V

Меж тем день ото дня становилось все теплее и теплее. А сегодня так вообще сделалось душно и жарко. Словно где-то там, в неведомых далях собиралась ужасающая гроза.

А сам по себе город, если смотреть отсюда сверху, в такую жару был похож на огромную кухню. К примеру, кухню какого-нибудь высокого ресторана в самый разгар приготовления одного из фирменных блюд. Ну например, из рыбы, или кальмаров. Или, еще лучше, устриц.

Причем сами эти копошащиеся внутри своих раковин, еще вполне себе живые устрицы даже не подозревали о том, что очень скоро им предстоит из живых существ превратиться в чью-то гламурную пищу и, в конце концов, неминуемо перейти в царство мертвых.

И в свете этой жаркой погоды, все более жаркой день ото дня, каменный исторический центр города напоминал собой, то ли раскаленный противень, то ли раскочегаренную духовую печь. Ибо мало кто в наших местах станет есть этих морских гадов сырыми, пусть даже с лимонным соком или в экзотическом соусе. Не народилось здесь в таком количестве будто прирожденных гурманов, да эстетов, сведущих в поедании устриц и всего остального.

Но устрицам, похоже, все эти приготовления были пока нипочем. И в своей каждодневной суете внутри себя они отмечали лишь то самое возрастающее с течением времени напряжение вокруг, разве еще жару и ничего более.

И дело собственно не в устрицах, сверху особо и не разобрать, устрицы там внизу, или кто, устричный бар или что-то совсем другое, но еще год назад ничего подобного весной никому и в голову бы не пришло. Ведь раньше эти первые по-настоящему жаркие весенние дни не приносили с собой ничего кроме простой человеческой радости и робкой надежды. Да и сами люди, сколь бы бледными и растерзанными они не казались после долгой зимы, устриц собой никак не напоминали. И уже само осознание этой перемены еще более усиливало ощущение охватившего этот город преддверья непонятного чего.

Его не чувствовали лишь те, кто обычно вообще ничего вокруг себя не замечают. Те, у кого де факто абсолютно все проистекает должным образом. Или не проистекает вообще ничего. И возможно именно подобные граждане являлись непосредственной причиной этого напряжения. Либо ты здесь, либо ты там. Иного не дано.

Достаточно вспомнить яркие исторические примеры, великую инквизицию, например. Или социалистическую революцию какую-нибудь. Любое достаточно масштабное противостояние делит всех на два лагеря, хочешь ты того или нет.

А противостояния нынче много образовалось.

Иной раз кажется, что словно пришло время ничтожных людей, ибо много всякой швали повсплывало наверх. Посмотришь на иного в телевизоре где-нибудь, послушаешь ненароком, и волосы дыбом встают. То ли больной человек, то ли придуривается. Думаешь клоун или пародист, а потом читаешь, что губернатор какой-нибудь или даже министр. И многим бы хотелось, чтобы как в какой-нибудь сказке, все встало бы на свои места и свет победил бы эту серость. Иным из которых так прямая дорога в чистилище.

И призрачная очередь из этих новоявленных хозяев жизни, тех же по сути устриц, но покрупнее, уже выстроилась вон из города и, змеей обвивая его, уходила прямиком под землю.

В сказке и не такое бывает. Когда вот так сразу воздают тебе по делам твоим. В очередь и на выход. Очень натурально и красиво.

И кого только в той очереди нет! Вон министры с губернаторами, и прошлые и нынешние, с немногочисленными, но вполне состоявшимися друзьями и родственниками, полпред вроде или председатель совета, конечно же народные избранники практически в полном составе, служители культа, чиновники покрупнее и помельче, кое какие банкиры и менеджеры первого звена, потом просто бизнесмены с уголовными наклонностями и наоборот, вереница успешных маркетологов, политтехнологов и прочих аферистов, тут же, как будто, директор одного из крупнейших музеев.

Уж как он сюда угодил, совершенно непонятно. Вроде вполне приличный был человек. Тут и один ректор и другой. Тот-то точно доигрался с государственной казной. А может и с чем другим.

Затем еще директора, активисты, нацисты, судьи, экономисты, юристы, пропагандисты. Армейские и полицейские чины. А дальше уже по мелочи и оттуда и отсюда. Остался ли кто в городе при таком раскладе?

А вообще, интересное общество получилось. Во всех смыслах разнообразное и знаковое, но объединенное общей сакральной меркантильной идеей. И иерархия вроде та же. Первого в очереди я правда не разглядел, но со спины очень даже похож.

А может это просто от жары в голову лезла всякая ахинея. А в этих весенних ослепительных солнечных лучах, отраженных от тысячи сверкающих крыш и позолоченных шпилей, чего только не покажется. Так и архангелы померещатся вскоре, и бог знает что еще.

Видно настолько далеко разошлись друг от друга противоположные человеческие категории и качества в этом городе, что в разряженной атмосфере посередине зародилась небывалая черная дыра, антиматерия, энергетический вакуум. Что тоже могло спровоцировать подобное видение.

Ну а что же благородные обыватели? Эта основная масса с виду добропорядочных людей? Она как балласт на терпящем бедствие судне, как плохо закрепленный и никому не нужный уже груз, переваливается от одного его борта к другому, раз от раза лишь только усиливая общий крен. Ибо противопоставить этому балласту стихии нечего. Тот самый паноптикум, зародившийся один раз, неважно где именно и когда, пронзал собой все слои общества, превращая бедные головы этих людей лишь в резонирующие отражатели. И сами по себе они как будто уже ничего не решали и ничего не могли.

Именно так образуется неустойчивость. Когда казалась бы самая надежная система, основанная на будто незыблемых физических законах, патриотизме и национальной валюте, натыкается на невидимый ранее айсберг несоответствия желаний и возможностей, и тут вдруг оказывается, что фундамент то весь прогнил и стоять всей этой махине по сути не на чем.

И потом лишь многочисленные изумленные лица, промелькнув за секунду в этом своем роковом падении, исчезают в пучине чужих страстей. И, в конце концов, может случиться и такое, что не останется уже совсем никого.

Загрузка...