За семнадцать лет, прошедших с тех пор, как эта биография впервые появилась, репутация Филипа К. Дика чрезвычайно выросла. Объяснение этому, на первый взгляд, представляется очевидным: экранизации произведений Филипа Дика возникают с такой возрастающей скоростью, в которой они могут уступить только экранизациям Стивена Кинга. Но Стивен Кинг – плодовитый автор бестселлеров и до сих пор жив. Филип К. Дик умер более двух десятилетий назад, и ни одна из его книг не продавалась при его жизни достаточно хорошо. Далее, фильмы, снятые по произведениям Дика, за исключением первого из них – «Бегущий по лезвию» (1982), были ужасными. «Вспомнить все» принес много денег, но Арнольд Шварценеггер стал не более чем попыткой нарисовать портрет героя Филипа К. Дика – который спасал мир не с помощью пистолета-пулемета «узи», а благодаря чуткому осознанию его страданий и проницательному пониманию его крайней нереальности. С остальными фильмами, от «Самозванца» до «Часа расплаты», случилось то, что чрезвычайно редко бывало у Дика: они вгоняют зрителей в скуку.
Должна быть причина, по которой Голливуд делает ставку на рассказы и романы Дика. Появляется все больше его экранизаций, включая вскоре выходящий на экраны фильм «Помутнение»[2], и есть надежда, что эти новые экранизации будут лучше предыдущих. Но дело в том, однако, что быстро растущее число читателей произведений Филипа К. Дика – почти все они вышли из печати после его смерти, и почти все они переиздаются и по сей день, – так вот, читатели покупают эти произведения не только из-за снятых фильмов, а из-за исключительного мастерства и таланта Дика как писателя. Кинопродюсеры, которые платят сегодня семизначные цифры за те рассказы, которые сам Дик в начале пятидесятых годов продавал в дешевые журналы за двузначные цифры, осознают это мастерство и этот талант, даже если они не всегда могут воплотить эти рассказы на экране.
Теперь мы подходим к самой сути дела. Международный статус, которым пользуется сегодня Дик, базируется на широком признании читателями того, что в произведениях Филипа К. Дика обнаруживается такое, чего не найдешь в произведениях других авторов, хотя у него достаточно много подражателей. Но Дику невозможно подражать, поскольку его образы сложны для понимания и потому, что они захватывали его полностью, когда он писал. Многие умные головы обладают способностью выдумывать увлекательные «иные миры». Но лишь немногие могут и вправду погружаться в эти «иные миры» и продолжают населять их целым рядом правдоподобных, уродливых, безрассудных и задушевных персонажей, которые изображены так точно, что напоминают нас самих, живущих в «реальных мирах», и мы начинаем удивляться: действительно ли «реально» все то, что мы привыкли называть этим словом.
Филип К. Дик – мастер созерцательного воображения, того типа воображения, который не только включает в себя, но и превосходит психологические, политические и моральные исследования, чтобы бросить вызов самим познавательным представлениям, руководящим нашими жизнями. Остается справедливым, как оно и было, когда я писал эту книгу, что существует определенный процент академиков и «мейнстримных» критиков, которые из-за очевидной небрежности стиля многих (хотя и не всех) романов Дика относят их к более низкому разряду, нежели других мастеров ХХ века, таких как Честертон, Кафка, Борхес и Кальвино, так отчетливо напоминающих Дика по самой сути своих интересов. Моим ответом этим критикам будет то, что лучшее из написанного Диком прекрасно укладывается в телевизионный развлекательный ритм нашего времени и что наиболее колоритные и устрашающие из его «иных миров», – что мы видим в таких его романах, как «Стигматы Палмера Элдрича» (1964) и «Убик» (1969), – столь же колоритны и ужасающи, как «Превращение» Кафки. Прага – это вам не Калифорния. Кафка герметичен и эпиграмматичен в стиле Улицы Алхимиков. Дик своенравен и беспорядочен в духе торговых улиц в округе Ориндж. Обе манеры требуют гениальности исполнения.
Одно из традиционных испытаний мастерства писателя-фантаста – это его способность изобретать технологии, идеологии и «предсказать» будущее вроде Жюля Верна, который в XIX веке писал о космическом полете на Луну. В этом отношении большинство (хотя и не все) поклонников научной фантастики сурово принижали оценку творчества Дика при его жизни. Его не считали писателем «твердой» научной фантастики, который хоть что-нибудь знал о физике, биохимии и генетике. Скорее его оценивали как представителя ее «мягкого» поджанра, чьи говорящие машины и правящие политические режимы были выдуманы по стандартам «бульварных» журналов.
И тем не менее, если современные читатели Дика склонны с чем-то согласиться, так это с тем, что его произведения, которые уже несколько десятилетий несут мрачную атмосферу смерти, описывают наши концентрированные, управляемые и раздробленные ежедневные реалии так отчетливо, как будто Дик все еще живет среди нас. Это очевидно: то, чего Дик не знал о науке, он восполнял своим невероятным чутьем на тенденции человеческого сознания и поведения.
Я доверяю ему в этой книге, но даже при этом доверяю ему не полностью. У Дика было, насколько я помню, два взлета воображения, которыми я наслаждался как читатель, но относил это к области чистой игры фантазии. Первым из них было представление о телевизионном «новостном клоуне», наиболее рельефно проявившееся в образе Джима Брискина в «Пороге между мирами» (1964); вторым было создание размером с насекомое, визгливое, внезапное, по имени Теодорус Нитц, благоволящее рекламным агентам, которые в книге «Симулякры» (1964) мучают различных персонажей, шепотом напоминая о таких вещах, как телесный запах: «В любой момент один может оскорбить других, в любой час дня!»
Возвращаясь в 1980-е годы, я чувствовал, что современные общества, с их войнами и кризисами, не потерпят передачу серьезных новостей в откровенно юмористическом духе. Я также был совершенно уверен, что вездесущая, неизбежная реклама не будет служить общественным целям. Конечно, я был совершенно неправ в обоих этих случаях. Успех The Daily Show[3], недавно получившего премию Пибоди[4], сделала Джона Стюарта могущественным и влиятельным «новостным клоуном», к которому обращается обширная аудитория с тем, чтобы узнать ежедневные новости. А повсеместно выскакивающая реклама в Интернете могла бы стать источником гордости и радости для Теодоруса Нитца.
Возможно, это второстепенные подтверждения. А где произведения Дика продемонстрировали предвидение будущего, так это в изображении всевозможных подмен понятий «истины» и «реальности» во имя интересов правительства и бизнеса. Наше беспокойство по отношению к «окружению» можно фактически приложить к любому вопросу, задаваемому в дистопиях Дика. Знакомясь с произведениями Дика, новые поколения обнаруживают пугающие и веселые подтверждения их недоверия ко всем СМИ и их стремления к поискам новых истин в других источниках – даже в тех местах, которые доминирующая культура отвергает как «мусор».
Пусть это издание послужит тому, чтобы представить этим новым поколениям замечательную жизнь замечательного человека.