Как вас представить?.. Ах да, конечно, мадам. (фр.)
Ничто человеческое [не чуждо]. (лат.)
Вот мини-глоссарий наркоманского жаргона, призванный облегчить читателю восприятие лексического ряда этой главы (термины приведены в порядке появления):
Тухляк – безнадежная, безвыходная ситуация.
Совсем мертвый – находящийся в состоянии тяжелого абстяга (см.)
Тряска – тремор, один из симптомов абстяга.
Зависнуть – плохо отдавать себе отчет в происходящем.
Абстяг – абстинентный синдром.
Отходняк – то же, что абстяг.
Дорога, арык, веревка – вена, в которую вводится инъекция наркотического вещества.
Центровая трасса, она же центряк – срединная локтевая вена Иглиться – делать инъекцию наркотического вещества Децил – количество наркотика, помещающееся между двумя черточками на шкале шприца.
Ляпнуться всухую – уколоться пустым шприцем.
Ширяла, нарком – наркоман.
Хлеб – общее название для наркотических средств, дающих синдром привыкания.
Барыга, кровосос, пушер – розничный торговец наркотиками.
Пушерить – продавать наркотики в розницу.
Задвинуть стеклышко – ввести одну ампулу наркотического раствора.
Ширяться – делать инъекции наркотического средства Дырка – инъекционное отверстие на вене.
Догон – повторное введение наркотика для усугубления одурманивающего эффекта.
Приход – первый, эйфорический этап наркотического опьянения.
Сидеть на барбитуре – принимать барбитураты.
Подвиг – инъекция наркотика (от слова двинуться – сделать инъекцию).
В описываемое время Санкт-Петербург был разделен в административно-полицейском отношении на десять районов – так называемых «частей». Охраной правопорядка в каждом районе ведал частный пристав, обычно в звании полковника. Всю деятельность по расследованию уголовных преступлений в части вел пристав следственных дел.
Каждая из городских частей, в свою очередь, подразделялась на кварталы. Контора квартального надзирателя – учреждение, соответствующее современному отделению милиции.
Формулярный список – личное дело чиновника, куда заносились все сведения персонального и служебного порядка.
Воспитательные дома, первоначально именовавшиеся «сиропитательными», были учреждены Екатериной Великой для воспитания сирот и, главным образом, подкидышей. Инициатором этой благотворительной затеи стал И.И.Бецкой, незаконнорожденный сын одного из князей Трубецких. В секрето-родильном отделении Воспитательного дома женщинам, во избежание огласки и позора, дозволялось рожать в маске, после чего младенец оставался на попечении учреждения.
Воспитанники получали начальное образование, обучались какому-либо ремеслу и по достижении зрелости должны были получать ряд привилегий. Екатерина надеялась, что из этих детей образуется столь нужное России сословие «третьяго чина и новаго рода людей». Однако, как это у нас часто случается, чудесная идея вылилась в кошмар. Уход за младенцами был скверный, кормилиц не хватало, смертность среди детей достигала чудовищных пропорций. Например, из 1089 младенцев, сданных в Московский воспитательный дом в 1767 году, выжили только 16. Во время действия повести смертность младенцев в Санкт-Петербургском воспитательном доме составляла 75 % (данные комиссии лейб-медика Карреля за 1863 год).
Однодворцы – особое сословие свободных крестьян, потомки прежних служилых людей. Хоть, в отличие от дворянства, платили государству подати, но обладали определенными привилегиями. Например, им дозволялось владеть крепостными.
Сперанский, Михаил Михайлович (1772–1839). Знаменитый государственный деятель, которого современники сравнивали с птицей феникс, обладающей способностью возрождаться из праха. Безродный и нищий, он уже к 30-летнему возрасту вознесся к вершинам государственной власти благодаря редкостным способностям, поразительной работоспособности и фантастическому везению, а в 35 лет фактически сделался соправителем Александра Первого, прислушивавшегося к каждому его слову. Но в 40 лет, став жертвой придворных интриг и собственной самонадеянности, Сперанский всего лишился и угодил в ссылку. После семилетней опалы вновь начал постепенное карьерное восхождение, пройдя путь от губернатора захолустной провинции до высших должностей.
В молодости Сперанский мечтал о парламентаризме (в частности, ему принадлежит самый ранний проект создания Государственной Думы, да и само это словосочетание придумано тоже им), однако под грузом лет и ударов судьбы превратился в убежденного реакционера и ярого апологета самодержавной власти.
Про падение Сперанского рассказывают такой анекдот.
