Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - читать онлайн

Глава 1 Декабрь 1928 – январь 1929

Филип Киндред Дик и его сестра-близнец Джейн Шарлотта родились недоношенными на шесть недель раньше срока 16 декабря 1928 года.

В то время было обычным явлением, что их мать, Дороти, не знала, что вынашивает близнецов. Она и их отец Эдгар переехали из Вашингтона в Чикаго, куда Эдгар был переведен по работе Департаментом сельского хозяйства США. Дети родились в их новой квартире по адресу 7812 Эмеральд-авеню. Была суровая и очень холодная зима. Лечащий врач, которого выбрала сама Дороти, жил на той же улице.

Фил родился в полдень, на двадцать минут раньше своей сестры. Эдгар, который часто присутствовал при родах у животных на фермах, вытер слизь с личиков младенцев. Детишки выглядели слабыми и болезненными. Фил весил четыре с четвертью фунта[21] и громко кричал. Джейн весила всего лишь три с половиной фунта[22], была спокойнее и темней, чем ее белокурый брат.

Дороти, высокая и худощавая, слышала детский плач, но ей не хватало молока на близнецов. Эдгар был занят на работе, а свободные часы проводил в мужском клубе, чтобы скрыться от новых домашних проблем, и это вызывало гнев у Дороти. Но от правды никуда не спрячешься: малыши становились все слабее день ото дня.

Примерно через пятьдесят лет, в августе 1975 года, Дороти в письме Филу вспомнила нарастающий ужас той зимы:

В начале следующего, 1929 года мать Дороти, Эдна Матильда Арчер Киндред (известная как «Бабуля»), приехала из Колорадо, чтобы помочь новоиспеченным родителям. Бабуля была очень добра к маленьким детям; она сама вырастила троих, но трудности, связанные с недоношенными двухнедельными близнецами, были ей незнакомы и пугали ее. К тому же Дороти, чтобы согреть детскую кроватку, случайно обожгла ножку Джейн бутылкой с горячей водой.

Они случайно узнали о полисе страхования жизни детей, с помощью которого можно было покрыть расходы на приходящую медсестру. В том же письме Филу Дороти продолжает:

Сама Дороти назвала свое письмо mea culpa[23] из-за своих материнских грехов, которые Фил не мог забыть и никогда бы не простил. Величайшим из этих грехов, по мнению Фила, была ее нерадивость, а то и хуже, что привело к смерти Джейн 26 января 1929 года.

Когда Фил был еще очень молод, Дороти пыталась объяснить ему, что тогда случилось. Джейн, сестра-близняшка, о которой, конечно, Фил не помнил, продолжала жить в самом существе ее брата. В ее письме сквозила неприкрашенная боль; это не столько недостаток любви, сколько невежество, чудовищное невежество, потому что она не знала, как обращаться с маленькими детьми, не знала, отчего Фил и его сестра-близняшка голодают. Через тридцать лет Фил признается своей третьей жене, Энни: «Я много слышал о моей сестре Дженни, и мне это было больно. Я чувствовал себя виноватым: ведь я выпил все ее молоко».

Травма от смерти Джейн оставалась главным событием в психологическом состоянии Фила на протяжении всей его жизни. Эта мука постоянно преследовала его, что отражалось на его сложных отношениях с женщинами и на увлеченности неразрешимыми (биполярными) дилеммами: НФ/«мейнстрим»; реальность/иллюзия; люди/андроиды; и, в конце концов (насколько интеллект и эмоции Фила смогли сочетаться), – космология, имеющая два источника, которая описана в его шедевре «Валис» (1981).

Смерть Джейн омрачила и, в конце концов, расколола семью из трех человек. Брак Эдгара и Дороти, которые в свое время представляли собой идеальную пару – оба высокие, стройные, с ярко выраженным интеллектом на лицах, – долго не просуществовал. И развод отнял у Фила отца.

Джозеф Эдгар Дик родился в 1899 году вторым по старшинству из четырнадцати братьев и сестер в шотландско-ирландской семье. Он провел первые шестнадцать лет своей жизни на двух разных маленьких фермах на юго-западе Пенсильвании. В 1969 году, когда ему было семьдесят лет, Эдгар написал автобиографические воспоминания «Насколько я их помню», где подробно описал характер своих родителей.

Ясно, что Эдгар предпочитал теплоту его матери Бесси тяжелым урокам отца Уильяма, который как-то высек Эдгара вместе с братьями и сестрами, за то что они передразнивали его, когда он полоскал горло, лечась от простуды. О Бесси Эдгар писал как любящий сын: «Она могла плакать и смеяться в одно и то же время, совсем как апрельский дождь, когда сияет солнце». Любовь Бесси к животным стала жизненным принципом и для Эдгара – после Второй мировой войны, будучи лоббистом в законодательном собрании Калифорнии, он продвигал важное законодательство о защите животных.

