Достаточно ёмкое определение сепаратизма в своей статье даёт кандидат философских наук П.В.Клачков и соискатель кафедры культурологии Гуманитарного института Сибирского федерального университета С.А.Подъяпольский.[10] Сепаратизм они определяют как «деятельность, направленную на подрыв целостности государства путём отделения какой-либо его части».[11] Причём сепаратизм, по их мнению, может выражаться не только в насилии, но в информационно-психологическом, гуманитарно-техническом воздействии. Справедливо утверждение учёных о том, что предоставление автономии соответствующей социальной группе может стать эффективным способом урегулирования межэтнических конфликтов, что предотвращает возможное территориальное отделение. Однако требует пояснения тот факт, что сепаратисты могут начать с малого и на первом этапе ограничиваться требованиями об автономии, чтобы в дальнейшем получить большую свободу действий и перейти к полномасштабной борьбе за создание независимого государства. Так, предоставление автономии уже является значительной уступкой со стороны центральных властей.
В этом смысле любая автономия, пусть и в малой степени, но всё же ослабляет территориальную целостность государства. Исключением является ситуация, когда местным органам самоуправления в регионе, где проживают представители сепаратистского меньшинства, даются более широкие полномочия в плане принятия решений политического, социально-экономического, культурно-образовательного характера, но при условии их отказа от территориальных претензий. Причём это закрепляется документально на правовом уровне, путём заключения соответствующего соглашения.
Справедливо также и утверждение учёных о недопустимости отождествления процесса регионализма с сепаратистскими тенденциями, однако не совсем ясно, что они подразумевают под «конструктивными формами социальной активности».[12] Регионализм, как таковой, проявляется прежде всего в делегировании полномочий от «центра» к регионам, что выражается в стремлении местных сообществ заниматься развитием исключительно своей области или территории. Необходимо также понимать разницу между автономизацией, о которой в своей статье упоминают П.В.Клачков и С.А.Подъяпольский, и регионализацией. Принципиальное отличие между этими двумя понятиями состоит в том, что автономизация – это в общем смысле закреплённое на законодательном уровне и предоставленное центральным правительством право органов местного самоуправления самостоятельно принимать решения, касающиеся развития субъекта, в рамках которого они используют свои властные полномочия. Регионализация же символизирует общественный настрой, желание социальной группы обособиться от остального населения государства и сосредоточиться на укреплении какой-то отдельной части государственной территории. Как бы то ни было, и то и другое может в опредёлённых обстоятельствах послужить основой для развития сепаратистских движений. Что касается защиты прав и интересов отдельных этнических групп и сообществ, имеющих собственных традиционный уклад жизни, религию или культуру, то, безусловно, она должна гарантироваться, прежде всего, центральными властями государства. Законные требования и претензии этих социальных групп, затрагивающие различные аспекты и условия их жизни, должны приниматься во внимание и решаться на основе консенсуса. Вместе с тем, необходимо также соблюдать общегосударственные законы, уважать интересы других этнический групп и сообществ, осознавать необходимость сохранения территориальной целостности государства в интересах всего его населения.
Более широкое определение сепаратизма даёт в своей статье профессор Кафедры российской политики Факультета политологии Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, доктор политических наук А.В.Манойло.[13] Он считает, что сепаратизм, помимо всего прочего, является одним из способов защиты внешнеполитических интересов различных стран мира. Фактически, это подтверждает положение о том, что любая страна потенциально может оказывать гласную или негласную поддержку сепаратистским движения на территории других государств или, наоборот, сдерживать, препятствовать их возникновению, исходя из собственных национальных интересов. А.В.Манойло считает, что рядовые граждане склонны отождествлять понятия сепаратизм, экстремизм и терроризм на том основании, что эти явления нередко дополняют и сопровождают друг друга. Тем не менее, говорить в данном случае о неком слиянии в сознании людей этих радикальных методов достижения поставленных целей не совсем верно. Дело в том, что борьба определённой социальной группы за создание нового государства может быть представлена властями базового государства, опасающимися за его территориальную целостность, и как экстремизм, и бандитизм или терроризм. Делается это, прежде всего, с целью нивелирования территориального аспекта, то есть представления ситуации в таком виде, что существующее противостояние якобы никак не затрагивает вопрос о территориальной целостности страны. Это в свою очередь должно послужить сигналом для других стран и международных организаций, которые по тем или иным причинам могут симпатизировать сепаратистам и оказывать им поддержку. Если на международном уровне базовому государству удаётся доказать, что те люди, которые борются за территориальное отделение на его территории, являются, например, обычными бандитами или террористами, прикрывающими свои преступные действия борьбой за независимость, то, соответственно, и любая поддержка со стороны внешних акторов будет носить такой же преступный характер и осуждаться международным сообществом. Таким образом, происходит не автоматическое слияние сепаратизма, экстремизма и терроризма, а скорее их отождествление с борьбой социальной группы за создание новой страны в результате информационной пропаганды, проводимой руководством базового государства на внутриполитическом и международном уровне.
А.В.Манойло убеждён, что сепаратизм представляет собой завершающую (заключительную) стадию процесса политической дезинтеграции, который начинается с регионализма и автономизма. С одной стороны, данное утверждение верно, поскольку процесс территориального отделения происходит, как правило, постепенно. Вначале речь может идти лишь о расширении прав органов местного самоуправления в соответствующем регионе. Если на данном этапе удаётся найти общие точки соприкосновения с центральными властями базового государства, достигнуть компромисса и учесть интересы всех заинтересованных сторон, то требования об отделении уже не предъявляются. В то же время, если позиция властей сепаратистского региона или центральных властей непреклонная и никто из них не желает идти на уступки, то ситуация может ухудшиться и перерасти в вооружённый конфликт, что может в итоге привести к территориальному отделению.
С другой стороны, сепаратизм можно рассматривать не как составную часть процесса политической дезинтеграции, а как самостоятельное явление, которое развивается не за счёт каких-либо внутренних факторов и не является следствием межэтнических противоречий, а полностью провоцируется заинтересованными внешними акторами. Другими словами, государства и международные организации могут различными способами содействовать развитию сепаратизма на территории других государств даже в том случае, если вопрос о территориальном отделении изначально не поднимался. Разумеется, для этого необходимы определённые условия, но они также могут быть искусственно созданы внешними акторами. Принимая во внимание данное обстоятельство, мы уже не можем говорить о сепаратизме как о последней стадии разложения общегосударственной политической системы, здесь сепаратизм выступает в качестве инструмента в руках третьих стран для создания нового государства в угоду их собственным интересам.
В своей статье А.В.Манойло упоминает о таком понятии как «сецессионизм», который определяется им как крайняя форма сепаратизма, предполагающая полное политическое отделение. Здесь необходимо сделать отговорку. Сепаратизм, как таковой не может иметь «крайних степеней», поскольку он сам по себе уже является радикальной формой самоопределения соответствующего сообщества или этнической группы, конечной целью которой является территориальное отделение и создание нового государства. Кроме того, термин «сецессионизм» воспринимается учёным именно как «процесс», то есть движение в сторону полного политического отделения. Но разве сепаратизм не вбирает в себя данный аспект? Целесообразно вообще отказаться от термина сецессионизма, как такового, поскольку происходит наложение двух понятий, обозначающих, в принципе, одно и тоже. Тем не менее, уместным представляется использование термина «сецессии» для обозначения конечного состояния, то есть факта полного политического и территориального отделения и, соответственно, создания нового государства. Таким образом, сепаратизм – это движение в сторону политического и территориального отделения, в то время как сецессия – конечная цель и логическое завершение этого процесса.
Справедливо утверждение А.В.Манойло о том, что сепаратистские движения могут появиться на территории государства, в котором имеется централизованная форма государственного управления. Тем не менее, как показывается практика, сепаратизм может появиться и в условиях ослабленного центрального правительства, когда регионы получают слишком широкую свободу действий. Как правильно намекает учёный, центральное правительство в обоих вышеупомянутых случаях не в состоянии обеспечивать эффективное государственное управление в регионах, что приводит к серьёзному нарушению социально-экономической ситуации, и именно это обстоятельство является ключевым фактором, оказывающим влияние на появление сепаратистских движений.
Учёный верно помечает, что национализм является своего рода идеологической основой для этнического сепаратизма. Но, в сущности, национализм, подразумевающий социальную мобилизацию определённой группы населения на борьбу за создание нового государства, может стать основой для сепаратистских движений, никак не связанных с этничностью. Например, мобилизация жителей южной части Судана, в своё время происходила не на основе этничности, а с упором на формирование новой нации, состоящей из представителей нескольких этнических групп. Ещё один характерный пример – Ломбардия (Италия), где, фактически, речь идёт сугубо об экономических интересах.
