Шум прибоя, веселые голоса с пляжа и аромат кофе заставили Лизу приоткрыть глаза. Иван сидел в плетёном кресле рядом с маленькой чашкой в руках. Он услышал, что она проснулась и, наклонившись, нежно поцеловал в щеку.
– Привет, соня. Кофе хочешь?
– Потом. А который час?
– Скоро шесть.
– Я так все на свете просплю.
Лиза приподнялась на локте и посмотрела с лоджии вниз. Длинный пляж был заполнен разомлевшими на солнце телами. Детвора копошилась в песке, кто-то плавал среди неторопливых волн, а под длинными рядами разноцветных зонтиков расположились более степенные отдыхающие. Прохладный ветерок и близость воды спасали от жары. Хотя многие в это время предпочитают дремать в прохладе кондиционера, но те, кто приехал покупаться, ни на миг не покидают пляж.
– Хорошо, что у нас такой тент, а то бы я уже обгорела, – Лиза оглядела себя.
– За пару дней привыкнем. Там есть защитный крем. Принести?
– Да. И если не трудно, захвати мне сок.
Иван вернулся с высоким стаканом. Было видно, как по его тонким запотелым стенкам стекают капельки, оставляя нервный след.
– М-м. Какая прелесть, – Лиза с наслаждением закрыла глаза, – Умираю, хочу пить.
– Что это с вами, девушка? – Иван, улыбаясь, сел в соседнее кресло.
– И он ещё спрашивает. Мне кажется, я похожа на того волка из мультика, когда он на свадьбе погулял. Вот буду лежать и стонать.
– Ещё соку принести?
Лиза молча посмотрела на Ивана. Похоже, она спрашивала себя, как долго он сможет быть таким предупредительным и нежным. Так часто она слышала от подруг, что мужчины быстро меняются в отношении к своим женщинам, стоит им только почувствовать, что период ухаживания окончился. Впрочем, и в отношениях среди её многочисленной родни супруги обычно поддерживают ровные взаимоотношения, порой переходящие в привычную перепалку. Почему так быстро романтический период сменяется обыденной жизнью, где все происходит по привычке? Работа, семейный ужин, редкие встречи с друзьями или родственниками. Она как-то была свидетелем семейной ссоры своей тетки с мужем. Они наперебой обвиняли друг друга и спрашивали, куда девалась та юная ласковая девушка и тот обходительный принц. Действительно, куда? Оба они давно превратились в супругов без возраста и особенностей, каких полно на улице. Как называется тот песок времени, что безжалостно поглощает пылкие чувства и поступки, заметая все ровным слоем безразличия, оставляя лысеющих и толстеющих супругов наедине с собой. Странно, только одинокие люди старательно поддерживают свой имидж, следят за внешностью и одеждой, ходят в театры и читают книги. Неужели семейное счастье состоит только в заботе о детях и привычке к супругу? Возможно, поэтому её тетушки так ревностно берегут загородный дом, доставшийся в наследство от деда. Все выходные и праздники их семьи собираются под его огромной крышей, и это наполняет душевным теплом каждого.
– Ты мне иногда напоминаешь шахматиста, который не смог выиграть свою партию и теперь пытается найти правильное решение.
Иван протянул Лизе ещё один стакан с соком, настороженно вглядываясь в её задумчивые глаза.
– Слушай, а это правда? – быстро спросила девушка.
– Что именно?
– Ну, про этого Антонио. Про Валороссо? – недоверчиво протянула она.
– Ты думаешь, я тебе морочу голову? – обиделся Иван.
– Не то чтобы очень, но звучит, как средневековый роман.
– Ты права. Если в это не верить, то выглядит как старое кино, – он замолчал, разглядывая что-то на горизонте.
– Ванечка, я не хотела тебя обидеть, – спохватилась Лиза.
– Пей свой сок, но береги горло, – отрешенно ответил он.
– А ты меня познакомишь с Антонио? – пыталась загладить свою неловкость девушка.