Слышал ли юный Фил от Эдгара восторженные истории об этой идеальной матери, которой в тяжелые времена удавалось сохранять детей здоровыми и сытыми? Влияние Бесси сказалось на представлении об идеале материнства; это представление разделяли Эдгар и Фил, и с их точки зрения, Дороти до него не дотягивала.

От отца Эдгар узнал об американской трудовой этике, окрашенной страхом перед адскими муками. Согласно Уильяму, Библия учила тому, что грех не только в лености, но и в бедности, в которой жили семьи шахтеров по соседству. Но Эдгар избавился от веры в ад, и ему не было никакого дела до церквей, которые сеют страх проклятия, ничего не делая для нуждающихся людей среди прихожан.

Дискомфорт по отношению к религиозным учреждениям, возвеличение простой человеческой доброты на фоне бессердечных чиновников – такие порывы, основные личностные особенности Эдгар передал своему сыну. И кое-что еще.

Эдгар поступил на военную службу вскоре после того, как Америка вступила в войну в 1916 году. За год до этого семья переехала из Пенсильвании на пыльный правительственный земельный участок в Седарвуде, штат Колорадо. В семнадцать лет Эдгар, зарабатывая себе на пропитание подсобной работой на ферме, мечтал увидеть мир. Перед тем как отправиться в Европу, он встретил Дороти Киндред из соседнего городка Гринли. Между ними вспыхнула искра, но Дороти и Эдгар не переписывались во время войны. «Вы полностью распростились с гражданской жизнью, – сказал он позже. – Так же, как и я».

Эдгар описывал самого себя в Европе как «капрала вроде Наполеона и Гитлера». Он проявил завидный героизм, переправляя по ночам сообщения через линию фронта. Его пятое подразделение морской пехоты было ударными войсками, о чем Эдгар вспоминал с гордостью, и у него на эту тему было множество замечательных историй. Хотя он сознательно избегал вида запекшейся крови, он показывал юному Филу свои военные сувениры: униформу и противогаз, множество фотографий. Эти истории, усиленные тем, что в 1931 году Эдгар взял его с собой на просмотр фильма «На Западном фронте без перемен»[24], глубоко потрясли Фила:

Эдгар вернулся в Колорадо после демобилизации в 1918 году и продолжил свои ухаживания за Дороти. Она была средним ребенком из троих потомков семьи английского происхождения. (Будучи уже взрослым, Фил время от времени заявлял, что он на четверть немец, потому что любит немецкую оперу и поэзию, но его происхождение все-таки шотландско-ирландско-английское.) Эрл Грэнт Киндред, отец Дороти, был адвокатом, чьи финансовые дела были весьма неустойчивы. Такое положение дел очень серьезно отражалось на его детях: после двух разных неудачных судебных процессов он застрелил их домашних любимцев, чтобы сэкономить деньги на еду для семьи.

Эдна Матильда Арчер – Бабуля, которая пряталась вместе с Филом в ванной комнате, когда сиделка приходила с визитом, – вышла замуж за Эрла в 1892 году. Дороти родилась в 1899 году. Когда Дороти было чуть больше десяти лет, Эрл заявил, что ему, чтобы добиться успеха, нужно путешествовать. Эта задумка отразилась на его семье. Когда он то уходил, то возвращался, Бабуля воспринимала это с радостью, что вызывало отвращение у Дороти. Когда Эрл умер, Бабуля и младшая сестра Дороти Марион приглядывали за ней, оказывая как психологическую, так и материальную поддержку. Гарольд, ее старший брат, которого в семье считали дикарем, к этому времени убежал из дома. В пятнадцать лет она начала работать. Годом позже она встретила Эдгара, и, пока он был на войне, Дороти постоянно сцеплялась со своей семьей. На протяжении всей своей жизни Дороти будет раскаиваться в том, что ей постоянно приходилось заботиться о людях.

Похоже, Эдгар представлял собою надежный источник поддержки, когда он вернулся с войны. Они поженились в сентябре 1920 года, после чего отправились в Вашингтон. После окончания Джорджтаунского университета в 1927 году Эдгар устроился на работу инспектором поголовья скота в Департаменте сельского хозяйства. В это время здоровье Дороти стало стремительно ухудшаться. Затем у нее началась болезнь Брайта – воспаление почек. Один доктор сказал, что ей недолго осталось жить. Дороти дожила до семидесяти девяти лет, но страдала от проблем с почками на протяжении всей жизни. Последние годы принесли ей заболевания кровеносных сосудов, и осознание этих болезней приводило ее к навязчивым идеям и ипохондрии (Фил не жаловался на нее, возможно, потому что сам слишком часто отмахивался от таких же высказываний в свой адрес).

