Рита стояла перед зданием поликлиники, не решаясь войти. Мысли в голове путались. Она была страшно обижена на Артёма, но не могла ему противиться. Рита просто не представляла себе будущего без этого так горячо любимого ею человека и понимала, что в конечном счёте сделает всё, чтобы ему было хорошо с ней. Даже если это глубоко противоречит её убеждениям, даже если ей от этого будет очень-очень плохо и больно, она всё стерпит, лишь бы он был с ней. Любимый, родной и единственный на всём белом свете!
Наконец Рита заставила себя войти внутрь. Она надеялась, что вопрос удастся решить быстро, но, к сожалению, записи к врачу на ближайшее время не было, и ей пришлось взять талон аж на четверть шестого. Времени до вечера оставалось уйма, и Рита не представляла, чем бы ей заняться. На работу идти не надо, домой – не хочется. А больше некуда. Но главное, первый шаг она уже сделала – к врачу записалась. Мысли не то чтобы пришли в порядок, просто они куда-то улетучились, их словно не осталось вовсе. В голове было пусто, и от этого стало совсем легко. Рита медленно брела по улице, без всякой цели, не зная куда, ни о чём не думая и как будто бы совсем ничего не чувствуя.
Прошло не меньше часа, когда Рита наконец остановилась и огляделась. Она уже почти добрела до центра. Вокруг кипела жизнь – по тротуару взад-вперёд сновали многочисленные прохожие, машины плотным потоком двигались по мостовой, то и дело оглашая окрестности недовольными гудками. Рита стояла прямо возле кинотеатра. Как давно она не была в кино! Почему-то Артём ни разу не пригласил её, да и подруги, Таня и Надя, вечно занятые своими делами, предпочитали телевизор. А в одиночку ходить в кино Рите не хотелось.
Но сейчас это показалось ей самым лучшим способом скоротать время до вечера, и она направилась к кассе. Купила билеты сразу на три сеанса подряд – на разные фильмы, от мелодрамы до кровавого боевика, – запаслась попкорном и, зайдя в полутёмный и полупустой зал, погрузилась в мягкое кресло.
– Эй! Видал, как скакнуло? – крикнул Иван.
Артём встрепенулся и непонимающим взглядом уставился на коллегу, но тот уже барабанил по клавишам и одновременно кричал что-то в трубку телефона. В зале стоял оживлённый гул, совершенно обычный для середины рабочего дня. Но Артём, с утра пребывавший в сомнамбулическом состоянии, его не замечал. Уши, словно заткнутые берушами, не воспринимали никакие внешние звуки. И тут как будто кто-то резко выдернул их из ушей, весь этот внешний оглушительный мир ворвался в его сознание мощным потоком. Лёгкий озноб пробежал по телу, Артём поёжился и взглянул на монитор. Цена на акции, которые он пообещал купить клиенту, неожиданно скакнула вверх на десять процентов. Это при том, что всё утро эти акции падали, и Артём ждал подходящего момента, когда цена будет на минимуме, чтобы совершить покупку и закрыть выгодную сделку на баснословную сумму – пятьсот миллионов. Самая крупная сделка за последнее время. И он упустил этот момент. Точнее, прозевал, погрузившись в мрачные думы, в попытке найти лучший выход из дурацкой ситуации, в которую сам себя загнал. Как он мог допустить, чтобы эта дура забеременела? Почему пренебрёг самыми элементарными способами предохранения? Лень? Глупость? А если она откажется делать аборт? Если заявится к нему на работу и устроит скандал, и все узнают, какой он идиот? Как он потом объяснит Виолетте, что, встречаясь с ней, продолжал спать с другой? Ведь это конец всему! Разрыв отношений с роскошной богатой невестой, каковой Артём уже всерьёз считал Виолетту, крах карьеры. А значит, вся жизнь насмарку. И всё из-за какой-то дешёвой пигалицы, так неудачно вторгшейся в его жизнь в автобусе, когда он единственный раз вынужден был воспользоваться общественным транспортом. Что делать?
