешных и задиристых куплетов придумывали, когда под эту песенку кадриль танцевали! Ой, и хохоту было, – радостно стала вспоминать бабушка[5]. – Бывало, наработаешься, уж и сил нет, а попоёшь, попляшешь – и вроде отдохнула. Пение силу даёт. Ладно, Сашенька, мой руки и садись за стол.
И мы ели оладушки, и я обмакивал их в варенье в розеточке и запивал душистым чаем, и всё поглядывал на бабушку, и всё улыбался, потому что понял, что раньше она была молоденькой и тоже любила озорничать и веселиться.