Я набивал свою пенковую трубку табаком, готовясь насладиться длительным, неспешным курением, чтобы после этого отправиться в постель, как вдруг позвонили в дверь. Перед тем, как повернуть замок, я посмотрел в глазок, недоумевая, кто мог прийти в столь поздний час, и увидел искаженное линзой лицо Талбота, моего соседа, проживающего этажом выше. Недолго думая, я открыл ему и сразу опешил, поскольку он, не церемонясь, скользнул внутрь, оказавшись в моей квартире раньше, чем я успел что-либо сообразить.
Заметив его необычайную взволнованность, я подумал, что должна быть достаточно веская причина, чтобы вести себя таким образом. С некоторым сомнением я закрыл дверь, предполагая, что случилось что-то очень серьезное и Талботу, по всей видимости, нужна помощь.
Его тяжелый подбородок нервно подрагивал, толстые губы странно кривились, волосы его были всклокочены и завитками налипли на лоб. По виду, Талбот является характерным провинциалом, с крупными, грубоватыми чертами на почти квадратном лице, с маленькими глазами, над которыми топорщатся густые брови; такая же грубость явствует в его крепком, коренастом сложении. Я отметил, что его бесцветные глубоко посаженные глаза в сочетании с бледностью кожи придают ему трупный вид.
Я предложил ему воды и он, буквально вырвав стакан из моей руки, быстро и лихорадочно его осушил. Затем он извлек из кармана платок и вытер им губы и вспотевший лоб. Когда с лестничной клетки послышался шум, – кто-то из жильцов громко хлопнул дверью своей квартиры – Талбот вздрогнул, испуганно всматриваясь в темноту прихожей.
Я не спешил с вопросами, давая ему возможность отдышаться. Широко раскрыв глаза, он с нервозной подозрительностью осмотрел комнату, будто опасаясь найти в ней причину своего страха, при этом сцепив пальцы обеих рук, словно в мольбе. В тот момент я заприметил кровоподтеки на его левой кисти.
Я призвал своего соседа взять себя в руки, пододвинул ему кресло, глядя, как мечется его взгляд. Спустя несколько минут Талбот, наконец, опустился в кресло, обхватив голову руками, и выдал сбивчивую, нечленораздельную речь, из которой я с трудом сумел разобрать лишь несколько фраз, прозвучавших, словно лихорадочный бред: «Мы вызвали… у нас получилось вызвать его… моя Лилиана! Нет… нет!»
Затем он надрывисто всхлипнул и, уставившись в пустоту, произнес:
– Он забрал ее. Мы не верили, что у нас из этого что-то выйдет, но все получилось, точно так, как описано в книге… будь она проклята!
– Что за книга? – резко спросил я.
И тут, мой испуганный сосед одарил меня взглядом, в котором одновременно читались и страх, и стыд. Когда он, запинаясь, продолжил, я уже открывал стеклянную дверцу своего книжного шкафа. Но пустое место в верхнем ряду, там, где должна была стоять книга, я заметил прежде, чем коснулся блестящей фурнитуры. В ужасе и негодовании я посмотрел на бледного, оправдывающегося соседа.
– Прости, – писклявым голосом сказал он, – я лишь хотел одолжить ее… на время. Вещи, о которых ты рассказал нам с Лилианой тем вечером, все эти будоражащие воображение, пробирающие до мурашек, мифы и легенды, эти твои рассказы…
– Ты совсем рехнулся? – прошипел я в ярости. – Ты стащил мою книгу? Ты, будучи у меня в гостях!
– Прости, прости! – повторял он, перейдя на крик. – Я очень сожалею о том, что послушал свою жену, а теперь… теперь ее больше нет. – Его лицо исказила безумная гримаса.
– Кого нет? – в бешенстве закричал я.
– Моей жены, моей Лилианы. Он забрал ее, – возопил Талбот, надрывая голос.