Телефон на столе сердито тренькнул, и на нём загорелась красная лампочка, сигнализирующая о входящем звонке. Артём глянул на серый экранчик и обмер – Барсуков. Неужели он уже знает, что Артём провалил важнейшую сделку? Кто-то успел настучать? Но кто? Артём окинул взглядом зал. Коллеги напряжённо трудились, не обращая на него никакого внимания, кто с телефонной трубкой в руке, кто в наушниках и с микрофоном на столе, перекрикивая друг друга, ругаясь и периодически яростно колотя по клавиатуре. Время от времени кто-то вскакивал, возбуждённо метался по залу и вновь садился. Вероятно, один из них и заметил, как Артём, мутным взглядом пялясь сквозь монитор, профукал важную сделку. И поспешил стукануть начальству. Из корысти, конечно же. Из зависти. Просто чтобы нагадить Артёму. Вот бы узнать, кто это был.
Дрожащей от волнения рукой Артём снял трубку.
– Колосков! – прозвучал в трубке бархатный женский голос.
Секретарша! Не сам звонит – это ещё хуже.
– Привет! – буркнул Артём.
– Через десять минут зайди к Геннадию Андреевичу.
– Хорошо.
«Попал!» – пронеслось в голове у Артёма.
В глазах потемнело, в висках громко стучало. Ему показалось, что он сейчас потеряет сознание.
Иван вскочил со своего места, подбежал к Артёму и хлопнул его по спине.
– Слил! – радостно воскликнул он. – Ну, а ты как?
Артём посмотрел на него со смесью злобы и жуткой усталости.
– Чё – как?
– Не получилось? Да ладно, не парься. Закроешься ещё. Пойдём за кофе.
– Иди, я догоню, – ответил Артём и, выдвинув верхний ящик тумбочки, сунул туда руку.
Среди груды всевозможных ручек, карандашей, скрепок, кнопок и прочей канцелярии он нащупал пупырчатый блистер и извлёк его на свет. Валерьянка. Артём выдавил на ладонь сразу шесть маленьких жёлтых таблеточек и ссыпал их в рот. Затем взял со стола пластиковый стаканчик, на дне которого ещё оставалось воды на один глоток, и запил лекарство. Артём редко прибегал к подобной «терапии», но был в его жизни случай, когда, как ему казалось, он чуть концы не отдал. Ещё в самом начале карьеры. Артём тогда здорово облажался и думал, что его погонят с работы. Будучи очень впечатлительным, он едва не бухнулся в обморок. Руки тряслись, потом прошибло, словно в бане. И тогда именно Иван сунул ему в рот несколько таблеток валерьянки, что довольно быстро привело Артёма в чувство. Он старался не вспоминать тот случай и тщательно скрывал, что тоже стал хранить в столе успокоительное. Так, на всякий случай. И даже несколько раз за два года прибегал к нему. Вот как теперь.
Сразу полегчало. Конечно, валерьянка ещё не подействовала, но нервная система, в предвкушении покоя, отдала приказ организму перейти из экстренного в нормальный режим работы. Артём встал и пошёл на кухню, где его поджидал Иван. Они приготовили себе по большой кружке кофе. Артём всегда пил чёрный, Иван – пополам с молоком. Иван похвастался, что успел продать акции на самом пике и сделал банку солидную прибыль, а значит, может теперь рассчитывать на хороший бонус. Артём о своём провале не распространялся и исподволь пытался выяснить, не Иван ли сдал его начальству. Но, убедившись, что коллега был настолько увлечён своей сделкой, что вообще не замечал ничего вокруг, немного расслабился. Потом взглянул на часы и чуть не поперхнулся – до встречи с Барсуковым оставалось меньше минуты.
Сунув Ивану в руки кружку с недопитым кофе, Артём выскочил в коридор.
– Э, а чего мне с ней!.. – растерянно прокричал вслед Иван.
Артём ворвался в приёмную Барсукова и вопросительно поглядел на секретаршу президента банка Ангелину, шатенку с модельной внешностью и манерами аристократки.
– Заходи, – сказала Ангелина, даже не взглянув на него.
«Тоже мне фифа! – подумал Артём. – Вот поглядим, как ты будешь со мной разговаривать, когда мы с шефом породнимся».
Вслух он ничего не сказал, подошёл к массивной деревянной двери и потянул за бронзовую ручку.
Шеф сидел за столом, держа перед собой какую-то бумагу. Компьютера у него на столе не было, поскольку он им не пользовался и не хотел загромождать кабинет ненужным хламом. При необходимости он доставал из портфеля планшет, который всегда носил с собой, и этого было ему вполне достаточно и для связи, и для просмотра почты, новостей и прочего.
