– Мариш, только не заводись, пожалуйста, – говорю в трубку.
– Плохое начало для разговора. Что случилось? И куда ты пропала?
– Я поэтому и звоню.
Я подумала, что кто-то должен знать, где я. Маме звонить не нужно, она у меня нервная и впечатлительная, а лучшая подруга – самый правильный вариант. Да, она попьет моей крови и скажет всё, что думает, но это можно пережить.
– Я ушла с работы. – Я провожу ладонью по окну. – Я больше не буду работать в нашей фирме.
– Понятно. И ожидаемо. – Она горько вздыхает. – Я могу поспрашивать по знакомым, у нас в Кировском открылся новый колл-центр…
– Не надо пока, Мариш. Мне надо сперва с бывшим разобраться. Я сейчас в его доме.
– Что? Лер, ты шутишь?
– Нам надо поговорить с ним. – Я решаю опустить момент с угрозами Вадима. – У Арбатова сложный характер, но с ним придется договариваться…
– Поэтому ты решила быть послушной дурой?
– Да ничего я не решила! Хватит, Марин. Давай без нравоучений, я сама ни в чем не уверена. Я не знаю, как правильно поступить, я впервые в такой ситуации. Но мне будет спокойнее, если мы будем созваниваться и ты будешь знать, где я нахожусь.
Я чертыхаюсь, понимая, как скверно это звучит. Словно я опасаюсь за себя.
А я опасаюсь?
После новостей о Шилове появилось неприятное чувство, которое точит меня. Я просто-напросто не знаю, чего ждать теперь.
– Скинь мне адрес, – Марина начинает говорить спокойнее, убирая в дальний ящик свое праведное возмущение. – У тебя не отобрали телефон – это уже хорошо.
– Да, – я смеюсь, реагируя на ее потеплевший тон. – Я ничего не рассказывала тебе о своем браке, я думала, что страница перевернута и о ней можно забыть. Вернее, мне не хотелось вспоминать.
– Он что, бил тебя?
– Боже, нет! Что за мысли, Марина?
– Да кто вас разберет! Ты сказала, что не хотела вспоминать, я и подумала, что плохо вам жилось.
– Нет, я просто любила его как сумасшедшая, – вырывается. – Тяжело было отпускать.
– А сейчас?
– Что сейчас?
– Сейчас любишь? Осталось еще?
– Два года прошло…
– Это не ответ, Лер.
Марина отвлекается на чей-то вопрос.
– Ладно, работай. Я напишу тебе адрес. Пока.
Я убираю телефон в карман и обхожу весь первый этаж. Самостоятельная экскурсия постепенно успокаивает. Меня никто не трогает, не говорит, куда можно идти, а куда нет. Хотя в доме есть охрана. Я замечаю высоких парней в черных пиджаках. У них и свой домик есть, он располагается у дальних ворот. А вот камер не видно, либо они очень хорошо спрятаны.
Я нахожу большой крытый бассейн и что-то вроде летнего сада, ближе к гостиной располагается бильярдная и тренажерный зал. В нем полно оборудования, словно Вадим подрабатывает, продавая абонементы фитнеса. Баня тоже есть, а в другом крыле я натыкаюсь на классический кабинет.
– Арбатов. Арбатов. Арбатов.
Его фамилия повторяется на карточках, которые висят на стене в стильных рамках. Тут благодарственные письма и пометки о бизнес-достижениях. У него и правда получилась головокружительная карьера.
Я подхожу к письменному столу. На него брошена нетронутая пачка леденцов и упаковка с таблетками. Этикетка сорвана, так что невозможно понять, что за лекарства внутри. Я бесцельно провожу ладонью по листкам отчетов, поворачиваю к окну, но в последний момент замечаю еще одну деталь.
На столе лежит обручальное кольцо. Я поднимаю его и понимаю, что это то самое. Мы выбирали кольца вместе, только мое давно исчезло. Я швырнула его в окно в сердцах. Как раз после встречи с адвокатами, которых Арбатов нанял для развода, и швырнула.
А вот Вадим свое оставил…
Я кручу его в ладони, рассматривая.
Действует как гипноз.
Из него меня вырывает рык мощного мотора. Я выглядываю в окно и вижу, как темно-серый спортивный седан заруливает на парковку перед домом. Из-за цвета и агрессивного дизайна машина напоминает акулу. Она буквально вспарывает воздух, как волны океана.
– Приехал, – произношу, когда Вадим выходит из авто.
Я убираю кольцо на место и выхожу из-за стола. Глаза сами находят ближайшее зеркало.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох, Лера.
Нет здесь акул, есть только бывший муж, который изменился до неузнаваемости.