А.В.Манойло приводит аргументы, которые могут в некоторой степени оправдывать территориальное отделение (сецессию). Среди них фигурирует самооборона от агрессора, но здесь необходимо сделать уточнение. Если мы в данном случае имеем ввиду внешнего агрессора, то, как показывает практика, это, наоборот, способствует консолидации и сплачиванию всех социальных групп государства, которые по отдельности не способны оказать ему эффективное сопротивление. С другой стороны, если речь идёт о проведении центральным правительством в пределах государственной территории карательных акций против представителей конкретной социальной, этнической группы, которая сопровождается систематичным уничтожением мирного гражданского населения, то право на отделение и создание нового государства здесь может быть реализовано в полной мере.
В своей статье автор затрагивает немаловажный вопрос о том, считать ли сепаратизм одной из форм националистической идеологии. Надо понимать, что национализм в отличие от сепаратизма, не всегда предполагает территориальное отделение. Националистическая идеология, прежде всего, способствует повышению внутригрупповой солидарности, то есть когда определённая социальная группа начинает воспринимать себя как полноценную нацию, с особыми правами и привилегиями. Сепаратистские тенденции начинают проявляться лишь после завершения националистической пропаганды, когда социальная группа уже готова вести борьбу за создание нового государства. Таким образом, потребность в дальнейшем росте национализма отпадает.
Справедливо утверждение учёного о том, что большинство требований сепаратистов, главным из которых всё же является территориальное отделение и создание нового государства, могут быть удовлетворены без нарушения территориальной целостности страны, в том числе за счёт автономии. Тем не менее, необходимо понимать, что компромисса с сепаратистами трудно достигнуть в том, случае, когда они располагают мощной материально-технической базой, современным вооружением, финансовыми ресурсами и пользуются широкой поддержкой заинтересованных внешних акторов. В таких условиях сепаратисты, как правило, идут до конца и не склонны делать уступки, даже при условии выдвижения центральным правительством базового государства предложений, которые были бы с готовностью приняты сепаратистами, находись они в невыгодном или тяжёлом положении. Именно поэтому, как показывает практика, переговоры с сепаратистами должны подкрепляться разумными силовыми мерами со стороны центрального правительства, активной работой дипломатов с целью лишения сепаратистов поддержки из-за рубежа и всевозможными экономическими мерами (блокада, санкции) для перекрытия их каналов снабжения.
Старший научный сотрудник Калужского государственного университета им. К.Э.Циолковского, доктор психологических наук М.Р.Арпентьева[14] считает, что сепаратизм – это и стремление определённой социальной группы к территориальному отделению с целью создания нового независимого государства, и его намерение войти в состав другого государства. По мнению учёной, главными опорами сепаратизма являются признанное международным сообществом право наций на самоопределение и процесс деколонизации. Весьма примечательно, что автор наряду с принципом территориальной целостности государства и нерушимости его границ признаёт важность соблюдения культурно-политического единства страны. Таким образом, М.Р.Арпентьева выводит понимание сепаратизма за рамки сугубо территориальной составляющей, при этом делает чёткое различие между национально-освободительным движением и сепаратизмом. Так, целью первого является не формирование нового государства как такового, а реализация концепции государства-нации в пределах уже имеющейся территории. Другими словами, в данном случае идёт борьба не за территорию, как основу формирования нового государства, а за власть в рамках уже существующего и признанного государства, без изменения его границ. Конкретная этническая группа, народность или сообщество борется против доминирующей части населения, которая необязательно может составлять большинство населения государства, и представляющей его властной группировки с целью изменения политического строя правления таким образом, чтобы на территории данного государства проживали только представители данной этнической группы (народности, сообщества). Возможен также более «мягкий» вариант, когда представителям доминировавшего в прошлом сообщества позволено проживать на территории государства-нации в статусе национального меньшинства с ограниченными правами.
Тот факт, что причиной активизации сепаратистского движения могут стать нарушения прав человека, всевозможные притеснения и гонения на представителей конкретной этнической группы или сообщества не вызывает сомнений, однако необходимо понимать в чём именно это может проявляться. Не секрет, что под предлогом защиты прав человека осуществляется вмешательство во внутренние дела базового государства со стороны заинтересованных внешних акторов, которые, заявляя о своей якобы нейтральности, поддерживают либо власти базового государства, либо сепаратистов. В этом контексте, нарушение прав меньшинств или прав человека в целом может и не иметь место в действительности, но использоваться как повод для интервенции. Не исключены ситуации, когда представители доминирующей этнической группы или сепаратистского сообщества намерено искажают положение вещей, обвиняя друг друга в нарушении прав человека, при этом подтвердить или опровергнуть те или иные факты бывает весьма затруднительно для международного сообщества. Нельзя полагаться и на заключения соответствующих комиссий, созданных в рамках различных международных организаций, поскольку внутри них практически всегда присутствуют представители доминирующих государств (или группы государств), которые стремятся «протолкнуть» доклады, проекты, резолюции в пользу одной из сторон. Их объективность всегда должна подвергаться сомнению, наглядным примером тому служит доклад специального представителя Генерального секретаря ООН М.Ахтиссари по Косово.
Также стоит отметить, что при всём многообразии форм сепаратизма неизменным является одно – стремление к территориальному отделению. Это означает, что каковыми бы не были средства достижения данной цели и методы мобилизации общественности, все они в конечном итоге направлены на создание нового государства при поддержке заинтересованных внешних акторов. М.В.Арпентьева справедливо отмечает широкое применение здесь практики двойных стандартов, когда западные государства в зависимости от собственных национальных интересов могут поддерживать или, наоборот, препятствовать сепаратизму на территории других стран.
Исследовательница верно подмечает, что в основе любого сепаратистского движения заложена идея о национальном превосходстве. Это означает, что представители соответствующей этнической группы или сообщества по определённым причинам считают себя исключительными, то есть заслуживающими особого отношения. Они убеждены, что права на конкретную территорию принадлежат именно им, а не государству в целом. Аргументация, как правило, во многом основывается на искажённой исторической составляющей, но также и не исключён экономический аспект, в том случае если уровень жизни в сепаратистском регионе существенно отличается от такового в других регионах базового государства. Важным моментом при мобилизации представителей этнической группы или сообщества является убедительное обоснование лидерами сепаратистского движения безальтернативности борьбы за территориальное отделение и создание нового государства. Соответствующие доводы и аргументы, используемые в политическом дискурсе, должны в целом создавать у сепаратистского сообщества впечатление о естественной и не подвергаемой сомнению необходимости борьбы, формировать твёрдое убеждение в её успешном исходе.
Как уже отмечалось ранее, не вызывает сомнений использование упоминаемой М.В.Арпентьевой практики двойных стандартов в политике ряда западных стран, которые в одних случаях поддерживают сепаратизм, в других – препятствуют его развитию. Однако речь здесь идёт не только об их собственной территории, влиятельные западные страны могут подавлять попытки территориального отделения и на территории других стран, когда сохранение территориальной целостности соответствующего государства отвечает их национальным интересам. Справедливо утверждение исследовательницы о том, что в последнее время сепаратисты нередко в качестве основного метода достижения поставленных задач используют организацию всеобщего голосования или референдума в регионе, нежели насильственные действия. Но опять же без силового фактора данная инициатива, скорее всего, будет обречена на провал, о чём наглядно свидетельствуют недавние события в испанском регионе Каталония. Как показывает практика, любое территориальное отделение возможно только при наличии мощной силовой (вооружённой) поддержки, поступающей именно от заинтересованных внешних акторов. Таким образом, сепаратизм сочетает в себе мирные и силовые методы, а именно проведение работы по мобилизации населения, организацию всеобщего народного голосования (референдума) при военной поддержке.
Значительный вклад в изучении проблемы сепаратизма в своё время внёс К.С.Пузырёв, соискатель Кафедры политических наук факультета политических наук и социологии Кемеровского государственного университета. В своей работе[15] он значительное внимание уделяет вопросам идентичности, межэтнического взаимодействия, обоснованию сепаратизма с культурно-исторической точки зрения, кризисным явлениям в современных государствах, выступающих в качестве предпосылок сепаратизма, а также правовым аспектам. Так он считает, что стремление этнических групп к некоему обособлению является естественным процессом, который изначально заложен в самой их природе, при этом без установления определённых границ между этническими сообществами невозможна их нормальная коммуникация. Причиной тому служит исторически обусловленное представление этнической группы о необходимости защиты исключительно своих интересов и своего образа жизни. Автор считает подобное восприятие собственной идентичности радикальным, поскольку оно отвергает саму возможность существования и нормального развития территории, на которой проживают представители указанной этнической группы, в составе другого государства. Как следствие, возникают сепаратистские тенденции, однако учёный здесь же отмечает, что их появление, так или иначе, связано с политическим кризисом в государстве. Это лишний раз подтверждает положение о том, что в сильном и стабильном государстве с эффективно функционирующей социально-политической системой вероятность появления сепаратизма является минимальной.