Барсуков взглянул на Артёма поверх очков и кивнул, предлагая сесть. К рабочему столу примыкал длинный стол для совещаний, по обе стороны которого стояло по четыре стула. Артём сел на второй стул от шефа – не слишком далеко, но и не слишком близко.
– Ну? – низким хриплым голосом произнёс Барсуков.
– Геннадий Андреевич, я не знаю, как так получилось…
– Что значит «ты не знаешь»? А кто знает?
– Это было как в тумане. Я, наверное, приболел…
– Да? – Барсуков вскинул брови кверху, и очки сползли на кончик носа. – И что же это за болезнь такая?
– Или съел что-то не то…
– Ты мне тут ваньку не валяй! – хлопнув по столу, рявкнул Барсуков.
Артём вздрогнул и почувствовал, как по спине побежали холодные струйки.
– Отвечай! Что ты намерен с ней делать?
– Всё равно уже ничего не исправить, со мной после такого и говорить не захотят, – затараторил Артём. – Я подыщу что-нибудь новенькое, ещё лучше.
– Что-о? – побагровев, вскричал Барсуков. – Да как ты смеешь, щенок! Да я тебя за неё в порошок сотру!
– Геннадий Андреевич, но она же не одна такая! У меня таких каждый месяц по несколько штук.
– Ах ты, гадёныш! По несколько штук? Вот, значит, как ты ценишь мою дочь!
– А при чём здесь Виолетта?
– При чём? Бросить её решил? Новенькую себе подыскать?
– Я…
– Ну ничего, погоди! – рычал Барсуков.
– Геннадий Андреевич, я же…
– Я тебе устрою весёлую жизнь!
– Да я не собираюсь её бросать! – воскликнул Артём, вскакивая со стула.
– А кто только что сказал…
– Я же не про Виолетту, я про сделку!
– Про какую ещё сделку?
– Которую я запорол.
Барсуков непонимающе посмотрел на Артёма.
– С «Каминтеринвестом». Там цена скакнула, и я не успел покупку закрыть. Я так долго их обхаживал, а теперь они не захотят со мной дела иметь.
– Да, это нехорошо. На какую сумму сделка была?
– На пятьсот.
– А комиссия?
– Ноль шесть.
– Три миллиона, – задумчиво проговорил Барсуков. – Плохо!
– Я всё исправлю!
– Исправит он… Только попробуй не исправить. Ну… а что у тебя с моей дочерью?
– У меня? Всё прекрасно. Мы любим друг друга, и…
– Давно она беременна?
– Кто? – похолодев, переспросил Артём.
– Виолетта.
– Виолетта?
– Ты что, идиот? – рассердился Барсуков. – У меня только одна дочь.
– Она беременна?
– А ты что, не знал?
– Нет, она мне не говорила.
– Ну вот, а мне сказала. Сегодня… – Барсуков помолчал. – Так что ты собираешься делать?
– Со сделкой?
– С моей дочерью! Когда свадьба?
– Ну… мы ещё об этом не говорили.
– А пора бы.
– Да, вы правы, пора. Но я же не знал…
– Ладно, иди. И подумай. Чтоб к вечеру дал мне ответ.
– Понял. Я… мы с ней всё обговорим и…
Барсуков устало махнул рукой, и Артём поспешил выскочить из кабинета.
Он шёл как во сне, не отвечая на приветствия коллег, которые выходили в коридор по разным надобностям и провожали его недоумевающими взглядами. Те, кто видел или предполагал, откуда Артём вышел, подозревали худшее и глядели на него с сочувствием.
Он остановился возле отдела аналитики и, помедлив, толкнул дверь. В кабинете работала одна девушка, Виолетта, и трое мужчин, включая одного иностранца, Майкла – начальника отдела. Никто из них не отреагировал на вошедшего. Кроме Виолетты, и то не сразу. Несколько секунд она продолжала что-то сосредоточенно печатать на компьютере и только потом подняла взгляд на Артёма. У него был такой вид, что она даже встревожилась, однако не показала этого, а лишь вопросительно дёрнула подбородком. Артём, тоже молча, кивнул в сторону двери, приглашая выйти.
– Чего? – спросила Виолетта, когда они оказались в коридоре.
– Ты почему мне не сказала? – дрожащим голосом спросил Артём.
– О чём?
– Об этом. – Он глазами указал на её живот.
– А, вот ты о чём! – воскликнула она и расхохоталась.
– Тише ты!