Его слова сбили меня с толку. Глядя, как мой сосед рвал на себе волосы и заливался слезами, я вдруг почувствовал, как по спине пробежал холодок, так как внезапно в моем сознании промелькнула, будто молния среди ясного неба, ужасающая догадка. Сглотнув подступивший к горлу комок, я тихо вымолвил то, что пришло мне на ум:
– Вы воспользовались формулой Золгара?
Талбот еле заметно кивнул. Я вскипел от злости и, хотел было, схватить дурака за шиворот, но сдержался и подошел к окну, чтобы взять себя в руки и совладать с разыгравшейся во мне бурей эмоций.
Я поднял взгляд и увидел зрелище, от которого меня вначале передернуло, словно через мое тело пропустили электрический разряд, а потом ощутил, как стынет в жилах кровь. Мне стало дьявольски страшно. Ибо то, что я узрел высоко в ночном небе, там, над крышами многоэтажек, в окнах которых горел свет, где проживали сотни ни о чем не подозревающих жителей города, не описать словами обывателя, к примеру, такого, как Талбот или его легкомысленная жена.
Сначала это было похоже на большую мерцающую зеленым светом звезду. С каждой минутой она росла и разливала свое сияние по небу, затмевая остальные звезды. Я узнал ее, звезду Гаала, предвестницу армагеддона, известную мне со страниц «Культа червей».
– Никаких сомнений, – сказал я, не замечая, что продолжаю произносить свои мысли вслух. Талбот молча за мной наблюдал. – Разрушитель миров! – воскликнул я и снова кинулся к шкафу с книгами.
На верхней полке, между фолиантом с выцветшим корешком «Заклинания мертвых королей» Эрика Блэка и переизданием «Тайн лемурийских подземелий» Эмуса Лайма, я нашел то, что первым пришло мне на ум – «Знамения и пророчества».
Это был каббалистический очерк еврея-мистика XII столетия, Махайма Алефа. Я немедленно отыскал одну из глав, где, как я помнил, речь шла об огненных знаках «Шин». При строгом соблюдении предписанных правил и при условии, что маг детально в них посвящен, эти символы способны послужить ключом к запретным сферам вселенной.
Мне стоило быть осторожней, впуская в квартиру малознакомых мне людей, корил я себя, глядя на тупое выражение лица своего соседа. Он не сводил с меня глаз с момента, когда я метнулся к книжным полкам. Наши взгляды встретились, и он спросил осипшим голосом:
– Могу ли я помочь чем-нибудь?
В ответ я лишь ухмыльнулся, не скрывая своего презрения. Ты уже достаточно сделал, идиот ты этакий, подумал я про себя, хотя и понимал, что винить в случившемся надо было прежде всего себя самого. Моя ужасная непростительная оплошность состояла в том, что я позволил себе хранить две взаимодополняющие друг друга книги, в которых содержались четкие инструкции по призванию страшных космических существ, в одном месте.
А еще я не мог теперь простить себе то, что впустил в свой дом невежественных людей. Даже опытному магу было бы сложно удержать вызванного им демона под властью специальной печати. Что уж говорить о таких жалких профанах как я или, хуже того, этот дурак из соседней квартиры.
Но самое страшное обстоятельство заключалось в следующем: Талбот и его глупая домохозяйка-жена выполнили только одну часть ритуала – ту, где говорилось о словах и знаках для открытия врат между мирами. Эта жалкая парочка решила не заморачиваться относительно закрытия портала. После произнесенных слов проход должен быть снова надежно запечатан, и сущность, призванную из мира иного, должно отправить обратно на ту сторону, откуда она прибыла.
Судя по тому, что происходило за окном, всё могло закончиться самым чудовищным образом. Кто знает, возможно, если бы я вовремя не принял нужных мер, мир захлестнула бы волна апокалиптического кошмара.
Я приказал Талботу сию же минуту вернуть мне книгу, которую он «одолжил» накануне вечером. В то же время сам принялся чертить мелом на полу заклинательные и защитные знаки, заключив их в двойной круг Астарота. К счастью, все инструкции были у меня под рукой. Мне оставалось лишь точно воспроизвести каждую линию и не ошибиться в выборе соответствующих каббалистических символов.