– О, да вы азартны, – он с интересом взглянул ей в глаза.
– Вовсе нет, но ты меня так заинтриговал, – попыталась она оправдаться.
– Не знаю. Посмотрим. Давай-ка я тебя кремом намажу.
Лиза демонстративно откинула легкую простынь, закрывавшую стройное тело. После ванной она так и не надела купальник и теперь, засмущавшись, настороженно оглянулась. Убедившись, что посторонним эта картина недоступна, она прикрыла глаза и медленно откинулась на спинку шезлонга.
Было приятно ощущать нежные прикосновения сильных рук. Сначала робко, а потом всё смелее они покрывали её тело прохладным кремом. Она едва вздрогнула, когда руки остановились, а теплые мягкие губы коснулись её груди. Язык щекотал маленький упругий сосок, который непослушно торчал в сторону. Руки осторожно прошли по загорелому животу и спустились к бедрам. Медленными кругами они приближались к холмику, покрытому светлыми, едва заметными завитушками.
– Эй, я там не загораю, – остановила его Лиза.
– И это заметно.
Было видно, что мышцы ног девушки недавно были отлично тренированы. Сейчас их очертания стали плавными, но чувствовалось, что за ними тщательно следят.
– Я помню, ты рассказывала, как занималась гимнастикой, – залюбовавшись, произнес Иван. – А сейчас бегаешь по утрам или это велосипед?
– Нет, нам фирма оплачивает абонемент на корты. Правда, я не столько играю в теннис, сколько бегаю за мячиком, – смущенно ответила Лиза.
– И результат просто отличный. Так, теперь переворачиваемся.
Иван с удовольствием касался упругой кожи, втирая крем. Потом стал всё сильнее массировать мышцы спины. Лиза расслабилась, и мягкие волны стали прокатываться сверху вниз, меняя способ воздействия.
– Как приятно, – блаженно улыбаясь, прошептала девушка, – я даже не помню, чтобы кто-то мне так массаж делал.
– А я никому и не разрешаю, – быстро отреагировал Иван.
– Тогда я назначаю тебя личным массажистом, – пошутила девушка.
– С удовольствием, моя госпожа.
Волны похлопывания, пощипывания, надавливания стали прокатываться от упругой попки до самых пяток и обратно. Лиза с наслаждением прислушивалась к прикосновениям и, казалось, видела их с закрытыми глазами. Сильные пальцы теребили разогретые мышцы, заставляя их отзываться на каждое движение. Закончилось всё нежным поглаживанием и шутливым хлопком по попке. Иван накрыл её полотенцем и строгим тоном приказал:
– Пять минут лежать!
– Если скажешь, что ты не профессиональный массажист-соблазнитель, я тебе не поверю, – пошутила Лиза.
– Просто я немного знаком с этим, – засмущался парень, довольный своим делом.
– Понятно, понятно…
– В спортивной школе был курс массажа, вот что-то запомнилось. К сожалению, в нашей стране массаж практически не используется. Разве что спортсмены да балетные держат его в своем арсенале. Но это только одна ветвь использование массажа – релаксация и тонизирование мышц. Главная же вообще нам недоступна.
– Почему? – заинтересовалась девушка.
– Мы люди иной культуры. Массаж родился и процветал в теплых странах. В Индии и сейчас много школ массажа. Как йога, он используется в лечебных целях – с различными маслами, настоями трав, лечебными грязями. Если верить, что тело и душа едины, тогда воздействие на тело может лечить душу, и наоборот. Собственно, это и есть часть понятия красоты – Гармония.
– Ты имеешь в виду массаж лица? – удивилась Лиза.
– Нет. Красота – это не только правильные пропорции. Особенно если говорить о лице. Красота заключена в том впечатлении, что нам передается. Это как разговор, только не словами, а эмоциями. В Индии под красотой понимают некий древний язык, к сожалению, абсолютно неизвестный нам.
