– Итак, продолжаем наше ток-шоу «Дневной разговор»! Напомню, что мы сегодня обсуждаем тему «Дети и сети», – бодро провозгласил губастый блондин с колкими бегающими глазками. – А вот, наконец-то, и наша долгожданная гостья. Прошу любить и жаловать, Каролина Жарова! Практикующий психолог, кандидат наук и просто красивая женщина!
По знаку ассистентки, той самой Дарьи, которая вот уже битых пять минут пыталась выхватить из её рук сумочку – не положено у них, видишь ли, входить в кадр с поклажей – Кара откинула назад волосы и вплыла в студию. На полпути ей пришлось притормозить, чтобы перешагнуть связку толстенных кабелей, и настырная Дарья воспользовалась-таки моментом – подскочила сзади, цапнула сумочку и, довольная, унеслась в неизвестном направлении.
– Просим, просим, – блондин устремился навстречу Каре и как-то неопределенно улыбнулся, разглядывая её платье. – Сюда, пожалуйста.
Внутренне наслаждаясь растерянностью ведущего, имени которого она никак не могла вспомнить, Каролина томно улыбнулась ему в ответ, прошла к указанному креслу и нарочито вальяжно в нём расположилась. Блондин обменялся ещё несколькими фразами с другими гостями, дедом-сексологом и девочкой-эмо, и, снова припав взглядом к ложбинке в вырезе Кариного платья, задал ей первый вопрос:
– А вы, Каролина Паллна, что можете сказать о социальных сетях? Как специалист по человеческим мозгам, так сказать… как вы считаете, в чем секрет их популярности?
– В конфиденциальности, конечно, – коротко ответила Кара, представляя, как их троица: старик, девчушка с чёрно-розовыми волосами и вульгарная дамочка, выглядит со стороны. Да уж, более убедительных экспертов подобрать было трудно.
– И я говорю то же самое, – подхватил великовозрастный сексолог, покручивая концы своих седых усов. – Экран монитора скрывает человека, и это даёт ему возможность раскрепоститься. Ведь мало кто обычно отваживается открыто говорить о своих сексуальных предпочтениях, между тем именно они управляют людьми.
– Нет, ложь это! – запищала девочка, непонятно каким образом справляясь со своим треугольным пирсингом в нижней губе и в носу. – Вот я, например, никогда не скрываю, кто я, и везде выставляю свои фотографии!
Старец всплеснул руками:
– Так почему же тогда, спрашиваю я, вы, моя прелесть, выглядите так, а? Вот если бы вы умылись, причесались и вытащили железки, тогда другое дело. Что вы хотите спрятать от общественности? А я скажу: вы стыдитесь себя настоящей. Да, да, и не возражайте. И вот вам мой совет – не бойтесь себя, не бойтесь своих желаний, раскрепоститесь сексуально, и тогда не понадобится весь этот ваш, как вы его зовёте, прикид.
Девочка в ответ возмущённо заверещала, блондин довольно заморгал, а Каролина слушала невозмутимо, вполуха, не собираясь вступать в перепалку – ещё чего, повышать им рейтинг, разжигая скандал, это не её забота, хватит с них и декольте.
Наконец, оппоненты выдохлись, и ведущий снова вперил в неё свой взгляд.
– Скажите, Каролина Пална, что ещё кроме желания секса движет людьми в интернете?
– У каждого в жизни бывают самые разные ситуации, иногда просто не с кем поговорить, вот и срабатывает так называемый «эффект попутчика». Это когда ты выкладываешь о себе всё, даже самое сокровенное, совершенно незнакомому человеку. То есть, рассказываешь о своих проблемах, ничего не приукрашивая, а как есть на самом деле. Ведь у каждого есть свой тайник… – внезапно Каролина запнулась и замолчала.
– Ну-ну, очень интересно, – поторопил её ведущий.
Она растерянно на него посмотрела и, сделав над собой усилие, продолжила:
– И легче всего открыть этот тайник незнакомому, случайному человеку, ведь его реакция для тебя не так важна. С близкими обычно гораздо сложнее – боишься их расстроить, обозлить наконец, что может вызвать непредвиденные последствия. А последствия откровений в социальной сети тебя вообще не заботят.
– И опять вы говорите о сексе, и ни о чём ином! – радостно подхватил дед. – Только он, родимый, причина всему. О чём же ещё вы побоитесь рассказать близкому, чего постесняетесь?
