Живу в элитной клетке из бетона —
Престижно, дорого. Но по душе с утра
По всем артериям и венам с стоном
Течёт родная Ра.
Атал, Асиль, Исиль, Астиль, Эдиль,
Вдрызг разбиваясь на каскаде гидростанций,
Идел, Идэль, Ижил, Итиль —
Опять разбилась в кровь в кровавом танце…
На Волгу убегая из детсада,
Круг не забыв дырявый прихватить,
Я уплывала, к рыбаков досаде,
На середину – им опять ловить.
А я плыла и дула в круг дырявый.
Мужчины злой реке не доверяли.
Аталу-Волге я себя вверяла,
Как матери младенцы доверяют.
Я чувствовала – в глубине нутра
В прожилке, жиле, в вене каждой
Течёт родная Ра.
И знала – Волга всех тут старше.
И старше имени, что знают эти люди:
Не Волга – а Атал, Ижил, Итиль.
И старше памяти, которая забудет,
Как Птолемея с Ра покрыла пыль.
И только двухметровые сомы,
На дно ушедшие от горя гидростанций,
Всё помнили, всё знали, но, увы,
Молчанье – их защитный панцирь…
Живу полвека в клетке из бетона,
Здесь жизнь, точь в точь как в клетке, замерла.
А там, на Волге, в солнечных затонах
Живая жизни жизнь живёт, как и жила.
Атал, Асиль, Исиль, Астиль, Эдиль —
Течёт, как жизнь моя в песок уходит.
Идел, Идэль, Ижил, Итиль,
Прости. Да, я вернусь, но не на белом пароходе.
Окончив жизни путь, я подойду к тебе,
Разуюсь и войду в тебя с утра.
И поплывём: я – по реке, река – во мне,
О, Волга-матушка, родная Ра.