Виолетта продолжала смеяться.
– Услышит кто-нибудь, – яростно шептал Артём, дёргая её за рукав.
– Пойдём, кофе нальём, – сказала Виолетта, смахивая с глаз слёзы. – Ой, насмешил.
И она побрела в сторону кухни, время от времени вновь вздрагивая от приступов смеха. Артём, насторожённо поглядывая по сторонам, пошёл за ней. Но его опасения были напрасны – народ в банке усердно работал и на смех из коридора не обратил никакого внимания. Разве что за редким исключением – одна любопытная девица всё же выскочила в коридор и посмотрела вслед удаляющейся парочке, но, не найдя в этом ничего интересного, вернулась на своё рабочее место.
– Значит, побеседовал с моим папашкой? – всё ещё посмеиваясь, спросила Виолетта. – Ты кофе-то наливай.
– Спасибо, я не хочу, – мрачно ответил Артём.
– Тогда мне налей.
– Может, ты сперва объяснишь, что здесь такого смешного?
– Сперва – кофе, – безапелляционно заявила Виолетта.
Артём взял из стопки одноразовую чашечку.
– Молока побольше!
– Я помню, – сказал он и, поставив чашечку на подставку кофемашины, дважды нажал на кнопку «Milk». – А тебе вообще кофе можно?
– Можно, можно.
Артём приготовил напиток и подал Виолетте. Она пригубила и поставила чашечку на круглый стол, стоявший в центре кухни в окружении трёх высоких табуретов.
– Присядем?
Артём послушно сел. Виолетта устроилась напротив и с едва скрываемой усмешкой сказала:
– Да разыграла я папашку, что-то он больно достал меня со своей опекой.
Артём судорожно сглотнул.
– Пристал ко мне, чтобы я с тобой не мутила. Вот я и брякнула ему, чтобы отвязался. А ты что, испугался?
– Я?
– Ну не я же.
– Как тебе сказать… Это было неожиданно.
– То есть ты не хочешь, чтобы я родила тебе ребёнка?
– Я не…
– Может, ты и жениться на мне не собираешься?
– Я со…
– А почему же ты до сих пор не сделал мне предложение?
– Но я…
– Или ты меня не любишь? – Она вдруг сделала строгое лицо. – Признавайся, у тебя кто-то есть?
– Нет! – выпалил Артём и вновь почувствовал омерзительные холодные струйки на спине.
– Да расслабься! – рассмеявшись, сказала Виолетта. – А папашка пусть немного подёргается, ему полезно. Ладно, мне надо идти. Я должна сегодня релиз доделать.
Она слезла с табурета и, грациозно покачивая бёдрами, вышла из кухни.
Третий сеанс, на который Рита купила билеты, закончился в половине пятого. Правда, этот фильм Рита почти не смотрела – какая-то скучная слезливая история, не имеющая никакого отношения к реальной жизни. Поэтому она просидела весь сеанс, погружённая в свои мысли, и очнулась, только когда на экране возникли финальные титры, а немногочисленные зрители зашевелились и стали покидать зал.
До приёма у врача оставалось сорок пять минут, и Рита решила пройтись пешком. До поликлиники она добралась за полчаса и ещё некоторое время нервно расхаживала по коридору возле кабинета, вызывая раздражение у сидевших в очереди пациенток. Конечно, вовремя попасть на приём не удалось, как это обычно и бывает. Когда наконец подошла её очередь, на часах уже было без пяти шесть.
Врачиха, худая брюнетка лет сорока, с короткой стрижкой, в очках, шёпотом ругаясь, что-то заполняла в компьютере.
– С чем пожаловали? – спросила она, не глядя на пациентку.
Рита попыталась сказать, но у неё будто ком поперёк горла встал, не давая возможности произнести ни звука.
– Ну, говорите же, я вас слушаю, – посмотрев наконец на Риту, буркнула врачиха.
Рита беззвучно шевелила губами, но так и не могла ничего выговорить.
– Ты будешь говорить или как?
– Я… хотела спросить, – наконец выдавила из себя Рита. – Можно ли мне… сделать… это.
– Что это?
– Он сказал, что… не надо.
– Кто сказал? Что не надо?
– Артём.
– Какой ещё Артём?
– Это мой…
– Муж?
– Да. То есть нет.
Две крупные слезинки синхронно сбежали по щекам Риты, и она всхлипнула.