Департамент предложил Эдгару должность в Чикаго, и, хотя как он, так и Дороти ненавидели чикагские зимы, он принял ее. В любом случае это было повышение по службе, и Дороти считала, что наступило время, чтобы строить будущее.

Сейчас это известный медицинский факт, но в 1928 году не знали о том, что среди рисков при многоплодной беременности преждевременные роды приводят к смерти одного или обоих близнецов. Психологические исследования, проводившиеся в прошедшем десятилетии, подтвердили то, что для родителей, как и для оставшегося в живых младенца, смерть близнеца является травмой исключительной тяжести.

Для родителей горе, чувство вины и гнев усиливаются из-за глубоких эмоций, связанных с рождением близнецов. Исследователь Элизабет Брайан замечает, что общество относится к рождению близнецов как к «особому событию», и цитирует выводы, что «длительная и аномальная горестная реакция больше присуща тем матерям, у которых остался один выживший близнец, чем тем, кто потерял единственного ребенка». В большой степени страдание заключается в «трудности оплакивания смерти и празднования рождения в одно и то же время». Чрезмерные опасения могут возникнуть в связи с уходом за выжившим близнецом. И может возникнуть – сознательно или нет – чувство возмущения, адресованное родителями выжившему ребенку.

То, что известно о реакциях Эдгара и Дороти на смерть Джейн, вполне соотносится с этими выводами.

Что касается Эдгара, то его чрезмерные опасения выразились в том, что Дороти называла его «боязнью микробов». Он запрещал Дороти целовать младенца и не позволял, чтобы тот ползал за пределами кроватки в его первые одиннадцать месяцев. Дороти пыталась уклоняться от первого запрета и целовала Фила «в те места, которые, как я думала, не могла загрязнить, как, например, в заднюю часть шейки». Она пыталась обеспечить Филу свободу ползания, согласившись с условием Эдгара, что ползать он будет час утром и час днем, если квартира предварительно будет тщательно убрана с помощью пылесоса.

Горестная реакция Дороти была ярко выражена. В первые месяцы жизни Фила она вела дневник его роста и поведения, который свидетельствовал о ее любви к младенцу и нигде не упоминал о смерти близнеца. Но длящаяся скорбь Дороти со всей ясностью проявлялась в ее письмах и разговорах спустя годы после смерти Джейн, и она винила себя в этой смерти.

Отношения между Филом и его матерью с их болезненной двойственностью, заключающейся в чрезвычайной, взаимозависимой близости и ярости по поводу ошибок и упущений в любви, – эти отношения отразились во всех любовных связях, которые были у Фила с женщинами. Те, кто видел Фила и Дороти вместе, часто бывали поражены степенью их сходства: у обоих была самостоятельно выработанная система абстрактного мышления, оба читали запоем и чувствовали писательское призвание (хотя попытки Дороти сделать писательскую карьеру ни к чему не привели). На протяжении всей своей жизни Фил обращался к ней за деньгами, за советом, даже за критическим разбором его рукописей, и Дороти, не колеблясь, поощряла его художественное творчество.

Но Филу приходилось тяжело с матерью: она была чрезвычайно сдержанной, эмоционально скованной, бдительной и осуждающей, запрещающей любые проявления гнева, ослабшей от боли и часто прикованной к постели. Она предоставляла Филу, по мере того как он рос, почтительную личную свободу, обращаясь с ним как с маленьким взрослым (уже в ранние подростковые годы он называл ее «Дороти»), причем – насколько это чувствовал Фил, – она не проявляла одобрения, теплоты, материнской привязанности и не оберегала его от окружающего мира.

Она была неспособна любить своих детей, как считал Фил. Она доказала это, позволив Джейн умереть. Позднее он обвинил Дороти в том, что она пыталась отравить его, чтобы завершить уничтожение своих детей.

Исследования выживших близнецов указывают на чувство неполноты, которое очень осложняет человеческие отношения, особенно – с противоположным полом. В этом проявляется чувство вины за то, что ты выжил, и страх смерти, который вызывает у выживших чрезмерную заботу о своем здоровье и безопасности или, как ни парадоксально, ставит их в трудные ситуации. Эти общие характеристики могли быть применимы к Филу (включая, конечно, оба парадоксальных выбора). Но чего исследования не коснулись, так это возможности подробно остановиться на проявлениях чистейшей ярости.