– Как интересно. Мне раньше очень нравились индийские танцы. До сих пор не могу себе этого объяснить, но получала необычное удовольствие. Даже пробовала как-то заниматься, движения и позы достаточно сложные, но это так приятно, – девушка многозначительно замолчала.
– Это потому, что в тебе дремлет великая жрица. Язык танца, язык выражения лица очень древний и не требует перевода. Он работает на подсознательном уровне, потому понятен многим. Ну, у кого глазки открыты.
– Что ты понимаешь под языком – выражение лица?
– Лица… – Иван помолчал. – Ты любишь смотреть фотографии? Особенно не современные цветные, а старые, чёрно-белые.
– Да. У нас в семье хранятся еще дореволюционные. Они не в альбоме, а на таком плотном тисненом картоне. Я тоже замечала, что они необычные. Вот вроде бы такие же люди, ну – одежда другая, обувь. А я могу подолгу разглядывать их. Есть какие-то дальние родственники, но есть и просто посторонние люди, это не важно. – Лиза задумалась. – Даже не знаю почему.
– У меня было то же самое, – подхватил её мысль Иван. – Смотрю на такую фотографию и получаю удовольствие.
– Ты на девушек заглядывался, – пошутила Лиза.
– Нет. Не в этом дело. Я сначала не мог понять, потом вдруг объяснение само откуда-то выплыло. Я вроде как разговаривал с человеком из прошлого.
– Ты говоришь о выражении лица? – прервала его девушка.
– Именно. Лица на старых фотографиях полны достоинства и спокойствия, – Иван задумался, подыскивая слова, – духовной красоты. Вот это и привлекает в них.
– Да-да, ты прав, – согласилась с ним девушка. – Я, когда иду фотографироваться, пытаюсь сделать такое же лицо, но выходит всё наоборот. Я себя как увижу на такой фотографии, в ужас прихожу.
– Сейчас всё наоборот, – улыбнулся парень, – ты просто потрясающе выглядишь. Рекламное агентство сразу же заключило бы с тобой договор, – Иван нежно погладил её по спине. – А я так влюбился в тебя, что сам удивляюсь.
– Нет причин влюбится? – Лиза повернулась на бок и лукаво посмотрела на Ивана.
– Есть, конечно! Но самое интересное, что ты сама об этом не подозреваешь. Кто-то этому пытается безуспешно научиться, а у тебя от Бога, – он нежно осмотрел в её светлые глаза.
– И есть какой-то секретный массаж, который влияет на красоту? – полушутя, полусерьезно спросила Лиза.
– Как ты думаешь, может ли быть красивым лицо у человека с головной болью или другим недомоганием? – вопросом на вопрос ответил парень. – Может ли быть красивым зависть или злость? Может ли быть красивым безразличие или надменность?
– Но говорят же – холодная красота, – не сдавалась собеседница.
– Холодная, то есть неживая, отчужденная. Отчужденная от души – манекен. В этом случае могут быть лишь правильные пропорции, но не красота, – Иван задумался, смотря куда-то вдаль. – Даже неживые замки или парки могут быть красивы, если автору удалось передать им часть своей душевной теплоты. По-моему, искусство в том и состоит, чтобы создавать что-то не только по определенным правилам, но и делать это с любовью.
– Не знаю, как насчёт искусства, но когда мои тетки начинают печь пироги… – Лиза мечтательно покачала головой, – никакие кулинарные передачи не расскажут. Я с детства любила смотреть на это. Сяду на стульчик и глаз не свожу. Они все время поют да прибаутки приговаривают, посмеиваются. А как пахнет на кухне! Слюнки текут. У нас на даче печь настоящая. Еще дед сам сложил. Спится на ней… Представляешь, я как-то пристала к деду – есть ли секрет какой. В детстве непоседой была ужасной, а на даче могла до обеда проспать. Оказывается, он сухую мяту в раствор подмешал, когда складывал печку, вот она и убаюкивала.
– Не первый раз слышу о твоём деде. Наверное, мастер был.