– А, понятно, аборт хочешь? – догадалась врачиха.
Рита кивнула.
– Первый?
Рита снова кивнула.
– Дело, конечно, твоё, но… Ладно, давай посмотрим.
Она пробежала пальцами по клавиатуре и удивлённо приподняла бровь.
– Ты когда последний раз на приёме была?
– Давно, – призналась Рита.
– То-то я не вижу ни одной записи в электронной карте. С этими компьютерами! Вот раньше как просто было! Приходит пациент с картой, сразу всё понятно: если карта тонкая – здоровый пациент, если толстая – больной с ног до головы. И ты знаешь, кого надо лечить.
– Того, кто с толстой? – спросила Рита.
– Нет, того, кто с тонкой. Раз он пришёл, значит, действительно приспичило. А тот, у кого толстая карта, его сколько ни лечи, он всё равно больным будет. Ну и смысл? Ладно, снимай трусы и на кресло. Посмотрим, что тебе там абортировать.
Лежавший на столе мобильник завибрировал и голосом Лолиты запел:
«Пошлю его на-алево за звёздочкой…»
Врачиха схватила телефон, встала и, взглядом показав Рите на кресло, подошла к окну.
– Да! – рявкнула она в трубку. – Ну?.. Я тебе, кажется, уже всё сказала. Или до тебя плохо доходит?.. А мне какое дело? Это моя квартира, а ты можешь жить у этой своей прошмандовки… Ах, вы уже расстались? Ну ничего, уж ты-то всегда найдёшь, куда свой обмылок засунуть.
Рита растерянно смотрела в спину стоявшей у окна врачихи, даже не пытаясь вникнуть в суть разговора. Потому что внутри у неё огромной тёмной волной поднимался страх. Нет, не страх, а дикий ужас. При мысли о том, что вот сейчас она ляжет на это, напоминающее пыточный станок кресло, и врачиха полезет ей в утробу своими руками и какими-то жуткими инструментами и вырвет из неё то, что принадлежит только ей, Рите, – крошечное зарождающееся создание.
– Знаешь что! Засунь свои угрозы себе… Да, да именно туда. И больше не звони мне! – крикнула врачиха и, отключив телефон, обернулась: – Ну что, готова?
Но в кабинете никого не было – пациентки и след простыл.
– Хм, может, оно и к лучшему, – сказала вслух врачиха и, сев за стол, громко крикнула: – Следующий, заходите!
Решение было принято. Вот только Рита не знала, как сообщить Артёму, что она не будет делать аборт. Конечно, она вернёт ему деньги, которые он дал. Но не в этом дело. Утром он был так суров. Как его убедить, что ребёнок – это счастье? Конечно, Рите ещё трудно было понять, что такое материнство, но где-то в глубине души или на подсознательном, а может, даже на генетическом уровне, она чувствовала потребность стать мамой. И от этого становилось тепло. Если бы только не холодная реакция Артёма. Как же всё-таки сказать ему?
Рита достала из сумочки мобильник и набрала номер Тани.
– Привет! Ты уже дома? Скоро будешь? Можно я зайду к тебе? Мне очень надо. Поговорить.
Дом, в котором жила Таня, находился неподалёку, всего в пяти остановках на автобусе, поэтому уже через четверть часа Рита звонила в дверь её квартиры. Взглянув на Риту, Таня даже испугалась, такой у неё был потерянный и несчастный вид. Отправив мужа в комнату смотреть телевизор, она усадила подругу на кухне и принялась отпаивать чаем. А себе налила рюмку водки и залпом выпила.
– Ну, рассказывай, – велела Таня.
– Я не знаю, что мне делать, – хриплым голосом произнесла Рита, осторожно отхлёбывая горячий чай из большой кружки.
– Да ты сперва скажи, что произошло.
– Он сказал…
– Что не хочет ребёнка? – догадалась Таня.
– Да.
– Понятно. Ну, а ты что?
– Я… Он денег дал, сказал, чтобы…
– Ну-ну, – подбадривала Таня.
– Я пошла к врачу. Она велела снять… и ложиться. А потом ей кто-то позвонил.
– Кому?
– Врачу.
– И?..
– И я убежала.
– Фуф! – выдохнула Таня. – Ну и правильно!
– Страху натерпелась, – призналась Рита. – Никогда так не боялась.
– Понимаю. И что теперь?
– Вот я и не знаю, что.