Он продолжал убеждать, девочка взрывалась в ответ, ведущий подливал масла в огонь и, пару раз вклинившись в паузу, всё-таки вынудил Кару ответить, и она что-то там сказала, первое пришедшее в голову, затем поставили длиннющий сюжет про знакомства в сети, и пришлось его комментировать.
Когда экзекуция закончилась и у гостей отцепили микрофоны, Каролина выскочила из студии и понеслась в отведённую ей гримёрку – сумочка, конфискованная ассистенткой, слава богу, оказалась там, и всё её содержимое было на месте. Ей захотелось поскорее на воздух, но только она собралась снять с вешалки пальто, как открылась дверь и в комнату, полукрадучись, вошёл ведущий.
– Куда ж ты сбежала? – промурлыкал он.
– Мне пора, – сухо ответила Кара, снова взялась за пальто и вдруг почувствовала на своей шее горячее дыхание… резко обернулась и оказалась с ведущим нос к носу.
– Ну что же ты, детка, не стесняйся, – осклабился он и начал развязывать галстук.
– Детка? – возмутилась Кара.
– Я на тебя сразу запал, как только ты вошла. Не знал, что бывают такие психологи, – напирая на неё, ведущий отшвырнул галстук, зачем-то снял с руки часы и сунул их в карман брюк. – И когда ты так на меня посмотрела, а потом смутилась, даже запнулась на полуслове, отвечая на мой вопрос, я всё понял, не дурак.
– Ч-что понял? – Кара старалась не вдыхать резкий запах его одеколона.
– А то. Такое платье просто так не надевают, – он похотливо хохотнул и, проведя пальцем по краю декольте, полез туда всей пятерней. – Иди ко мне, кисуля, ты просто огонь!
Кара дёрнулась, но он прижал её к стене и засосал своими жирными губами её ухо, да так, что ей не сразу удалось высвободиться. Еле сдержавшись, чтобы не врезать этому распалившемуся идиоту прямо по губам – а может, и зря, что не врезала – она взяла его за грудки и, процедив «в другой раз, котик», изо всей силы от себя оттолкнула. Он налетел на гримёрный столик, с которого со звоном посыпались на пол баночки и скляночки, тут же бросился их собирать и выглядел в этот момент настолько жалко, что ей стало смешно.
Окинув его презрительным взглядом, Каролина не спеша надела пальто и, специально наступив на чистенький галстук, удалилась. Имени ведущего она так и не вспомнила.
На выходе из гримёрки её поджидала Дарья, и Кара отвела глаза в сторону, сделав вид, что её не замечает. Это вполне могло сработать, так как вокруг сновала масса народу, но ассистентка тут же кинулась ей наперерез.
– Каролина Павловна, спасибо вам большое, что всё-таки приехали сегодня, – она вся изогнулась и, прежде чем дверь гримёрки захлопнулась, успела-таки туда заглянуть. – У нас через неделю будет передача на тему шведской семьи. Не согласитесь ли вы и в ней поучаствовать?
– Нет, увольте! – отпихнув приставучую девицу, Кара почти побежала, на ходу застёгивая пальто и заматывая шарф.
Дарья не отставала:
– Но почему же? Вы так классно смотритесь в кадре, и речь у вас хорошо поставлена, так режиссёр сказал.
Дорогу им перегородил выехавший из-за угла громадный металлический сундук на колесиках, который катил тучный мужчина в комбинезоне, и Кара от неожиданности чуть на него не упала, а опытная ассистентка мастерски обогнула.
– Не видишь, куда прёшь?! – завопил грузчик. – Тут аппаратуры на мильоны!
– Простите, – стала оправдываться Кара. – Я не хотела…
– Не хотела она, тоже мне цаца! – ещё пуще разошёлся грузчик. – Таким только волю дай, по миру пустят.
– Тамбовский волк тебе цаца! – рявкнула на него Каролина и, победоносно закинув за плечо конец шарфа, проследовала дальше.
Ошарашенный толстяк так и остался стоять с открытым ртом.
Только Каролина подошла к лифту, как двери его сразу раскрылись, и, приняв её на борт, захлопнулись прямо перед носом преследовательницы.
– Вы просто звезда! – успела крикнуть та. – Мы вам позвоним!