Меня то и дело охватывала паника и отвлекали мысли о непредвиденном конце света, грозящем начаться со двора нашего дома. Все происходило в сумасшедшей спешке. Заковыристые, неудобные для произношения слова и странные пассы рукой, которой я держал свечу…
В небе уже пылало зеленое пламя. Его адский отсвет играл на зданиях высоток. Нездешнее зеленое свечение лилось в мою комнату через западное окно, падая на одутловатое лицо Талбота, оно придавало его глазам странный зловещий блеск и как будто просачивалось сквозь его кожу.
Словно напитавшись им, узкий сморщенный лоб Талбота, его крупный мясистый нос и покрытые оспинами щеки светились теперь изнутри, а сквозь казавшуюся прозрачной кожу с отвратительной четкостью проглядывали тонкие витиеватые сосуды. В потоке этого демонического света лицо соседа приобрело неузнаваемые и даже пугающие очертания.
Неустанно бормоча заклинательные формулы, с опаской и все усиливающимся напряжением, я часто поглядывал на своего соседа, словно ожидая от него внезапного нападения. Время шло, и мне казалось, что внешность человека расположившегося рядом со мной в изображенном на полу круге неотвратимо менялась. Была это только игра этого странного света и теней в комнате, или же мой сосед на самом деле так жутко изменился? Мной овладел такой страх, что свеча в руке задрожала, пламя ее затрепетало. В очередной раз украдкой бросив взгляд на Талбота, я едва не закричал от ужаса.
На лице моего соседа, обезображенной какой-то немыслимой силой, появилась сардоническая улыбка. Зубы его, казалось, истончились под воздействием губительных флюидов звезды, а глаза утонули в двух черных воронках, напоминающих выеденные червями дыры в гнилой тыкве. Зная о возможных последствиях лишения защиты пентакля, я не спешил покидать его пределы. Но и стоять на месте, ожидая, когда существо, которое еще несколько минут назад было моим соседом, набросится на меня, я был не намерен.
В одной руке я держал свечу, воск которой обжигал мне пальцы, а в другой сжимал «Ключи ада». С нее все и началось, с этой запретной ужасной книги. Признавая свою ответственность за то, что этот страшный древний труд попал в руки невежд, для которых вековые тайны были всего лишь предметом развлечений, я решил, что должен довести это дело до конца, чего бы это мне не стоило.
Внезапно существо, внешность которого уже не имела почти ничего общего с Талботом, рассмеялось. И я увидел, как его бока раздались в стороны, послышался звук разрываемой ткани, рубашка, в которую был одет Талбот, лопнула, и из дыр показались отвратительные придатки.
Они извивались, словно слепые черви, скручиваясь с омерзительной гибкостью. На внутренней стороне подрагивающих отростков я заметил ряды бледных влажных присосок; они вытягивались, раскрывая свои маленькие жадные рты, и затем сокращались, издавая тошнотворные чавкающие звуки. Появилась еще пара таких же конечностей, а потом еще…
Тучное тело Талбота, по бокам которого висели клочья изодранной одежды, медленно поднялось, тапочки, в которых он пришлёпал ко мне в эту ночь, слетели с босых пухлых ног. Тварь, в которую обратился мой сосед, упиралась в пол двумя своими чудовищными скользкими щупальцами, еще две пары хаотично метались по воздуху. Безвольно повисшая голова Талбота почти касалась потолка. Один из придатков то и дело задевал люстру, от чего она опасно покачивалась над моей головой.
Свеча погасла. Ноги больше меня не держали. Опустившись на колени, завороженный ужасом, я смотрел, как разросшееся вширь и ввысь существо неуклюже перевалилось с одного щупальца на другое и двинулось в мою сторону. Голова Талбота покачивалась, обмякшие руки и ноги болтались как у резиновой куклы. Но восемь ужасных конечностей, блестящих в неестественном зеленом свете, хлестали воздух, проносясь перед моим лицом.