– То есть ты не знаешь, как сказать об этом Артёму?
Рита кивнула.
– Да, задачка. Ну, а он что, действительно ни в какую? Может, как-то удастся уговорить его? – оживлённо заговорила Таня. – Нет, ты, правда, поговори с ним, объясни ситуацию. Он же вроде не дурак, поймёт. Ну, кажется ему, что ещё рано – так что ж поделаешь? Это дело такое. Помнишь, как у этого, у Жванецкого, что ли… Или у кого-то другого. Шёл, споткнулся, упал – и уже отец. – Таня развязно хохотнула. – Да ты не парься! Обойдётся. Я тебе говорю! Ну, покочевряжится немного и сдастся. Они, мужики, все такие. Думаешь, мой другой? Они все любят, чтоб только по-ихнему. Тут надо правильный подход найти, чтоб вроде по его было, а на самом деле по-твоему, понимаешь? Ну, как-то подвести его к тому, что вы уже давно пара, можно сказать, практически семья. Вы же собираетесь пожениться?
Рита кивнула.
– Ну вот, – продолжала Таня. – Всё равно дети пойдут. Он же, как нормальный мужик, думает о продолжении рода, да? Так что где-то там у него, внутри, это всё равно сидит. Вот почему он с тобой спит? Думаешь, ради удовольствия? Нет, ну и это тоже, конечно. Но главное – это продолжение рода. Он только сам об этом пока не догадывается. А как только догадается… Его надо просто подтолкнуть к этому, понимаешь? Так, легонько, чтобы он подумал, что это он сам дотумкал. Ну?
Рита снова кивнула.
– Ну и молодец! – сказала Таня и, налив себе ещё водки, залпом выпила.
– А как… подтолкнуть? – спросила Рита.
– Как, как… – Таня на мгновение задумалась, уткнувшись взглядом в пустую рюмку, и вдруг оживилась. – О! Скажешь ему, что поезд ушёл.
– Куда ушёл?
– Ну, это я так, образно.
И Таня принялась подробно излагать Рите план, который так кстати пришёл ей в голову, отчасти подтверждая известную поговорку «без пол-литра не разберёшься», но и отчасти опровергая её, поскольку самой Тане вполне хватило двух рюмок.
Рита вышла от подруги, преисполненная уверенности, хотя так до конца и не понимающая, что же всё-таки сказать Артёму и, главное, как. На часах было пятнадцать минут восьмого. Она извлекла из сумочки телефон, некоторое время смотрела на экран, пока тот не погас. Снова провела пальцем по стеклу и набрала номер Артёма.
Он долго не отвечал, но, когда в трубке послышался его недовольный голос, Рита набрала побольше воздуха и, насколько могла уверенно, сказала:
– Тёма, нам срочно надо поговорить. Ты должен сейчас же приехать ко мне. Я жду.
И, не дожидаясь ответа, дала отбой. Затем, подумав, вообще выключила телефон и побежала на остановку автобуса.
– Что значит «сейчас же»?! – крикнул в трубку Артём.
Но, сообразив, что Рита уже отключилась, перезвонил ей и услышал: «Абонент временно недоступен».
– Да она издевается!
Он снова набрал её номер – то же самое.
– Вот стерва!
Артём стукнул кулаком по столу и схватился за голову. Через десять минут он встречается с Виолеттой, и они должны пойти в ресторан, где Артём уже забронировал столик. И вот теперь этот звонок от Риты и её безапелляционное требование немедленно приехать. Что она там ещё задумала? Ехать или не ехать? А не поедешь – заявится завтра к нему на работу и устроит скандал, опозорит его на весь банк. Виолетта ему такого точно не простит, и никакой свадьбы не будет. А значит, прощай карьера!
– Проклятье! – шёпотом выругался Артём.
Выбора не было, и он позвонил Виолетте.
– Я ещё не готова, – послышался в трубке её голос. – Мы же на полвосьмого договорились.
– Принцесса, – как можно более жалостливо пропел Артём. – Я знаю, ты меня будешь ненавидеть, но я умоляю тебя – прости меня!
– Ты чего, Колосков?
– Проклятый фастфуд! Я, похоже, траванулся.
– Сильно?
– Не то слово! Даже неудобно тебе об этом говорить, но я уже раз пять…
– Давай без подробностей. Так что, ужин отменяется?
– Прости, принцесса!
– Ладно, не парься.