Весьма интересным представляется концепция учёного о «политическом мифе», то есть формировании у этноса или сообщества представления о самом себе как о привилегированной социальной группе с особым историческим и культурным предназначением, практическая осуществление которого якобы возможна только посредством обретения независимости и создания собственного государства. В этом контексте можно предположить, что данный искусственный образ или «миф» является политическим по причине того, что он, как правило, создаётся в процессе соответствующего дискурса, активно используемого и навязываемого радикально настроенными общественно-политическими лидерами сепаратистского сообщества. Аналогичным образом создаётся и образ внешнего врага, в качестве которого, как отмечает К.С.Пузырёв, может выступать либо другое сообщество, как правило, доминирующее, либо всё государство. Важным для нашего исследования представляется такой аспект сепаратизма, как искажение истории сепаратистской этнической группы. Учёный называет это «мифологизированной версией национальной истории». Она включает в себя полный или частичный пересмотр исторических фактов, искажение их смысла и значения, навязывание определённой интерпретации исторических процессов, которые призваны доказать представителям сепаратисткой социальной группы, а также международному сообществу, законность требований о суверенитете.
Примечательно, что в своём исследовании К.С.Пузырёв увязывает сепаратизм с межэтнической конфронтацией. Это означает, что отделение определённой территории от государства может стать следствием конфликта между несколькими этническими группами. Однако, как утверждает учёный, конфликт способствует формированию у соответствующей социальной группы более чёткого представления о собственных отличительных особенностях. Другими словами, её представители начинают лучше осознавать собственную уникальность, противопоставлять себя другим и стремиться защитить своей жизненный уклад за счёт территориального отделения. В этом смысле межэтнический конфликт может подпитывать сепаратизм, но, опять же, при условии наличия мощных общественно-политических группировок, которые могли бы использовать этот конфликт как повод для активизации сепаратистского движения.
В своём исследовании автор упоминает о «завышенных социальных ожиданиях» определённых групп населения, то есть ситуации, при которой граждане начинают выдвигать дополнительные требования центральным властям государства, которые, по их мнению, не удовлетворяют их потребности в полной мере. Надо сказать, что данная тенденция тесно связана с искусственно формируемым представлением этнической группы о своей высокой значимости. Однако в данном случае культурно-исторический аспект отсутствует, заинтересованные в сепаратизме внешние и внутренние акторы могут использовать в своих целях общественное недовольство сугубо бытовыми проблемами в регионе (отсутствие комфортабельного жилья, дорог, высокотехнологичных образовательных и медицинских учреждений и т.п.). Таким образом, центральные власти и поддерживающие их внешние акторы, которые стремятся сохранить территориальную целостность базового государства, должны быть в состоянии не столько своевременно решать различные социальные проблемы в конкретном регионе, сколько эффективно препятствовать их увязыванию с сепаратизмом.
Отдельно стоит остановиться на экономическом кризисе в государстве. Учёный верно подмечает, что социальная напряжённость и тяжёлая экономическая ситуация заставляет граждан активно искать ответчиков. При наличии острых социально-экономических проблем в регионе лидеры сепаратистского сообщества направляют недовольство местного населения на центральное правительство, которое представляется ими в качестве главного виновника произошедшего. Вместо того, чтобы искать конструктивные решения на региональном уровне, они всячески стараются создать образ некоего «внешнего врага» в лице государства, отделение от которого якобы позволит быстро избавиться от всех трудностей.
Как отмечает К.С.Пузырёв, сепаратизм изначально не возникает в чистом виде, в его основе лежит «агрессивно-избыточная этнополитическая активность». Это означает, что представители соответствующей этнической группы не сразу переходят к энергичной борьбе за территориальное отделение и создание нового государства. В нормальных условиях, то есть при отсутствии радикально настроенных общественно-политических лидеров и организаций, вполне возможно конструктивное урегулирование разногласий сепаратистского сообщества с центральными властями государства. При этом вопрос о территориальном отделении может вообще не стоять на повестке дня. Однако если этническая группа становится агрессивной в результате подрывных действий радикальных элементов и провокаторов, то достижение компромисса становится крайне затруднительным.
В своём исследовании К.С.Пузырёв указывает на то, что сепаратизм отвергает «исторически сложившиеся реалии» и «не считается с интересами, потребностями и заботами сожительствующих общностей и групп». С данным утверждением отчасти можно согласиться, но практика показывает, что подобная эгоистическая позиция, как правило, не приводит к желаемым результатам. Дело в том, что даже в случае успешного территориального отделения, новому государственному образованию в первые годы необходимо будет подтверждать свою состоятельность и демонстрировать международному сообществу способность эффективно функционировать в качестве независимого государства. В этом контексте, пренебрежение сепаратистами историческими фактами и нанесение ущерба соседним сообществам в процессе борьбы за независимость может сыграть весьма пагубную роль. В частности, провозглашённое сепаратистами новое государство не будет признано в качестве такового, поскольку для этого не будет разумных, исторически обусловленных оснований. Под натиском враждебно настроенных соседних сообществ, пользующихся поддержкой третьих стран, новое государство может быстро прекратить своё существование. Поэтому даже радикальные сторонники сепаратизма будут вынуждены считаться с историей и интересами других социальных (этнических) групп, если их конечной целью является сохранение полностью независимого и жизнеспособного государства.
К.С.Пузырев верно подмечает, что сепаратизм является по своей сути противоправным, поскольку подрывает территориальную целостность соответствующего государства, как правило, закреплённую в главном законе страны – конституции. Сепаратизм также вступает в противоречие и с нормами международного права, в рамках которого отражена нерушимость государственных границ. По мнению автора, во всех других случаях территориальное отделение может быть правомерным. Здесь необходимо отметить следующее. Очевидно, что заинтересованные внешние акторы, поддерживающие отделение определённой территории, отдают себе отчёт в том, что отождествление данного процесса именно с сепаратизмом неизменно вызовет недовольство международного сообщества, представители которого могут различными способами воспрепятствовать территориальному отделению. Поэтому в данном случае они будут стараться избегать этого и обозначать процесс территориального отделения иначе, даже если происходит очевидное нарушение законов базового государства и норм международного права. С другой стороны, внешние акторы, которые выступают за сохранение территориальной целостности базового государства, то есть не допускают возможности отделения, будут доказывать, что все действия в этом направлении имеют признаки сепаратизма, экстремизма и даже терроризма. Следующие аспект связан с поиском ответа на вопрос о том, когда считать сепаратизм оправданным с точки зрения международного права, если такое возможно в принципе. Как будет показано в ходе настоящего исследования на конкретных примерах в одном случае территориальное отделение может полностью противоречить нормам международного права, но, тем не менее, поддерживаться подавляющим числом государств, в другом – быть правомерным и абсолютно оправданным в рамках международного права, но осуждаться другими государствами.
В исследовании К.С.Пузырёва имеются ряд заслуживающих внимания моментов, в частности упоминание определения сепаратизма, данного американским политологом Д.Горовицем, которые обозначает его как «выход группы и её территории из под юрисдикции более крупного государства, частью которого она является». Данное определение представляется не совсем верным. Во-первых, в современном мире у группы (этноса, сообщества) не может быть «своей» территории, поскольку вся территория в рамках государственных границ уже принадлежит этому государству в целом. Во-вторых, социальная группа не может являться частью государства, она является частью населения этого государства, а точнее его гражданами. Представители населения могут выйти из под юрисдикции государства только в одном случае – если они лишаются его гражданства. Таким образом, лица, которые незаконно объявляют часть территории государства своей собственностью, требуют её отделения, при этом остаются гражданами этого государства и тем самым используют его ресурсы, нарушают установленные правовые нормы в ещё большей степени.
К.С.Пузырёв совершенно верно утверждает, что зародившаяся в 1960-х годах концепция государства-нации с течением времени доказала свою несостоятельность, но, как представляется, не из-за неспособности определённых этнических групп и народностей к самостоятельному государственному управлению, а скорее по причине высокой конфликтогенности, что приводило к многочисленным человеческим жертвам и нарушало региональную стабильность. Кроме того, многое зависело и от политической воли мировых держав: одни, исходя из собственных национальных интересов, поддерживали создание конкретного «государства-нации», а другие – нет. В этом контексте правовые ограничения сепаратизма в рамках ООН, о которых упоминает автор, вряд ли позволили бы искоренить сепаратизм, тем более путём признания прав наций на самоопределение. Последнее, так или иначе, подразумевает территориальное отделение, поскольку без территории самоопределение, если под этим понимается получение социальной группой или сообществом суверенитета и политической независимости, невозможно в принципе. Опять же необходимо чётко отличать сепаратизм от вполне законных требований этнических групп, представители которых компактно проживают на определенной государственной территории, касающихся расширения полномочий институтов местного самоуправления, сохранения культурно-религиозных ценностей, уважении обычаев, традиционного уклада жизни, языка и т.п.