– Да, дед у нас легендарный. Вернемся – обязательно поедем на дачу, сам все увидишь. Все с душой делал. Руки у него золотые были, – она помолчала. – Слушай, а руки от массажа сильно устают?
– Зависит от того, с какими мышцами работать.
– Я бы, наверное, не смогла. А уж старику какому-нибудь массаж делать тем более.
– Ну, это как для врача – есть пациент, а не человек.
Лиза поняла, что ей было бы неприятно, чтобы Иван кому-нибудь ещё делал массаж. Эта мысль насторожила её: она всё сильнее привязывалась к Ивану. Тревога возникала не потому, что он был плохим человеком. Нет. Просто у неё ещё не было столь серьёзных отношений ни с кем, и появляющееся чувство зависимости, какой-то несвободы было непривычно. Она всегда была очень самостоятельным человеком и привыкла сама принимать решения. Теперь же все чаще она стала соизмерять их с Иваном. Он не был для неё парнем с дискотеки, с которым можно поболтать по телефону в свободное время, сходить в кино или отказаться. Он становился её частью, заполняя собой её внутренний мир. Возможно, именно это и тревожило её, хотя ей нравилось чувствовать его рядом, ощущать его заботу, слушать его или даже просто знать, что он поблизости.
Её мысли прервались. Это Иван присел на корточки около шезлонга. Он приблизился к её уху и заурчал, как котенок. В этой шутке было столько нежности, что она обняла его и тихо поцеловала в знак благодарности.
– Спасибо, милый. Мне так хорошо сегодня, но я какая-то сонная. То ли перелет еще сказывается, то ли твой Валороссо так действует на меня.
– Это поправимо. Давай зайдем в какой-нибудь бар.
– Думаешь? – засомневалась она.
– Уверен.
Иван подхватил её на руки и понес в комнату, прижимая к себе. Полотенце начало сползать, и Лиза успела поймать лишь его край, прикрывая бедра.
– Я бы пошёл с тобой именно так, но боюсь, нам не дадут прохода.
– А ты отпустишь меня? – Лиза обняла его за шею и заглянула в глаза.
– Никогда, – и его сильные руки дали знать, что это не шутка.
– Не отпускай меня, пожалуйста.
Их долгий поцелуй посередине комнаты далеко-далеко от заснеженной России надолго остался в памяти. Оба потом так и не смогли объяснить себе этого. Он не был страстным или очень нежным, он был удивительно искренним, доверчивым. Так почему-то бывает в нашей жизни, что однажды мы решаемся открыть избраннику свой мир, мы верим, что именно ему это можно сделать. Трудно сказать, на чем основывается эта вера, скорее, мы просто хотим сделать это. И дай Бог, чтобы эта вера была взаимной.
– Как ты думаешь, что мне одеть? – задумчиво спросила Лиза.
– Черные шаровары, тюрбан и чадру, – пошутил он.
– Ну, я серьезно, – в её голосе прозвучали нотки обиды.
– Там жарко, – уклончиво протянул парень.
– Мы собираемся в бар или нет?
– Лиза, на Тенерифе не ходят в костюмах и галстуках. Если захочешь надеть вечернее платье, то это только ночью, да и то – ресторан соответствующий нужно найти.
Через четверть часа их черный кабриолет бесшумно покатился по узкой дорожке между плотно припаркованными машинами на стоянке отеля. Солнце пригревало, но изнуряющей жары не было. Они плавно влились в неторопливый поток машин, скользящий по миниатюрным улочкам. Хотя Рождество уже прошло, то и дело попадались поздравительные плакаты и украшения. Многочисленные кафе и ресторанчики были увешаны новогодними игрушками и ленточками.
– Никогда не встречала Новый год без снега.
– И в шортах, – улыбаясь, добавил Иван.
– Слушай, так завтра Новый год? – удивилась Лиза.
– Завтра. Сначала мы встретим наш Новый год, а потом и наше Рождество. Если ты не против, конечно.