– Звони, звони, – злорадствовала Кара. – А я отключу все телефоны, и гори ты со своим губастеньким. Чтоб ещё раз так опозориться… да ни за какие коврижки!
Дальше все пошло не так удачно – любимая «Мазда» не завелась, устроила забастовку, как будто решила отомстить за отсутствие внимания, и Каре пришлось голосовать. Но машины, подгоняемые сильным ветром, промахивали мимо, и, когда удалось, наконец, притормозить потрёпанный «москвичонок», радости её не было предела. Она назвала адрес Ванессы, сразу согласилась на двойную оплату и даже пообещала бонус, если её домчат за десять минут.
На этот раз Каролина была настроена решительно – поднялась в квартиру, сбросила пальто, прошла прямо в спальню и принялась выворачивать ящики с одеждой и бельём на кровать. Скоро там уже выросла целая гора, и остальное пришлось сваливать прямо на пол.
Затем, когда оба комода и здоровенный шкаф опустели, она принялась перетряхивать каждую тряпочку, методично проверять карманы, и всё повторяла: «Да где же ты, где?..», а потом, разочарованная, вернулась в гостиную, обошла её несколько раз по кругу и остановилась около шкафа со стеклянными дверцами.
Среди множества сувениров там оказался бумажный человечек, держащий перед лицом маску. Кара смастерила его несколько лет назад, после того, как рассталась с одним обаятельным ресторатором, который оказался патологическим вруном.
Ванесса была в курсе той истории и хвасталась, что с ней бы подобного не произошло, что, как бы мужик ни пытался её обмануть, как ни пыжился, она всё равно бы моментально его раскусила. Человечка этого Несса тогда выпросила у сестры и обещала хранить, как символ своей проницательности, и ведь сохранила.
От чего-то Каролине стало так тошно, что она схватила стоящую рядом вазочку и запустила её в картину с пучеглазым павлином. Потом взяла другую и грохнула её о пол так, что осколки брызнули во все стороны. Захохотала, потянулась за следующей… И тут в дверь позвонили.
Притворяться, что её здесь нет, не имело смысла, а значит, оставалось только пойти и открыть. На всякий случай зажав в руке туфлю, Каролина подкралась к двери, хотела посмотреть в глазок, но он был чем-то забит.
– Кто там? – спросила она шёпотом.
– Я, – ответили ей.
– Кто я? – насторожилась она.
В дверь тихонько поскреблись:
– Ну я… тот, который с мясом.
– А-а, соседушка. Неужто опять проголодался? – ехидничала Кара, пока отпирала засовы.
Когда дверь приоткрылась, Колин извиняющимся голосом сказал:
– Я вообще-то всегда голодный.
– Ты один?
Он посмотрел по сторонам:
– Вроде да, если не считать мусорного ведра. А ты?
– Я? – переспросила Кара. – А с кем я, по-твоему, должна быть?
– Ну… не знаю, – Колин прошёлся выразительным взглядом по её декольте. – Выглядишь сногсшибательно. И как быстро переквалифицировалась из терапевта в психологи…
– Стараюсь.
– И в телевизоре тоже была… сногсшибательна.
Каролина тут же сникла и отступила в сторону, пропуская его внутрь:
– А… ты видел.
– И не я один, вся страна, надо думать, любовалась. И мужская её часть наверняка была в восторге…
– Ладно, мужская часть, заходи, чай пить будем, – усмехнулась Кара и пошлепала к плите. – Но учти, у тебя в распоряжении пятнадцать минут.
Колин поставил ведро, втиснулся в казавшийся слишком узким для него дверной проём и, осторожно обходя осколки ваз, прошёл через гостиную.
– Так, та-ак… генеральная уборочка? – поинтересовался он, заглянув в спальню.
– Уборка или обыск, тебе-то что? – раздражённо ответила Кара.
– Выходит, я помешал… А то смотри, я мог бы побыть понятым, такого как я ещё поискать, – он подмигнул ей и поиграл мускулами. – Или, скажешь, не гожусь?
– Не обольщайся, обойдусь, – буркнула она и включила чайник. – И что помешал, тоже не обольщайся, мне самой пить хочется. Сейчас передохну – и за дело. Очень надо одну вещь найти… важную.
– Что ж, напрашиваться не буду, – Колин смешно надул губы. – А ты опять босиком? Лучше б надела что-нибудь, ноги порежешь.