Интересен взгляд на данный вопрос Н.Фонсеки, аспиранта Кафедры социологии и политологии Воронежского государственного университета. В своей статье[16] она верно подмечает, что, хотя сепаратизм и является по своей сути внутренней проблемой отдельно взятого государства, тем не менее практически во всех случаях в её решении принимают участие заинтересованные внешние акторы. Однако утверждение о том, что факт наличия сепаратистских движений подрывает авторитет государства, на территории которого они появляются, вызывает некоторые сомнения. Если говорить собственно о подрыве авторитета, то это характерно не для государства в целом, а скорее для самого сообщества (этнической группы), представители которого решили вести борьбу за территориальное отделение, находясь при этом в составе базового государства. Проявления сепаратизма действительно могут являться камнем преткновения в межгосударственной политике, но опять же в зависимости от того, какую позицию по этой проблеме занимают различные представители международного сообщества, особенно великие державы. Правительство государства, на территории которого появляются сепаратистские движения, стремится заручиться поддержкой ведущих стран мира в борьбе с данной угрозой и соответственно пытается противодействовать целенаправленным действиям поддерживающих сепаратистов государств или международных организаций. В этом контексте, возможны даже кардинальные изменения во внешней политике в случае, когда опасность территориального отделения настолько велика, что базовое государство готово пойти на любые уступки и принять любые меры для его предотвращения.
Важным аспектом исследования Н.Фонсеки является изучение процессов регионализации, лежащих, по её мнению, в основе сепаратистских движений. Регионализм действительно в определённой степени способствует формированию отдельных государств и регионов, на территории которых проживают представители только одной этнической группы или сообщества. Однако национально-освободительные движения, о которых упоминает учёная, в этом контексте были скорее самостоятельными процессами, которые в большинстве своём протекали в рамках деколонизации. Регионализация началась уже позже, как в бывших колониях, где проживало множество различных племён и народностей, так и в самих бывших метрополиях, состав населения которых стал меняться в результате процессов глобализации, проявившейся помимо всего прочего в свободе передвижения людей и капитала. В этом контексте, весьма примечательным является упоминаемый исследовательницей спор между «сепаратистами и автономистами», при этом последние, по её утверждению, более склонны к поиску компромисса. На этот счёт в научной среде есть несколько мнений. Во-первых, сторонники предоставления автономии конкретному региону могут одновременно выступать и за полное отделение, то есть, по сути, являться теми же сепаратистами. Если на данный момент отделение по тем или иным причинам представляется невозможным или невыгодным, они вполне могут ограничиваться требованиями о предоставлении автономии, которая позволила бы им подготовить базу для последующей борьбы за создание полноценного государства. Во-вторых, найти такую форму автономии, которая смогла бы удовлетворить все заинтересованные стороны, и прежде всего, представителей местного населения, намеренных добиться полного суверенитета, является весьма непростой задачей. В этом смысле автономия действительно представляется компромиссным вариантом, но на ограниченный период времени. Другими словами, без проведения соответствующей работы с сепаратистским сообществом, требования о территориальном отделении могут через какое-то время возобновиться с новой силой.
Весьма весомый вклад в изучение сепаратизма на территории современных государств внёс профессор Кафедры международного права Российского университета дружбы народов, доктор политических наук Н.В.Остроухов. В своей статье,[17] опубликованной в 2013 году, он отмечает, что не все народы и нации имеют право на самоопределение в соответствии с общепринятыми международными нормами. То есть существуют социальные группы, которым по тем или иным причинам не удаётся добиться создания собственного государства из-за отсутствия внешней поддержки. Учёный верно подмечает, что сепаратисты редко добиваются своей конечной цели, а именно полного территориального отделения и формирования собственного государства, но предоставление им взамен автономии действительно является лишь временным решением. Автономия может не отвечать амбициям общественно-политических лидеров, чья власть и авторитет держаться только лишь на обещаниях отделения и независимости территории. Тот факт, что они не смогли осуществить свой план, угрожает им утратой влияния и доверия среди более решительно настроенных жителей сепаратистского региона. По мнению В.Н.Остроухова, источниками сепаратизма являются этнические конфликты и территориальные споры, при этом этнос учёный считает «территориально организованной структурой». Означает ли это, что этносом нельзя назвать социальную группу, представители которой не проживают компактно на каком-либо участке государственной территории и не имеют первичных административных органов? Например, курдские, баскские общины в разрозненном виде проживают на территории нескольких государств, в то время как албанцы, уже имеющие собственное государство (Албанию), компактно проживают в центральной и южной части сербского края Косово.
В.Н.Остроухов справедливо полагает, что этнический конфликт, как таковой, не существует в чистом виде, то есть в международной практике нельзя привести пример, где бы социальные противоречия являлись только следствием нетерпимости одной этнической группы по отношению к другой. Подлинным источником напряжённости он считает проблемы экономического, религиозного и даже экологического характера. Тема «этнитизации» социальных конфликтов в настоящее время широкого обсуждается в научных кругах. Основной вывод, к которому приходит большинство исследователей, заключается в том, что радикальные общественно-политические лидеры исходя из собственных интересов выдают за полномасштабный этнический конфликт обычные противоречия, которые неминуемо возникают в любом нормальном обществе. Тем не менее, открытым остаётся вопрос о том, почему люди подчас с такой готовностью верят в этническую нетерпимость и быстро начинают воспринимать представителей других сообществ, с которыми ещё вчера жили бок о бок в мире и согласии, в качестве заклятых врагов. Одним из ответов на данный вопрос может быть то обстоятельство, что в принципе любая социальная группа (этнос, сообщество) склонна считать себя привилегированной, то есть заслуживающей особого отношения. При этом даже малейшее ущемление прав, особенно малочисленных групп, может вызывать серьёзное недовольство среди их представителей, особенно если подобные случаи уже имели место в прошлом. Как следствие, неблагонадёжные общественно-политические лидеры, радикалы и провокаторы используют негативный общественный настрой и связанные с этничностью ложные предубеждения с целью мобилизации населения региона для выполнения конкретной политической задачи, которая также может включать в себя ведение борьбы за территориальное отделение.
Н.В.Сотроухов делает принципиальное и весьма важное для данного исследования замечание о том, что на развитие сепаратистских движений значительное влияние оказывают действия третьих стран. Фактически, именно за счёт поддержки, либо наоборот – противодействия со стороны заинтересованных внешних акторов сепаратисты могут в одном случае добиться территориального отделения и создания нового государства, в другом – полностью прекратить своё существование. В этом смысле роль внешних акторов, равно как и позиция ведущих мировых держав, является в большинстве случае решающей, что будет подтверждено конкретными примерами в ходе настоящего исследования.
По поводу определения понятия сепаратизма автор отмечает, что это «движение за отделение части государства и создание нового государственного образования или за предоставление части страны автономии». Данное утверждение в принципе верно, однако предоставление автономии, как уже отмечалось ранее, изначально не входит в планы сепаратистов, нацеленных только на отделение. Речь об автономии может идти лишь в двух случаях: а) когда ввиду тех или иных причин нет возможности организовать мощное сепаратистское движение в регионе; б) когда попытка территориального отделения оканчивается неудачей, сепаратисты вынуждены отказаться от планов по созданию нового государства и до поры до времени ограничиться автономией. Однако в начале развития сепаратистского движения и на пике его активности, когда оно вовлекает массы решительно настроенных людей, вариант автономии может вообще не рассматриваться. Поэтому сепаратизм – это стремление только к территориальному отделению с последующим созданием независимого государства.