Выронив книгу, я тут же опомнился и снова поднял и пролистал ее на то место, где пестрели ряды заклинательных слов, которые я продолжил зачитывать: «закер… шиванда… кетер… мерариум… бехтура… зор… белим… авадон…»
Мой голос дрожал, но я не прекращал выговаривать древние заклинания.
Не успело чудовище сделать двух шагов, скручивая в кольца свои верхние конечности, как внезапно содрогнулось, пошатнулось и затряслось, и в следующий момент стало медленно опускаться, опираясь на все свои щупальца. Потом оно вздрогнуло еще раз, взвыло запредельным голосом, от которого я едва не лишился чувств, и с влажным хлюпающим звуком повалилось на пол.
Не находя сил и решимости, чтобы подняться на ноги, я отполз к стене и зажег свечу. Меня всего трясло. В ушах звенело, и кровь стучала в висках. Только сейчас я заметил, что во всей комнате воцарился мрак, и свеча теперь являлась единственным источником света.
Наконец, я встал и на подгибающихся ногах приблизился к окну. Небо было усеяно звездами, мерцающее сияние которых приглушал свет электрических огней города. Внизу во дворе застыла толпа, точно загипнотизированных, подавленных космической силой людей. Их лица были обращены к небу, где еще несколько минут назад разливала свой потусторонний свет звезда Гаала. Если бы время было упущено, если бы я не устоял, прервав ритуал, все они, без исключения, разделили бы кошмарную судьбу Талбота, и весь мир захлестнула бы волна невообразимых ужасов.
Тут я вспомнил о чудовище, в которое обратился мой неразумный сосед, и страх охватил меня с новой силой. Я резко обернулся.
Темный бесформенный силуэт был неподвижен. Горячая струйка воска обожгла мне пальцы. Я вздрогнул, представив, какая омерзительная картина откроется мне при ярком свете люстры. И все же я направился к выключателю.
Не успел я сделать шаг, как что-то продолговатое, что я не мог разглядеть в темноте, вцепилось мне в ногу. Я вскрикнул, потерял равновесие и упал. К моему величайшему ужасу свеча опять погасла. Почувствовав, что хватка ослабла, я выдернул ногу и отполз к стене. Тяжелое сдавленное дыхание заполнило темную комнату. Моя дрожащая рука поползла по стене, слепо нащупывая выключатель.
Послышался стон. Мои глаза были неотрывно прикованы к черной массе на полу. Дыхание перехватило, и крик застрял в моем горле. Рука бесконечно долго и беспомощно искала выключатель, но находила лишь гладкую поверхность стены. И вдруг… оно пошевелилось.
Я видел, как черный спутанный клубок, лежавший всего в метре от меня, сдвинулся, скрюченные кольца чудовищных конечностей повалились на бок. Что-то отделилось от общей массы.
Наконец, мне удалось нащупать выключатель. Щелчок – и вспыхнул свет.
Неужели тварь по-прежнему жива? Бежать мне не удастся. Ноги словно приросли к полу, я не смог бы сделать и шага.
Толстые серые кольца приподнялись и опять опали, раздался неприятный чавкающий звук, похожий на плеск рыбы в воде. Страх исказил моё лицо. Оно всё подёргивалось от длительного напряжения. Но тут я увидел то, что заставило меня облегчённо выдохнуть.
Раздвигая отвратительные придатки, на свет показалась конечность, покрытая красной слизью. Рука…
Конечно, вид ее был ужасен, но это была рука Талбота. Он кашлял и, булькая и отплевываясь, что-то невнятно бормотал. Через несколько секунд, окончательно освободившись от чужеродной плоти, он уже стоял на полусогнутых ногах. Его голова качнулась в мою сторону. Потом опять…
Наконец, ему удалось удержать взгляд. Он смотрел на меня залитыми слизью глазами. Я видел в них непередаваемый ужас.
А он, должно быть, видел такой же ужас в моих.