– Но ты простишь меня?
– А куда я денусь? Ты сейчас в клинику?
– Нет, к врачу не хочу. Поеду домой, отлежусь.
– Может, тебе каких-нибудь лекарств купить?
– Спасибо, у меня есть.
– Ты до дома-то сам доедешь? Хочешь, я тебя отвезу?
– Ну что ты, я сам. Мне так неловко, что я испортил тебе вечер.
– Ничего, я с подружкой встречусь. Я ей уже давно обещала.
– Ты на меня правда не сердишься?
– Слушай, Колосков, отстань уже, а? – с лёгкой ноткой раздражения в голосе сказала Виолетта. – Я же сказала – не сержусь. Всё. Лечись.
И она повесила трубку. Артём облегчённо вздохнул – вроде пронесло. Он накинул пиджак, схватил сумку и выбежал из полупустого зала – в это время лишь немногие сотрудники ещё сидели на своих рабочих местах, большинство уже либо отмокали в ближайшем баре, либо расслаблялись дома на диване.
Подходя к машине, припаркованной на стоянке бизнес-центра, Артём ещё раз набрал Риту. Её телефон по-прежнему был отключён. Это вызвало у Артёма новый приступ ярости, он даже пнул колесо соседнего автомобиля, на что тот недовольно квакнул – видимо, сработала сигнализация. Артём поспешил забраться в свою машину и поскорее покинуть стоянку.
Пермь, конечно, не такой большой город, как, скажем, Москва или Санкт-Петербург. И даже не как Екатеринбург. Но и в Перми в час пик на улицах образуются длинные пробки, и тогда дорога, которая обычно занимает не более четверти часа, растягивается минут на сорок. Было уже начало девятого, когда Артём подъехал к дому Риты. В былые времена он никогда не заявлялся к ней без цветов и угощения к столу, но теперь ему даже в голову не пришло купить что-нибудь по дороге.
Он вбежал по лестнице на пятый этаж, где жила Рита, и дрожащей от волнения рукой позвонил в дверь. Она открыла почти сразу, как будто поджидала его в прихожей. Вид у неё был приветливый и даже какой-то соблазнительный. Наверное, из-за вечернего платья, в которое она нарядилась, – обычно Рита встречала его в домашнем халатике, своими дурацкими цветочками он уже давно вызывал у Артёма тошноту. А тут – прямо как на бал собралась, ему даже расхотелось ругаться, и все заготовленные по дороге фразы сами собой забылись.
– Красивое платье, – сказал Артём, входя в квартиру.
– Спасибо, – ответила Рита.
Это платье она купила ещё весной и берегла для особого случая. Первый раз надела его два дня назад, когда позвала Артёма в гости, чтобы сообщить ему потрясающую новость. Второй раз – накануне, когда он снова не пришёл. И вот теперь.
Артём прошёл в комнату и, покосившись на стол, на котором, кроме бутылки вина, ничего не было, сел на стул. Вид пустого стола показался ему очень странным – Рита всегда к его приходу устраивала целый пир, а тут – только бутылка вина, даже бокалов нет.
Рита вошла в комнату следом за ним и села напротив.
– Говори, – сказал он. – У меня мало времени.
– Но ведь рабочий день закончился.
– А ты думаешь, у меня помимо работы нету дел?
– Я знаю, что у тебя много дел, Тёма. Поэтому не стану тебя задерживать. Я хотела сказать тебе, что… ничего не получается.
– Что ты имеешь в виду?
Рита положила на стол деньги, которые всё время держала зажатыми в кулачке.
– Не понял?
– Это твои деньги.
– Ты что, отказываешься делать аборт? – вспыхнул Артём.
– Аборт делать поздно.
– Что значит поздно?
– На таком сроке, как у меня, аборты делать нельзя, – краснея, произнесла Рита, стараясь придерживаться придуманного Таней плана.
– Это тебе врач сказал?
– Да.
– Так найди другого. Мне тебя учить надо?
– Другой тоже не станет делать.
– Это ещё почему?
– По закону.
– Нет такого закона, который нельзя обойти. Если тебе мало денег, скажи, я дам ещё.
– Не в этом дело, Тёма.
– А в чём же?
– Потому что это опасно.
– Ерунда!
– Нет, это не ерунда.
– Тогда почему ты не позаботилась об этом раньше?
– Я… не знала, что я беременна.