В сентябре 2016 года в Алтайском государственном университете состоялась научная конференция, посвящённая изучению роли сепаратизма в мировой политике. В ходе своего выступления на симпозиуме ведущий научный сотрудник Института Африки РАН, доктор исторических наук В.Р.Филиппов[18] подтвердил положение о том, что при анализе сепаратистских движений в том или ином регионе, в первую очередь необходимо выявлять конкретные политические и экономические интересы их участников. Последние стараются их завуалировать и акцентировать внимание местной и мировой общественности на этнокультурном факторе борьбы за территориальное отделение. Это, безусловно, является более действенным механизмом социальной мобилизации, который позволяет лидерам сепаратистских движений до поры до времени скрывать свои подлинные намерения. В этом контексте весьма интересен взгляд на проблему сепаратизма доцента Дальневосточного государственного аграрного университета Е.А.Трофимова.[19] Он убеждён, что сепаратизм является одним из способов разрешения конфликтов между государством и меньшинствами, при этом сепаратизм одновременно выступает в качестве барьера, сдерживающего государство от применения репрессий в отношении различных социальных групп, которые могут подвергаться дискриминации. Следует отметить, что в концепции Е.А.Трофимова наблюдается некое противопоставление государства и меньшинств. Если изначально подразумевать возможность возникновения антагонизма между ними, то это в большей степени будет предполагать и возможность появления сепаратизма, как такового. Другими словами, если рассматривать любой конфликт между конкретными представителями этнической группы и центральными властями базового государства сквозь призму: государство-узурпатор против дискриминируемого национального меньшинства, то общественность будет воспринимать его именно таким образом. Подлинные истоки конфликта, подчас не имеющие никакой связи с ущемлением прав малых народов и этносов, в этом случае остаются за рамками внимания. Сепаратизм действительно может в некоторой степени способствовать урегулированию конфликта между этническими группами, но цена подчас оказывается слишком высокой. И речь в данном случае идёт не только о потере базовым государством части своей территории, негативные последствия сказываются, прежде всего, на обычных гражданах, которые становятся жертвами насилия, провокационных акций, экстремизма и терроризма.
Существует немало методов разрешения конфликта, но, очевидно, что сепаратизм с учётом его непредсказуемых политических и социально-экономических последствий должен рассматриваться в качестве последнего из них. Что касается роли барьера, то это напоминает своего рода шантаж: если представителей конкретного сообщества или этнической группы по каким-то причинам не будет устраивать внутренняя политика, проводимая правительством базового государства, то тогда они поднимут вопрос о территориальном отделении. Необходимо понимать, что существующее по таким принципам общество рано или поздно подвергнется фрагментации, вопросы идентичности здесь будут на первом месте. Решать данную проблему необходимо путём налаживания конструктивного социального взаимодействия и восстановления общественного доверия, а не за счёт нагнетания обстановки вокруг принципа территориальности. Так или иначе, государственная территория не должна в таких обстоятельствах становится предметом торга, так как изначально она не является собственностью каких-либо групп или сообществ, она принадлежит всему государству и его гражданам.
Профессор Смоленского государственного университета Т.П.Довгий в своей статье «Сепаратизм как политическая симуляция глобального мира и инструмент нестабильности (история и настоящее)»[20] изучает сецессию в контексте процессов глобализации. Под сецессией он понимает разрешённое законодательством базового государства свободное волеизъявление на референдуме об отделении при соблюдении ряда условий. Одновременно он вводит такое понятие как «сепаратистская сецессия», что обозначается им как отделение от единого государства с целью создания нового суверенного государства. Во-первых, сецессия не обязательно может являться непосредственным следствием проведения референдума, в ходе которого большинство граждан высказывается за отделение. Типичным примером является осуществлённая при поддержке западных стран сецессия Косово от Сербии в 2008 г. Во-вторых, стоит задаться вопросом о том, целесообразно ли называть сецессию сепаратисткой. В целом сецессия уже предполагает территориальное отделение, поэтому во всех случаях она будет сепаратистской. То есть не может быть ситуации, при которой сецессия бы произошла без отделения части территории от базового государства. Очевидно, что автономия или расширение полномочий органов местного самоуправления, предоставление особого статуса, прав и определённой свободы в принятии решений политическим элитам на местах, но при сохранении региона в составе базового государства, сецессией не является.
Достаточно развёрнутое понятие о сецессии дал в своей статье аспирант кафедры политологии Казанского государственного университета Р.М.Нуруллин.[21] Так, он отмечал, что понятие сецессии редко употребляется в научной литературе из-за своего негативного значения и обычно заменяется синонимичными понятиями, такими как стремление к независимости или национально-освободительное движение. Также он подчёркивает, что сецессия проявляется в виде политического сепаратизма, некой системы взглядов или убеждений, суть которых сводится к необходимости осуществления территориального отделения. По мнению учёного, сецессия представляет собой не что иное как форму сепаратизма, обозначающую не только само отделение (выход региона из состава базового государства), когда главная цель сепаратистов, фактически, достигнута, но и собственно процесс этого отделения. Данное определение имеет смысл, если уточнить, что под процессом отделения понимается комплекс действий, необходимых для его формального (правового) закрепления, после того как власти базового государства признали сецессию законной или оказываются не в состоянии помешать ей. Другими словами, речь идёт о периоде, когда часть территории государства уже не контролируется центральными властями базового государства, но ещё не функционирует как полноценное суверенное государство. Если же мы говорим, о более продолжительном периоде времени, с момента начала борьбы за территориальное отделение и до её завершения, то это уже сепаратизм. Необходимо также понимать, что сепаратисты могут и не достигнуть своей главной задачи, и территория может остаться в составе базового государства. Сецессия также может не закончиться созданием нового государства, территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.
Профессор Юридического института Владимирского государственного университета, доктор исторических наук С.С.Новиков и доцент Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний, кандидат юридических наук Т.Е.Зяблова в своей совместной статье под названием «Сецессия как явление»[22] отмечают, что общепринятого определения этого понятия пока не существует, более того, не совсем ясна его суть. Они также подчёркивают негативную окраску данного термина ввиду того, что он связан с нарушением территориальной целостности государства, и этим объясняют его редкое употребление в научных работах, политическом дискурсе и средствах массовой информации. Учёные упоминают о том, что сецессия является радикальным методом реализации права народов на самоопределение и обладает значительным конфликтным потенциалом. Однако авторы всё же не склонны трактовать сецессию исключительно как негативное явление. Так, они утверждают, что сецессия не ставит под вопрос существование государства как такового поскольку носителями (государства) на конкретной территории являются его граждане, самостоятельно определяющие свой образ жизни. Надо сказать, что данное утверждение вызывает некоторые вопросы. Можно согласиться с тем, что граждане определённого государства являются его представителями, при этом сам институт гражданства контролируется государством и его правительством. Человек, не имеющий гражданства определённого государства, является лицом без гражданства и, следуя логике вышеупомянутого определения, не может являться носителем какого-либо государства в принципе. Далее, если предположить, что граждане определённого государства являются носителями этого государства на конкретной территории, то будут ли они являться таковыми за его пределами? Если да, тогда причём здесь территориальный аспект? Ведь если все граждане являются носителями своего государства где бы они ни находились, независимо от вероисповедная, этнической принадлежности, языка, то любая сецессия, то есть попытка отторжения части государственной территории, будет противозаконной, направленной не только против самого государства, но и всех его граждан. Если же исходить из того, что граждане определённого государства являются носителями этого государства исключительно на конкретной территории, тогда необходимо определить, кому принадлежит данная территория. Ответ очевиден: территория принадлежит только государству, поскольку без территории существование государства невозможно в принципе. Далее, носителями государства, согласно определению, являются только его граждане, следовательно, территория этого государства принадлежит и им тоже, но только до тех пор, пока они остаются его гражданами. Таким образом, выступая за сецессию, граждане базового государства, фактически, отказываются от своего гражданства, перестают быть носителями государства и, соответственно, территория государства или какая-либо его часть им уже принадлежать не может. В итоге любые территориальные претензии этих бывших граждан будут неправомерными, при этом ничто не мешает им после добровольного отказа от гражданства базового государства определять свой политический статус, социально-экономическое и культурное развитие самостоятельно без использования каких-либо государственных ресурсов. Однако отвечая на вопрос о том, угрожает ли сецессия существованию государству или нет, следует давать однозначный ответ – да, поскольку она угрожает его территории, без которого государство и его граждане существовать не могут.
Как и многие другие исследователи, С.С.Новиков и Т.Е.Зяблова отмечают, что сецессия может быть законной, то есть оправданной с правовой точки зрения, в том случае, если проживающее на соответствующем участке территории граждане (представители этнической группы или сообщества) подвергаются постоянным гонениям, дискриминации или присутствует реальная угроза их жизни и здоровью со стороны других граждан. Однако необходимо отметить, что речь здесь идёт о законности сецессии в том смысле, что жители соответствующей территории открыто заявляют об этом и отстаивают своё право на отделение на международном уровне. Практическая реализация данного права, то есть осуществление территориального отделения с последующим созданием нового государства, является гораздо более сложной задачей.