Она послушно влезла в свои лодочки на шпильках, рассовала по чашкам пакетики чёрного чая, залила их кипятком и невинно похлопала ресницами:
– А ты почему вдруг сменил мясо на мусорное ведро? Говядина что ли в магазине закончилась?
– Да я вообще-то на магазины не ориентируюсь, поохотиться на улице куда приятнее, – приподняв одну бровь, в тон ей ответил Колин, отхлебнул добрую половину чашки и отставил её подальше. – А ты, может, всё-таки расскажешь, что у тебя тут творится? В коридоре такой шум стоял, я подумал, банда мародёров орудует. У нас в доме чего только не было, но такого…
Каролина молча цедила свой чай, стараясь не встречаться с ним глазами. С одной стороны, она не знала, как ему объяснить, почему она вдруг стала бить стекло, с другой, не могла забыть, как Колин тогда её «утешил».
– Я, конечно, понимаю, что это шоу могло тебя расстроить, – продолжал он, – ведь ведущий не дал тебе толком развить твою мысль, не оценил платье и прочее… Но вымещать свои неудачи на имуществе сестры это уже перебор, оно же не виновато.
– Хватит издеваться, – не выдержала Кара. – Между прочим, режиссёр пригласил меня на ещё один эфир, так что…
– Опять будешь комментировать сексуальные извращения? – Колин ехидно прищурился.
Она хотела осадить его, сказать, что большего сексуального и морального безобразия, чем у них с ним было в тот раз, и придумать нельзя, однако решила не поднимать эту тему и ответила резко:
– Это моя работа.
– Да что с тобой? – нахмурился Колин. – У тебя такой вид, будто случилось что-то страшное.
– Случилось, тридцать два дня тому назад, – вздохнула Кара. – И я должна понять, почему. Не успокоюсь, пока не пойму.
– Ах, та-ак. И вы, значит, полагаете, уважаемый психолог, что битьё посуды вам может в этом помочь. Неужели нет других методов?
В его словах звучала явная издёвка, и Кара едва удержалась, чтобы не ответить ему тем же. Потом с грустью подумала, что он в сущности прав, и призналась:
– Какие уж тут методы… просто нервный срыв.
– Опять? – удивился Колин.
Каролина вспыхнула – действительно, тогда у неё тоже был нервный срыв, и чем всё закончилось? А он, наглец, похоже, ещё и недоволен.
– И часто у тебя это бывает? – спросил Колин с некоторой надеждой, так по крайней мере ей показалось.
– Можешь закатать свою ирландскую губу. И вообще, считай, что у нас с тобой ничего не было! – выпалила Кара и для убедительности бухнула чашкой о стол.
Колин подался назад, но поздно – его голубая майка украсилась коричневыми пятнами.
– Это ты можешь закатать свою, русскую! – разозлился он, пытаясь стряхнуть с себя остатки чая. – Я к тебе в няньки не нанимался. Размечталась.
В негодовании Каролина чуть не запустила чашку ему в голову, но Колин выставил перед собой руки:
– Тихо-тихо… тихо. Вижу, ты настроена продолжать свои языческие ритуалы. Тогда имей в виду, я буду защищаться.
Она встала и молча указала ему на дверь.
– Успокойся, я всего лишь хотел помочь, – сказал Колин, и в его голосе снова прозвучали те самые хрипловатые нотки.
– Не нужна мне твоя помощь, – Кара смотрела на него в упор. – И захлопни за собой дверь, пожалуйста.
Он нехотя кивнул и вышел, а она, облегченно вздохнув, тут же избавилась от туфель.
В спальне царил настоящий погром, который она сама же и устроила, и, как ни досадно, с нулевым результатом. Что ей теперь делать с таким количеством одежды? Выбросить жалко, а найти девушку с такой же фигурой, как у Ванессы, очень трудно.
Стоя в дверях, Каролина прикидывала, сколько ей придётся потратить времени, чтобы распихать вещи назад по шкафам. Так или иначе, но на столь грандиозную уборку сил уже нет… разве что сгрести всё в одну кучу?
Она принялась за дело, в какой-то момент потянулась за шёлковым шарфиком и, заметив глубоко под кроватью чёрную тиснёную коробку из-под обуви, обрадовалась:
– Ага, вот ты где. Значит, я не ошиблась.