Он замечает меня, когда я возвращаюсь в гостиную. Вадим стягивает с плеч пиджак и почему-то молчит. То ли рассматривает, как я смотрюсь посреди его шикарного дома, то ли ликует, то ли злорадствует.
– Добрый вечер, – наконец бросает он.
Арбатов выглядит уставшим. Я замечаю это по темным густым теням, которые как будто наложили на его черты. И движения чуть заторможенные. Он кидает пиджак на кушетку и тянется к манжетам, чтобы расстегнуть запонки.
– У тебя огромный дом. – Я не подхожу ближе, оставаясь у входной арки. – Я ждала чего-то помпезного, но он превзошел все мои мещанские ожидания.
Я пытаюсь понять, в каком Вадим настроении. В любом случае от него идет холод. Не пронизывающий, но ощутимо покалывающий пальцы. Я злюсь на себя, но этого оказывается достаточно, чтобы во мне проснулась осторожная девочка.
– Понравилось? – Он на мгновение поворачивает голову в мою сторону. – Я думал, ты разнесешь несколько комнат к моему приезду.
– Была такая мысль. – Я киваю. – Я еще обдумываю, с каких начать.
Арбатов усмехается. Он, наконец, справляется с запонками и бросает их на комод. Резкими движениями закатывает рукава, оголяя загорелые жилистые руки.
– Я голоден. Скажи Рите, чтобы накрывала.
– А она сама не догадается?
– Она персонал, ей нужен приказ.
– Проблема в том, что я не голодна. – Я пожимаю плечами. – Мне незачем отдавать приказ.
Осторожная девочка идет к черту. Я выдерживаю надавливающий взгляд Арбатова, который “ощупывает” мою смелость. В его темных глазах буквально горит: ты продолжаешь, да?
Конечно, я продолжаю! А что мне остается? Сложить лапки и ждать пожеланий хозяина – точно не мой вариант. Я приехала в его дом не для того, чтобы играть в постановку “Семейная жизнь. Дубль два”, а чтобы показать, что так это не работает. Ну получит он меня, ну запрет в своей пещере, и что дальше? Я послушней от этого не стану, да и чувств не прибавится.
– Рита! – зычный голос Арбатова расходится по комнате.
Женщина тут же появляется на пороге, словно ждала в соседней комнате, когда ее позовут.
– Я буду ужинать в гостевой.
– Да, конечно. Через минуту будет готово.
Она покидает нас, а я не удерживаюсь и тоже склоняю голову.
– Да, конечно, – повторяю ее фразу, доведя подчиненную интонацию до абсолюта. – Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Ты окружил себя роботами, Арбатов. Ты нормальных людей давно видел? Чтобы они могли сказать, что думают, и не зависели от твоих денег. Не боялись твоих угроз.
– А ты разве боишься?
Он делает шаг ко мне. Я неосознанно отступаю, наталкиваясь на преграду. А в сторону выскользнуть уже не получается, Вадим подходит вплотную и выставляет ладонь. Он вбивает пальцы в стенку рядом с моим плечом и на секунду надавливает. Его горячее сильное тело соприкасается с моим, заставляя дышать не воздухом, а его запахом. Грубым, терпким, с нотами незнакомого одеколона.
– У меня тоже к тебе много вопросов, Валерия. Хочешь, чтобы я поверил, что противен тебе?
– Уж пожалуйста.
– Почему тогда оставила мою фамилию? Носила ее и презирала меня?
– Я не захотела менять документы…
Я запоздало прикусываю язык. Только не оправдываться, только не перед ним! Я дергаюсь, но с таким же успехом можно биться об отвесную скалу. Арбатов всегда был силен, он даже пару раз делал мне больно в порыве страсти, сейчас же у меня вовсе нет шансов. К его стальным мышцам добавилась злость, он не думает уступать мне и ничуть не стесняется своего физического превосходства.
– Ты думаешь, я ждала тебя? – я распаляюсь от собственного бессилия. – Сидела у окна и рыдала горькими слезами?
– Не знаю, ты скажи мне, – он произносит с издевкой.
– Боже, Арбатов! У меня были отношения после тебя. Другие мужчины…
Я приукрашиваю картину, у меня был только один серьезный роман после него. Но моих слов оказывается достаточно, чтобы его сорвало. Я ярко чувствую этот момент, как заступ в красную зону. Каждый мускул на его теле напрягается, а в глазах раскрывается чернота.
Вадим впечатывает кулак в стену. Затаенная мужская ярость полыхает, обжигая меня по касательной, и столь же стремительно спадает.
– Не говори со мной о других.
– Ты сам захотел развода. У меня бы никого не было, если бы ты тогда выслушал меня.
– Эта тема закрыта.
– О Шилове мы тоже не будем говорить?