Обращает на себя внимание взгляд на сецессию исследователя В.П.Макаренко,[23] который обозначает её как «разрыв прежних политических обязательств и переход территории под власть нового государства». Как мы видим здесь процесс территориального отделения не упоминается вовсе, то есть часть территории, как таковая от государства формально не отделяется, а становится под управления новой политической элиты, которая никак не связана с правительством базового государства. Надо сказать, что данная трактовка позволяет по-новому взглянуть на проблему сецессии. В этом случае права государства и его граждан на территорию не нарушаются, то есть, фактически, территориального отделения не происходит. К власти в сепаратистском регионе приходят лидеры, которые объявляют о своём намерении создать новое государство. Однако возникает вопрос, считать ли это действительно сецессией? Как территория может перейти под власть нового государства, которого ещё формально не существует? Очевидно, что новое государство не может быть образовано без территории. Если бы это было возможно, то проблема сецессии вообще бы не стояла на повестке дня и территориальный вопрос не вызывал бы такие ожесточённые дискуссии. Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват муниципальной власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии. Если же указанные лидеры пришли к власти законным путём, например, в результате легитимных выборов, то все последующие проблемы должны решаться в ходе переговоров с центральными властями, при этом применение силы с обеих сторон должно рассматриваться только в качестве крайней меры.
Важным представляется замечание В.П.Макаренко о том, что главной задачей правительства базового государства является установление и поддержание эффективного всеобъемлющего контроля над территорией в интересах всех его граждан без исключения. В случае успеха вероятность сецессии является минимальной. Если же правительство неспособно осуществить это по каким-либо причинам, то со стороны определённых групп населения могут поступить требования об отделении. Тем не менее, необходимо различать временные и системные трудности в государственном управлении. Если центральная власть ослабляется в результате особых внешних или внутренних обстоятельств (политический кризис, война, стихийные бедствия, техногенные катастрофы, эпидемии, и т.п.), носящих разовый характер, то это не должно служить поводом для территориального отделения. Однако, необходимо помнить, что возникшей сложной ситуацией в базовом государстве могут воспользоваться заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию. В другом случае, если имеет место систематическая и долговременная политическая нестабильность, затянувшийся военный конфликт, глубокий социально-экономический упадок, кризис системы здравоохранения, образования, при этом центральное правительство не предпринимает никаких практических шагов для исправления ситуации, то сецессия может быть оправданной. Но опять же многое зависит от военного фактора и поддержки международного сообщества. Например, если сепаратистская территория не располагает достаточным военным потенциалом, а его жители не имеют военно-технических средств и оружия для противостояния центральным войскам, при этом отсутствует какая бы то ни было поддержка из за рубежа, то даже в условиях государственного кризиса осуществление сецессии в одностороннем порядке, то есть без согласия центральных властей, практически невозможно.
Доцент Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, кандидат юридических наук, кандидат экономических наук И.В.Лексин[24] убеждён, что понятие сецессии необходимо трактовать не только как факт отделения одного субъекта от другого, но и как выход любого территориального образования из какого-либо сообщества. Одновременно он подчёркивает, что сецессия не обязательно может быть осуществлена в одностороннем порядке. Сецессию автор склонен рассматривать, прежде всего, как политическое явление, а затем анализировать её с правовой точки зрения. Автор подчёркивает, что возможность сецессии ставит под вопрос суверенитет соответствующего государства и подрывает его территориальную целостность. В то же время она может считаться законной, если возможность выхода территориального образования из состава базового государства закреплена на законодательном уровне, например в конституции. Некоторого уточнения заслуживает утверждение учёного о том, что стремление территориальных образований к независимости не соотносится с имеющимся у них потенциалом к самостоятельному государственному управлению. Надо сказать, что последние прецеденты свидетельствовали как раз об обратном, если говорить о Южном Судане, Косово, Абхазии и Южной Осетии. На момент отделения данные субъекты обладали определёнными атрибутами государства, достаточными для обеспечения надлежащего государственного руководства. При этом Абхазия и Южная Осетия к моменту выхода из состава Грузии более 10 лет функционировали, фактически, как самостоятельные государства. Так или иначе, необходимость в создании институциональной базы до отделения, провозглашения и признания независимости связано с опасениями, что новое государство не сможет просуществовать достаточно долго в качестве такового. В силу непреодолимых обстоятельств оно будет вынуждено присоединиться к другому государству или даже вернуться в состав материнского государства. Как правило, заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию соответствующего территориального образования, оказывают весьма широкое содействие в формировании нового государства на всех уровнях и во всех сферах. Так что в первые годы своего существования новое государство может полностью находится под их контролем. Возможно, сторонники сецессии на начальном этапе и не имеют детального представления о том, как именно и за счёт чего новое государство будет существовать в случае успешного отделения, но, безусловно, учитывают те трудности, с которыми оно может столкнуться при учреждении первичных правительственных структур.
Наличие жёсткого запрета на сецессию, о котором упоминает исследователь, с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора. Кроме того, попытка изменить правовую систему базового государства с целью узаконивания сецессии может оказаться весьма непростой задачей по сравнению с односторонним провозглашением независимости. Следует также отметить, что противоправное, то есть нарушающее правовые нормы базового государства, территориальное отделение, будет негативно восприниматься международным сообществом, если только подавляющее большинство его представителей не поддерживало сецессию изначально.
Весьма примечательно утверждение учёного о том, что перевод проблемы сецессии в политическое русло, то есть переориентирование внимания сторонников сецессии с бескомпромиссного стремления к независимости соответствующей территории на урегулирование различных практических формальностях данного процесса, может способствовать угасанию сепаратизма. Другими словами, осознание всей тяжести своего положения и многочисленные проблемы политического характера, с которыми придётся столкнуться сторонникам сецессии после отделения, может заставить их пересмотреть свою позицию и пойти на уступки в переговорах с центральными властями базового государства.
И.В.Лексин проводит чёткую разграничительную черту между юридической допустимостью и юридическим правом сецессии. В первом случае, жители соответствующего региона имеют право поднять данный вопрос в соответствии с государственным законодательством, вынести его на всеобщее обсуждение и т.п. Однако это ещё не даёт им правового основания для объявления независимости территориального образования в одностороннем порядке, даже если подавляющее большинство жителей данного региона выступает за его выход из состава базового государства. Юридическое право сецессии предполагает закрепление возможности сецессии территории на законодательном уровне, то есть она в любой момент может добровольно выйти из состава государства в одностороннем порядке и без согласия центральных властей базового государства.
Как бы то ни было, учёный убеждён, что любое государство подвержено риску сецессии, не зависимо от того, предусмотрена ли такая возможность в его законодательстве или нет. Причиной тому является всё тот же принцип самоопределения народов, отражённый в Уставе ООН, а также неотъемлемое, по его мнению, право любого народа или этноса стремиться к самостоятельности и добиваться создания независимого государства. При этом, как подчёркивает исследователь, претворять в жизнь это необходимо законными методами, не отказывая людям в их правах. С правовой точки зрения И.В.Лескин, безусловно, прав. Но что если посмотреть на данный вопрос сквозь призму политической составляющей. Что если безоговорочное право части территории выйти из состава государства по своему усмотрению серьёзно подрывает позиции государства на международной арене, ослабляет его авторитет и возможность проводить эффективную внешнюю политику без опаски за собственную территориальную целостность? Как можно успешно защищать интересы государства и его граждан в международных отношениях, если в любой момент на его территории может разразиться кризис, связанный с сецессией? И потом, станут ли другие государства сотрудничать с такой страной, которая сегодня может обладать ценными ресурсами, например, полезными ископаемыми, сосредоточенными в соответствующем регионе, а завтра этот регион может в одностороннем порядке провозгласить свою независимость и договариваться необходимо уже будет с его властями, а не с правительством материнского государства? Тогда в мировой политике будет настоящий хаос, невозможно будет подписать ни одно соглашение, нельзя будет договориться о чём-либо, поскольку нет гарантий, что завтра эта договорённость останется в силе. Это лишь то, что касается политической сферы, а что если вспомнить об экономике, социальных связях, культуре, военно-промышленном комплексе? Таким образом, действительно, государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо. Государство в его признанных международным сообществом границах – это основа мирового порядка, в том числе гарант соблюдения норм международного права. Сецессия – это всегда ненормальное явление, чреватое вооружёнными конфликтами, политической нестабильностью и тяжёлыми социально-экономическими последствиями, как для жителей отделяющейся территории, так и для граждан материнского государства. Односторонняя сецессия без участия внешних акторов – это источник хаоса и попытки сделать его управляемым только за счёт правовых норм вряд ли будут успешными, поскольку сецессия сама по себе предполагает нарушение ключевого принципа международного права – права государства на собственную территориальную целостность.