– Ах вот как! То есть ты не знала, и теперь всю ответственность хочешь повесить на меня, так, что ли?
– Нет, я не хочу ничего на тебя вешать…
– А может, ты всё-таки знала и специально решила мне не говорить? Чтобы меня шантажировать?
– Что ты такое говоришь!
– А что ещё я должен думать, когда ты заявляешься ко мне на работу и сообщаешь, что ждёшь ребёнка?
– Но ведь я звала тебя! Ты же сам не приезжал, поэтому я…
– Да, да! Сейчас ты придумаешь тысячу причин!
– Нет, что ты! Я ничего не придумываю. Я… мне просто нужна твоя поддержка. Это ведь такое сложное время для любой женщины…
– Сложное? То есть ты теперь хочешь сделать его сложным для меня?
– Да нет же…
– В общем, так: никакого ребёнка не будет. Завтра же ты найдёшь другого врача, который всё сделает. За любые деньги. Понятно?
– Тёма, я решила: я буду рожать.
– Нет! – дав петуха, вскричал Артём. – Это невозможно!
– Но почему? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Рита.
– Потому что невозможно.
– Но ведь это нормально, Тёма. В каждой семье рано или поздно появляются дети. Я понимаю, что для нашего случая это, возможно, немного рано…
– Ты ни черта не понимаешь!
– Если ты боишься, что это помешает нашей свадьбе…
– Какой ещё свадьбе! – взвизгнул Артём, вскочив.
– Нашей. Которую мы планировали. Мы можем перенести её на следующий год. А можем вообще не устраивать. Просто распишемся и…
– Да ты понимаешь, что ты такое говоришь?
– Но разве ты… мы…
– «Ты, мы», – передразнил Артём. – О-о-о! За что мне всё это?
– Тёма…
– Отстань!
Он выбежал в прихожую, распахнул дверь и бросился вниз по лестнице.
– Тёма! – испуганно позвала Рита, выглядывая из квартиры.
Снизу доносились торопливо удаляющиеся шаги, потом хлопнула входная дверь подъезда.
Сев за руль, Артём несколько раз яростно ударил по нему. Внутри у него всё клокотало от злости, он едва сдерживался, чтобы не заорать. Ну, как такое могло случиться? Как он так облажался? Что теперь делать? Если эта дура и вправду родит, значит, всё – конец, его уже ничто не спасёт. Ну, и какая жизнь его ждёт? Из банка точно попрут, не говоря уже о каких-то перспективах занять приличную должность. Да и в какой-нибудь другой банк дорога ему будет заказана – Барсуков позаботится, чтобы его никуда больше не взяли. А где он ещё сможет работать, если не в банке? Придётся переезжать в какой-нибудь другой город. Вот только куда? В столице его никто не ждёт. В Екатеринбург, в Казань? Длинные руки Барсукова и туда дотянутся, так что и там он никуда не устроится. Остаются маленькие города. Вот только банки там тоже маленькие, если вообще есть. Точнее, крошечные филиальчики, которые занимаются жалкими вкладами да коммунальными платежами. И что, он будет сидеть в таком филиале кассиром или операционистом? Начальником-то его никто не возьмёт, там своих кандидатов хватает. Не говоря уже о мизерной зарплате – там за год, небось, получают меньше, чем он за один месяц…
Нет, он к этому не готов. Надо что-то придумать. Срочно!
До дома было ехать пять минут, и всё это время он непрерывно повторял: «Что делать?» Как будто от этого ответ должен был прийти быстрее.
Но ответ никак не приходил. Припарковав машину возле дома, Артём пешком прошёл до магазина, который находился по соседству, купил бутылку водки и зачем-то два плавленых сырка. Он вообще не пил водку – только виски и иногда коньяк. Водка – для плебеев, считал Артём. Он когда-то где-то это услышал. И плавленые сырки тоже не употреблял, Виолетта как-то сказала: «Фу, какая гадость!» И он с ней был согласен, поскольку всё детство ел только «Янтарь», «Дружбу» и тому подобное. В их семье простой «Российский» сыр считался роскошью. Отец, бывало, подвыпив, затягивал хриплым голосом: «И, давно надломленный, в кармане засыхает плавленый сырок». Уехав из дома после окончания школы, Артём больше в рот их не брал.
И вот теперь зачем-то купил. А в голове вместо ответа на мучивший его вопрос крутилась эта строчка из дурацкой песни.