– А где мы будем его встречать? – растерянность звучала в голосе.
– Можно выбрать ресторан, но лучше – на улице.
Рождество они встречают дома, а Новый год – огромной толпой на улице. Будет маскарад, танцы, стрельба, будет шумно и весело.
– Здорово. Хочу! – глаза девушки засветились радость и восторгом.
– А ещё реклама предлагает рыбацкую деревню, рыцарский замок, ресторан на вулкане, яхту в океане, с туземцами у костра, – перечислял Иван.
– Заверните всё, пожалуйста, – кокетливо ответила она.
– Отдельно или в один пакет?
– Отдельно. Я потом буду доставать по одному, чтобы хватило до следующего Нового года.
– Мне нравится ваша скромность, девушка, – они рассмеялись.
Машины медленно двигались по крохотному городу, останавливаясь на многочисленных светофорах. Это позволяло Ивану то и дело оборачиваться к спутнице на переднем сиденье. Она отвечала очаровательной улыбкой. Лиза умела быть счастливой. Бывают люди, обладающие беспричинным и заразительным смехом, что рядом невозможно оставаться равнодушным. Попадаются пессимисты, постоянное брюзжание которых угнетает даже кактусы на подоконниках. Лиза же была из той немногочисленной касты, чьи лица отмечены Создателем счастливым знаком. Это не было связано с национальностью или возрастом. Глядя на её счастливую улыбку, прохожие провожали девушку взглядом, жадно впитывая ощущение радости и любви, в котором она пребывала. Так в некоторых южно-азиатских странах существует примета: встретив физически красивого и здорового человека, нужно прикоснуться к нему, чтобы взять частичку его здоровья себе. Наверное, подобное желание возникало у тех, кто видел сейчас счастливое лицо Лизы. Она откинулась на спинку сиденья, раскинув руки, как бы открывая объятья навстречу ветру, который нашептывал о предстоящем празднике в загадочной стране, таящей сладкие сказки востока, авантюризм джентльменов удачи и легенды древней Африки.
– Если бы я был жрецом в древнем храме, я бы избрал тебя символом любви, – неожиданно произнес Иван, поглядывая на спутницу. – Вознес на трон и поклонялся бы как божеству.
– Куда же делся шахматист? – пошутила Лиза, намекая на то, что Иван действительно иногда был так сосредоточен, что напоминал ей шахматиста, не реагирующего на внешний мир.
– Он остался в гостинице решать свою задачку.
– Бедненький.
– Напротив, ему не нужна суета. Он живёт только своей игрой.
– И тебе его нисколечко не жалко? – продолжала шутить девушка.
– Ладно, давай вернёмся и возьмём его с собой. Правда, у нас машина только на двоих.
– А я сейчас в баре выпью шампанского и как разгуляюсь, – Лиза шутливо взмахнула руками. Потом, улыбнувшись только глазами, спросила: – И куда ты денешь эту развеселую девицу? В шкаф запрешь?
– Простите великодушно, а она на столе будет танцевать?
– И не только на столе, – в голосе звучала многозначительная угроза.
– Тогда оставим их вдвоём с шахматистом, им будет, о чём поговорить.
– Ванечка, не отвлекайся! – взволнованно вскрикнула Лиза. – Мне кажется, они прямо под колеса прыгают.
– Не бойся, у нашей машинки очень низкая посадка, с такими животами они не проскочат под неё, – отшутился парень, нажимая педаль тормоза.
Подвыпившая компания, не глядя по сторонам, переходила улицу, направляясь ко входу маленького ресторана. Они обнимались с веселыми выкриками, приветствовали прохожих и водителей, пританцовывали на ходу, отчего по их тучным телесам катились подрагивающие волны. Водители терпеливо стояли, пропуская весельчаков и не выражая ни малейшего недовольства. Было видно, как один из компании подбежал в зале ресторанчика к автомату с караоке, и уже через мгновенье не очень дружный хор вовсю распевал популярную песенку.