Отдельного внимания заслуживает утверждение И.В.Лексина о том, что наличие в законодательстве базового государства чётко обозначенной процедуры выхода региона из состава государства может предотвратить негативные последствия сецессии, которые в противном случае могут быть более разрушительными. По его мнению, несмотря на то, что потенциально это является стимулом к осуществлению сецессии, при отсутствии каких бы то ни было правовых препятствий, данная процедура служит своеобразным правовым ограничением в том случае, если она разработана заблаговременно. Однако необходимо чётко осознавать тот факт, что в мировой политике, международных отношениях и дипломатии, невозможно отодвинуть на задний план политическую составляющую. Фактически, любое решение, принимаемое правительством того или иного государства, является политическим. Это означает, что оно в наиболее оптимальной степени учитывает интересы соответствующей страны и её граждан, а значит должно быть выполнено, даже если это подразумевает нарушение установленных международных правовых норм. По крайней мере, такой логике следуют некоторые западные страны. Очевидно, что упомянутая учёным формальная процедура отделения части территории в значительной степени облегчает задачу заинтересованным внешним акторам, поддерживающим сецессию. Фактически, им не нужно поставлять сепаратистам оружие, предоставлять финансовую и материально-техническую помощь и т.п., достаточно лишь открыто выступить в их поддержку, признать новое государство и беспрепятственно установить над ним свой контроль. Что касается сложности процедуры территориального отделения, то И.В.Лексин, безусловно, прав, утверждая, что она позволит при необходимости осуществить сецессию цивилизованным путём, то есть без применения насилия, как со стороны центральных властей базового государства, так и со стороны сепаратистов.
В то же время, если сецессия по определённым причинам недопустима или не выгодна на данный момент базовому государству, а также заинтересованным внешним акторам, то откажутся ли сторонники сецессии от идеи территориального отделения только лишь по причине сложности процедуры выхода из состава государства? По сути, если это является единственным препятствием на пути к независимости, тем более, сугубо правового характера (не политического, экономического или военного). По сравнению с кровавым опытом других государств, заплативших за независимость гораздо более высокую цену, особенно когда центральные власти базового государства любыми методами пытались сохранить территориальную целостность, осуществление сецессии в данном случае может показаться не такой уж и сложной задачей.
Некоторого пояснения заслуживает утверждение учёного о том, «современный миропорядок нейтрально относится к появлению новых государств». Здесь необходимо понимать, что мировой порядок – это не есть что-то самостоятельное, независящее от кого-либо или существующее само по себе. Очевидно, что в системе современных международных отношений преобладают государства, на втором месте по значимости – международные организации. Мировой порядок устанавливается и определяется правительствами различных стран мира, у каждого из которых имеются свои национальные интересы. Нейтральность в таких обстоятельствах не достижима в принципе, равно как и нейтральное отношение к сецессии. Если государство заявляет о своём нейтральном отношении к сецессии на территории другого государства, то это означает лишь то, что территориальное отделение никак не затрагивает его интересов и не оказывает на него никакого влияния. Либо оно пытается таким образом скрыть свои подлинные мотивы и цели. Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов. Нейтральность может проявляться только в основополагающих документах крупных международных структур, таких как ООН. Однако они устанавливают только правовые рамки («правила игры») тех или иных действий, но не могут определять или задавать официальную позицию государств по отношению к чему-либо, в том числе к сецессии.
Весьма важным для нашего исследования является замечание учёного о том, что намеренное растягивание процесса выхода региона из состава базового государства под любыми предлогами способствует постепенному угасанию стремления к сецессии, поскольку заинтересованные в ней политические элиты утрачивают таким образом доверие населения и в итоге теряют власть. Это объясняет, почему западноевропейские государства, в частности, Великобритания, Германия и Франция, максимально форсировали отделение соответственно Южного Судана, Черногории и Косово, пока у власти в этих субъектах находились радикально настроенные на отделение политические лидеры (президенты): С.Киир – в Южном Судане, Д.Джуканович – в Черногории и П.Сейдиу – в Косово.
Доцент Академии управления Министерства внутренних дел России, кандидат юридических наук О.Н.Громова в своей статье «К вопросу о сецессии в федеративном государстве»[25] затрагивает такой важный вопрос, как выработка механизма сецессии. По её мнению, наличие чётко установленного порядка выхода региона из состава государства позволяет избежать кровопролития при сецессии. Вместе с тем, сам факт наличия потенциальной возможности территориального отделения на законных основаниях создаёт дополнительные риски территориальной целостности страны. Безусловно, при неблагоприятном стечении обстоятельств радикальные элементы могут воспользоваться этим в корыстных целях, при этом этническая группа или сообщество, большинство представителей которого проживает в определённом регионе, будет более склонно рассматривать территориальное отделение в качестве единственно верного пути урегулирования возможного конфликта с центральными властями. Учёная отмечает, что в международном праве закреплено право на сецессию в ситуации, когда государство не соблюдает принцип равноправия и категорически отвергает принцип самоопределения народов. Это действительно может показаться обоснованным, однако встаёт вопрос о том, как определить возникновение данной ситуации. Можно ли доверять соответствующим заключениям международных организаций, в которых доминируют в основном представители западных стран, или мнению экспертов, действующих по определённому заказу их правительств? С точки зрения правовых норм, признаваемых большинством государств мира, право на сецессию может быть обосновано. Но даже если большинство государств поддерживает сецессию, объявляя её исключительным случаем, законность территориального отделения всё равно может подвергаться сомнению, если происходит очевидное нарушение норм международного права, несоблюдение положений основополагающих документов и достигнутых ранее договорённостей. Наряду с этим, автор указывает на то, что сецессия может признаваться законной в том случае, если она осуществлена без участия внешних акторов (без вмешательства третьих стран). Но возможен ли такой вариант на практике? Со всей уверенностью можно утверждать, что в условиях современных международных территориальное отделение невозможно осуществить без внешней поддержки. Исключением может быть ситуация, при которой базовое государство настолько ослаблено (в политическом, экономическом, военном плане), что неспособно контролировать обстановку на собственной территории. Сторонники сецессии всегда будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения либо в рамках международного права, либо в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.
Профессор Московского государственного института международных отношений (МГИМО) МИД России А.А.Орлов в своей статье[26] изучает проблему сецессии на примере Шотландии и Каталонии. На основе проведённого анализа он делает важный вывод о том, что в современных условиях западные страны практически не применяют военную силу против сторонников сецессии. Во-первых, здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что применение военной силы в любой ситуации всегда является крайнем методом, когда все остальные способы урегулирования конфликта исчерпаны. Во-вторых, чтобы применить военную силу на территории другого государства, заинтересованным странам необходимо сначала решить вопрос о её законности, иначе это может вызвать противодействие со стороны международного сообщества. В-третьих, применение силы против сторонников сецессии или, наоборот, против военнослужащих базового государства, отстаивающих его территориальную целостность, как правило, осуществляется западными странами негласно, например, посредством проведения спецопераций. Очевидно, что открытое вмешательство во внутренние дела других государств неизменно вызовет всеобщее негодование, поэтому западные страны могут использовать в своих целях полувоенные формирования, наёмников, небольшие диверсионные отряды, состоящих из граждан различных государств и т.д. В этом смысле применением силы можно назвать даже финансирование подобных групп, не говоря уже о поставках оружия и техники, которое «случайно» может быть захвачено сепаратистами или украдено ими во время транспортировки в заранее обозначенном месте.
Справедливо замечание учёного о том, что страны Запада могут оказывать сильнейшее давление на правительство соответствующего государства в случае их заинтересованности в сецессии. Давление может выражаться различными способами, включая политические провокации, экономические санкции, всевозможные нажимы через международные организации, особенно занимающиеся правозащитной проблематикой, угрозы применения силы и т.п. Не последнюю роль играют и меры дипломатического характера, когда представители заинтересованных внешних акторов препятствуют заключению базовым государством соглашения о сотрудничестве в различных областях с другими странами.
Профессор, доктор политических наук А.И.Сидоренко в своей статье[27] отмечает, что одним из методов предотвращения или сдерживания возможной сецессии является максимальное осложнение данного процесса вплоть до того, что отделяющийся регион должен выплачивать компенсацию базовому государству. Учёный также упоминает о государственном инвестировании в сепаратистские регионы с целью их удержания в составе базового государства. Следует отметить, что в мировой практике действительно имеют место подобные явления, их результативность бывает достаточно высокой. Однако недопустимо, чтобы это приобретало форму своеобразного шантажа, когда центральные власти базового государства делают излишний упор на финансовую составляющую, лишь бы сепаратистский регион оставался в составе государства. Инвестиции в экономику сепаратистского региона необходимо уравновешивать военным фактором, то есть возможностью решительного применения силы в том случае, если радикально настроенные власти региона не захотят идти на компромисс с правительством базового государства. Инвестирование в целях профилактики также необходимо применять крайне осторожно, поскольку это может вызвать вполне обоснованное недовольство жителей других регионов, которые могут расценить это как своего рода руководство к действию – угрожать выходом из состава государства с целью привлечения средств из общегосударственного бюджета в местную казну.