В начальной школе Фил придумал себе воображаемую подружку – девочку по имени «Тедди» (по словам пятой жены Тессы) или «Бесси» (по словам третьей жены Энн), а может быть, их было двое, а то и больше. Он играл с ними, потому что он знал о Джейн, и ему страстно хотелось, чтобы она была рядом, и, если это кажется странным – как на него могло столь сильно подействовать то, что случилось при его рождении? – это может быть подтверждено признанием любого человека, потерявшего близнеца. Это та связь, которая вызывает скептическое отношение не-близнецов, потому что, по правде говоря, об этой связи невозможно рассказать.

Смерть Джейн была трагическим событием, которого не желали ни Дороти, ни Эдгар и от которого они оба страдали. Известные факты не могут служить объяснением тому, что Фил считал исключительно Дороти виновницей происшедшего, если (для Фила) чья-то вина здесь вообще была. Его чувства по отношению к Эдгару были мягче, хотя он все равно испытывал обиду на протяжении долгих лет жизни. Но он считал, что ответственность за воспитание детей должны нести женщины. Только женская любовь могла подавить страхи Фила и, что еще более существенно, привести мир в состояние безопасности и реальности. Дороти не удалось проявить такую любовь, как и всем другим женщинам в жизни Фила, и это было в конечном счете неизбежно. Во вступлении к «Экзегезе» в 1975 году он писал:

Этот горький «симбиоз» с женщинами продолжался, должно быть, всю его жизнь, что иногда приводило Фила на грань самоубийства. Еще одна выдержка из вступления к «Экзегезе»:

Одержимость, обнаруженная в близнецах с раздвоением личности, дополняющим и вступающим в противоречие одновременно, доктор Джордж Энгель назвал попарным соединением («стремление всегда быть двумя, оставаясь особенным, в отличие от всех других»). Мотив этого «попарного соединения» нашел отражение в ряде рассказов и романов Фила, особенно в «Докторе Бладмани» (1965), «Пролейтесь, слезы…» (1974), «Помутнении» (1977) и «Всевышнем вторжении» (1981).

В книге «Доктор Бладмани» дается беллетризованное изображение непрерывного «исчезающего опыта» Джейн, который Фил чувствует внутри себя. Действие романа происходит в 1981 году в мире после ядерной катастрофы. В центре повествования – попытки выжить у небольшого сельского поселения в округе Марин. Воздействие радиоактивной мутации повсеместно, и этим объясняется состояние Эди Келлер в сюжете книги.

Семилетняя Эди действительно вынашивает внутри себя (с левой стороны, рядом с аппендиксом) брата-близнеца по имени Билл. «Когда-нибудь девочка должна будет умереть, и тогда вскроют ее тело, производя аутопсию, и обнаружат маленькую сморщенную фигуру мужского пола, возможно, со снежно-белой бородой и слепыми глазами… ее брата, размерами не больше крольчонка». Билл разговаривает с Эди внутренним голосом, который слышать может только она. Но Билл хочет видеть, хочет передвигаться; сжатые сведения о реальности, которыми снабжает его Эди, больше его не устраивают:

Эди и Билл – это торжество Фила в искусстве создавать словесные образы. Они правдоподобно непредсказуемы – своенравные дети, чья любовь и неистовая преданность друг другу смешаны с непреднамеренной жестокостью. Билл обладает способностью переносить свою душу в любое живое существо, оказавшееся поблизости. Как-то раз Эди подшутила над ним, сделав так, что слепой Билл переселился в слепого червя. В одном эпизоде брат и сестра обсуждают в прекрасно изображенной детской манере кармический цикл существования. Билл обладает странной силой беседовать с мертвыми – он может в совершенстве подражать их голосам. Эди это становится любопытно:

Вымышленные близнецы в «Докторе Бладмани» живо воплощают связи и конфликты, которые испытывал Фил вследствие постоянных психических контактов с Джейн. Борьба со своим близнецом лежит в основании его произведений и его решимости исследовать природу реальности. В «Экзегезе», приближаясь к концу своей жизни, Фил писал:

Две реальности, на которых, как на плодородной почве, расцветают многочисленные рассказы, романы и «Экзегеза». Но утрата Джейн постоянно окутывала и омрачала душу Фила. Эта утрата лежит в основе тяжелых падений, крутящихся вселенных, смертоносных жен, отчаянных любовей – всего того, что вымышленные персонажи всегда должны преодолевать.

Ближе к концу жизни тоска Фила по близнецу сливалась с событиями «2–3–74» и стала основой для божественной космогонии, в которой осуществлялась попытка объяснить отчаяние и неотступную надежду, которыми отмечены наши жизни. В «Трактатах о Таинственном в Писании», которые завершают роман «Валис», в Отрывке № 32, читаем: