Светает.
Розовеющие блики рассветного солнца проникают в комнату и падают на огромную фигуру широкоплечего мужчины.
Я поднимаю голову с подушки, и взгляд тут же утыкается в мужскую спину.
Герман рывком набрасывает на плечи рубашку, расправляет ее и приступает к ряду белоснежных пуговичек. Его темные длинные волосы ниспадают на воротничок, слегка вьются после душа. На белом хлопке темнеет пара капель, упавших с его локонов.
Я нежусь в постели. Провожу рукой по его стороне матраса, но она уже остыла. И если бы не вмятина на подушке, я решила бы, что эта ночь мне приснилась. Ночь, когда мой мужчина впервые за много лет не был осторожен.
– Еще слишком рано, постарайся уснуть, – он не оборачивается, но его красивый голос наполняет комнату, и я понимаю, что Герман обращается ко мне. Он заправляет низ рубашки в обтягивающие темные брюки и застегивает ремень. Мои глаза против воли опускаются на его твердые как орех ягодицы, и я сглатываю, вспоминая как впивалась в них ногтями в момент когда он был глубоко во мне.
По телу проходит дрожь.
– Уже уезжаешь? – хрипло произношу, натягивая на грудь пушистое, как облако одеяло. Зарываюсь в перину, томно вытягиваясь во весь рост.
– На границе нашли беглеца. Мои люди взяли его, говорят, он вполне сойдет для боев без правил.
– Думаешь он заменит Артура?
– Артура никто не заменит, – широкие плечи устало опускаются и Герман ведет подбородком в сторону. Цепляет с комода наручные часы и защелкивает браслет.
– Не следовало тебе его убивать, – говорю мягко, и тут же сталкиваюсь с взглядом темно-карих глаз. Герман оборачивается и смотрит на меня в упор.
– Нет, следовало. Он посягнул на моё! Всем известно, что ты – моя собственность. Им не позволено говорить с тобой и приближаться без ведомой на то причины. А он решил, что ему все можно. И поплатился! – горячность в тоне пугает, но я уже привыкла к вспыльчивости моего мужчины, поэтому лишь веду плечом, сдаваясь.
– Я буду скучать по тебе, – говорю примирительно. – Поскорее возвращайся.
Герман подходит к постели, садится на ее край и отводит с моей щеки прядь темных волос. Смотрит пристально, будто пытается проникнуть в мою голову и прочесть мои мысли. Но я уже привыкла к его взгляду. Он всегда так смотрит. И раз мне нечего скрывать, я отвечаю ему таким же взором.
– Когда ты понесешь и родишь мне сына, я на тебе женюсь.
Я едва уловимо вздрагиваю, понимая, что выдала себя лишним взмахом ресниц. Родить сына Герману Орсини – честь и мечта всех эскортниц, которые охотятся за богатыми мужьями. Так почему же меня так пугает перспектива стать его женой? Почему от одной мысли, что я буду носить под сердцем его ребенка, кровь стынет в жилах?
– Тебе понравится, – читает мои мысли и медленно, как будто я сделана из хрусталя, гладит скулу. – Мое семя уже в тебе, и скоро все задуманное свершится.
Поднимается с постели, а я доверчиво провожаю его взглядом, и только когда за Германом закрывается дверь, я позволяю себе выдохнуть.
Резко поднимаюсь с постели, торопливо врываюсь в ванную и открываю горячий душ, который только стерпит кожа. Струи ударяют по ней, обжигают, но я лишь покорно стою и не шевелюсь. Меня начинает бить дрожь.
Если бы у меня была возможность, я съездила бы в город в первую попавшуюся аптеку и купила экстренную контрацепцию. Но из этого ада под названием особняк Германа Орсини, он же Фамилия, запрещено выезжать. Я в плену здесь уже шесть лет.
Упираюсь руками в горячий кафель, поднимаю лицо горячим струям.
Он убил Артура – единственного человека, которому я доверяла. Единственного, кто помог бы мне сбежать из этого ада. И больше надежды нет. Нет и лазеек, ведь Артур – единственный, кто знал путь из этого места на большую землю. А больше такого человека нет. Как же уйти? Как сбежать теперь?
Ударяю по кафелю, ладонью, и будто выключатель внутри щелкает. Выдыхаю. Поднимаю голову и ловлю свое отражение в зеркале.
Если кто-то догадается, меня убьют раньше, чем я успею придумать правдоподобное оправдание. Нельзя показывать никому свои чувства. И нельзя никому говорить о своих планах.
Здесь нет друзей.
И пускай Герман и говорит, что мы семья, я-то знаю правду. На самом деле мы стая волков, где каждый готов перегрызть глотку другому. Всем известно, если проявишь слабость – тебя тут же сожрут, пощады не получит никто. Будь ты вооруженный охранник, которых по периметру поместья пруд пруди. Будь ты наложница, предназначенная для услаждения дорогих гостей и вожака. Стоит тебе оступиться, последнее, что ты увидишь в этой жизни – будет искаженное яростью лицо Германа и его пистолет, приставленный к твоему лбу.
Вожак не допустит, чтобы в семье были предатели.
Поэтому нельзя, чтобы он усомнился в моей верности и преданности.
Тянусь к шампуню и давлю его на ладонь. Делаю воду менее горячей и с холодным сердцем принимаю душ. После сушу волосы, надеваю одно из домашних платьев и привычным ритуалом наношу макияж.
Артура больше нет, но я могу попытаться найти другого сообщника из местной охраны. И кто знает, может в этот раз мне повезет, и я выберусь из этого ада.