Учёный справедливо указывает на двойственную природу федеративных государств: в одном случае, федерализм может способствовать разрядке стремления к сецессии за счёт делегирования или расширения управленческих полномочий субъектов (регионов), в другом – наоборот, усиливать его, если имеет место, например, неравномерное распределение государственных доходов или политического представительства различных этнических групп и сообществ в федеральных органах власти. Кстати, именно этому аспекту уделялось особое внимание при разработке Конституции Государственного союза Сербии и Черногории. Как бы то ни было, не стоит преувеличивать опасность сецессии в федеративных государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, достаточном уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю. В таких благоприятных условиях несколько повысить вероятность сецессии может лишь приход к власти в регионе при поддержке заинтересованных внешних акторов националистически настроенных лидеров, которые, хотя и не будут располагать мобилизационным потенциалом в отсутствие реальных проблем в регионе, но всё же потенциально могут дестабилизировать ситуацию.
В своей статье А.И.Сидоренко затрагивает также вопрос об экономических последствиях сецессии. Так, после территориального отделения в более выгодном положении может остаться как федеративное государство, так и отделившийся регион. Может возникнуть и обратная ситуация – когда обо оказываются в проигрыше, либо один – в проигрыше, а другой в выигрыше. В этом контексте, для предотвращения сецессии упор заинтересованными внешними и внутренними акторами делается именно на возможном ухудшении социально-экономического положения в сепаратистском регионе после его выхода из состава федеративного государства и её значительном улучшении в случае отказа от сецессии. И, соответственно, наоборот – подчёркиваются экономические выгоды, которые получит регион в случае отделения, и дальнейшая деградация в случае, если тот останется в составе государства.
В своей научной работе И.В.Кудряшова[28] задаётся вопросом о том, можно ли доказать законность сецессии, обосновать её состоятельность и необходимость с правовой точки зрения. Учёная соглашается с положением теории Л.Кокса о том, что современная система международных отношений, сформировавшаяся после окончания «холодной войны», позволяет государствам при необходимости открыто поддерживать сецессии. В качестве причины тому указывается отсутствие устойчивой системы государственных союзов, которая была характерна для периода биполярного, блокового мира. Надо сказать, что мироустройство, каким бы оно ни было (однополярным, биполярным, многополярным) вряд ли будет оказывать существенное влияние на поддержку или противодействие сецессии другими странами, покуда они являются независимыми, сохраняют свой суверенитет и, соответственно, возможность самостоятельно определять внешнюю политику. В то же время, говоря о поддержке или противодействии сецессии заинтересованными внешними акторами, речь идёт, прежде всего, о тех государствах, которые располагают необходимыми для этого ресурсами и возможностями. Другими словами, недостаточно развитые в политическом, социально-экономическом, военном и культурном плане страны будут не в состоянии поддерживать либо препятствовать сецессии. Миропорядок может определяться группой стран (великими державами), однако его установление и поддержание так или иначе будет зависеть от политической воли всех остальных государств. То же самое можно сказать и о поддержке/противодействии сецессии, которая, безусловно, должна осуществляться с учётом позиции большинства других стран мира. То есть, принимая решение по вопросу сецессии определённой части территории, правительство соответствующего государства должно осознавать все последствия и быть готовым к тому, что открытая поддержка сецессии, может вызвать осуждение со стороны других стран, опасающихся за собственную территориальную целостность.
Весьма важно для нашего исследования замечание И.В.Кудряшовой о том, что учрежденные под эгидой международных организаций администрации на территориях, где имеется высокая вероятность сецессии, следуют политической воле тех государств, которые оказывают им финансовую и техническую поддержку. Или же когда в составе наблюдательных миссий или временных управленческих структур преобладают их представители. Фактически, это подтверждает наше положение о бессмысленности и несостоятельности рассматривать заключения или доклады международных организаций по вопросу о сецессии той или иной территории в качестве объективного мнения нейтральной стороны. Принципиально важным также является вывод И.В.Кудряшовой о том, что широкое участие внешних акторов во всех аспектах развития нового государства после осуществления сецессии только усиливают его зависимость. Тем самым, на практике новое государство становится протекторатом, не способным к самостоятельному управлению.
Таким образом, на основании проведённого нами анализа можно сделать следующие выводы.
Сепаратизм – это процесс, стремление сообщества или этнической группы к отделению территории и предпринимаемые в этом направлении шаги, в то время как сецессия – это результат данного процесса, то есть состояние, когда территория уже отделена, при этом базовое государство полностью утрачивает над ней контроль.
Сепаратисты могут поначалу ограничиваться требованиями об автономии, чтобы в дальнейшем получить большую свободу действий и перейти к полномасштабной борьбе за создание независимого государства.
Автономизация – это в общем смысле закреплённое на законодательном уровне и предоставленное центральным правительством право органов местного самоуправления самостоятельно принимать решения, касающиеся развития субъекта, в рамках которого они используют свои властные полномочия. Регионализация же символизирует общественный настрой, желание социальной группы обособиться от остального населения государства и сосредоточиться на укреплении какой-то отдельной части государственной территории.
Сепаратизм, помимо всего прочего, является одним из способов защиты внешнеполитических интересов различных стран мира. Фактически, это подтверждает положение о том, что любая страна потенциально может оказывать гласную или негласную поддержку сепаратистским движения на территории других государств или, наоборот, сдерживать, препятствовать их возникновению, исходя из собственных национальных интересов.
Происходит не автоматическое слияние сепаратизма, экстремизма и терроризма, а скорее их отождествление с борьбой социальной группы за создание новой страны в результате информационной пропаганды, проводимой руководством базового государства на внутриполитическом и международном уровне.
Сепаратизм можно рассматривать не как составную часть процесса политической дезинтеграции, а как самостоятельное явление, которое развивается не за счёт каких-либо внутренних факторов и не является следствием межэтнических противоречий, а полностью провоцируется заинтересованными внешними акторами.
Национализм, подразумевающий социальную мобилизацию определённой группы населения на борьбу за создание нового государства, может стать основой для сепаратистских движений, никак не связанных с этничностью.
Компромисса с сепаратистами трудно достигнуть в том, случае, когда они располагают мощной материально-технической базой, современным вооружением, финансовыми ресурсами и пользуются широкой поддержкой заинтересованных внешних акторов.
Любое территориальное отделение возможно только при наличии мощной силовой (вооружённой) поддержки, поступающей от заинтересованных внешних акторов, при это сепаратизм сочетает в себе мирные и силовые методы, а именно проведение работы по мобилизации населения, организацию всеобщего народного голосования (референдума) при широкой военной поддержке.
Конфликт может подпитывать сепаратизм, но при условии наличия мощных общественно-политических группировок, которые могли бы использовать межэтнический конфликт как повод для активизации сепаратистского движения.
Центральные власти и поддерживающие их внешние акторы, которые стремятся сохранить территориальную целостность базового государства, должны быть в состоянии не столько своевременно решать различные социальные проблемы в конкретном регионе, сколько эффективно препятствовать их увязыванию с сепаратизмом.
Под натиском враждебно настроенных соседних сообществ, пользующихся поддержкой третьих стран, новое государство может быстро прекратить своё существование. Поэтому даже радикальные сторонники сепаратизма будут вынуждены считаться и с историей и интересами других социальных (этнических) групп, если их конечной целью является сохранение полностью независимого и жизнеспособного государства.
Территориальное отделение может полностью противоречить нормам международному права, но, тем не менее, поддерживаться подавляющим числом государств, в другом – быть правомерным и абсолютно оправданным в рамках международного права, но осуждаться другими государствами.
На стадию вооружённой борьбы сепаратизм переходит в том случае, если для этого уже сформирована необходимая материальная база, и достижение компромисса с центральными властями базового государства становится невозможным.
Не следует слишком преувеличивать угрозу территориальной целостности, в том числе в рамках федеративного государства, поскольку даже в случае оказания мощного общественно-политического давления на центральные органы власти базового государства, территориальное отделение вряд ли может произойти при отсутствии военно-технической базы, то есть оружия, военной техники, опытных специалистов в военной сфере, налаженных каналов снабжения и т.п.
Не следует преувеличивать опасность сецессии в государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, высоком уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю.
Нецелесообразно отождествлять сепаратизм и сецессию с национально-освободительным движением и деколонизацией. Подобное сопоставление несколько искажает смысл сепаратистского движения, целью которого является только территориальное отделение, а не освобождение страны от иностранных оккупантов или смена политической власти для построения нового государственного строя. Суть национально-освободительного движения и деколонизации становится очевидной, если изучить Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам.[29]
Сецессия не всегда заканчивается созданием нового государства. Отделившаяся территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.
Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии.
Наличие жёсткого запрета на сецессию с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора.
Государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо.
Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов.
В большинстве случаев сторонники сецессии будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения, закрепленного в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.