Во время роковой беседы с государем 17 марта 1812 года (эта аудиенция не имела свидетелей, а потому дала пищу самым разнообразным домыслам) Михаил Михайлович якобы имел неосторожность превзойти его величество остротой ума и языка, чем окончательно себя и погубил.
Молва гласит, что Александр, уже изрядно настроенный против своего наперсника интриганами, в начале разговора еще пытался сохранять величавость и даже сухо поблагодарил Сперанского за обучение науке власти. Однако затем не сдержался и, ссылаясь на свидетельство министра полиции Балашова, стал гневно пенять на оскорбительные слова, произнесенные Михаилом Михайловичем в адрес монарха. Будто бы Сперанский воскликнул: «Да чего бы достиг сей неблагодарный властитель, не будь подле него меня?»
Михаил Михайлович отпираться не стал, лишь посетовал, что Балашов пересказал только вторую половину разговора, опустив первую, в которой этот царедворец с язвительной улыбкой передал Сперанскому обидный отзыв о нем Александра, сказавшего в присутствии многих лиц: «Этот попенок становится несносен». Царь покраснел, поскольку упрек был справедлив. Михаил Михайлович еще и имел дерзость спросить, считает ли государь позволительным столь неуважительно отзываться о верном своем советчике, к тому же при его недоброжелателях?
Смущение государя длилось недолго. Александр быстро нашелся и, приняв надменный вид, обронил: «Quod licet Jovi non licet bovi» (Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку (лат.)), что было очень к месту, поскольку за упрямцем Сперанским давно утвердилось прозвище Бык.
Что же Сперанский? Он, поклонившись, печально молвил «Напрасно ваше величество изволило меня благодарить за наставления. С прискорбием вижу, что главный закон властителя вы так и не затвердили». «Какой же?» – живо вскричал Александр, улыбаясь своему mot (Острое словцо (фр.)) и предвкушая, как будет пересказывать его дамам. «Государь лишь в том случае имеет право повелевать своими подданными, если сам является для них образцом поведения, – сказал Михаил Михайлович. – Что личит быку, то не к лицу Юпитеру».
Самолюбие царя было уязвлено, настроение испорчено, и, говорят, в этот миг участь всесильного сановника окончательно решилась.
Училище Правоведения учреждено в 1835 году по проекту принца П. Ольденбургского, мечтавшего цивилизовать российское судопроизводство, которое безнадежно погрязло в коррупции и невежестве. Предполагалось, что вновь создаваемый храм юриспруденции будет воспитывать просвещенных и высоконравственных служителей Фемиды, которые, войдя в возраст и силу, озаботятся превращением полуазиатской империи в правовое государство. До известной степени так оно и произошло: именно выпускники Училища Правоведения готовили судебную реформу и прочие преобразования 60-х и 70-х годов.
Бирон, Эрнст-Иоган (1690–1772). Одна из самых непопулярных фигур российской истории, биографические сведения о котором в энциклопедиях обычно помещались в статье «Бироновщина».
Мелкий прибалтийский дворянчик, он стал фаворитом курляндской герцогини Анны, нелюбимой племянницы Петра Великого. Когда Анна, по воле случая, сделалась российской царицей, Бирон неожиданно для себя оказался правителем огромной империи и, надо сказать, не без успеха нес это бремя в течение целого десятилетия. Одержал победу в двух войнах, расширил пределы страны, активно боролся с пьянством Свирепствовала в эти годы власть умеренно – во всяком случае, если сравнивать с кровавой эпохой Петра.
Смертельно заболев, Анна хотела оставить своего любовника полновластным регентом при младенце Иоанне Шестом. По свидетельству историков, последние слова, с которым умирающая императрица обратилась к Бирону, были: «Не бойсь». Но три недели спустя заговорщики под предводительством графа Миниха свергли регента. Вместо курляндской партии к власти пришла немецкая. Бирон был судим, приговорен к четвертованию, но в последний момент помилован и отправлен в ссылку, где прожил больше 20 лет, всеми забытый. В 1762 году Екатерина Вторая вспомнила о Бироне и вернула ему престол курляндского герцогства, но Эрнст-Иоган уже утратил вкус к власти и вскоре отказался от короны в пользу своего сына.
Мифы о бироновских зверствах сильно преувеличены его политическими противниками и последующими романистами. Бирон был сыном своего грубого и жестокого века, не более того. Как писал Пушкин: «Он имел несчастие быть немцем; на него свалили весь ужас царствования Анны, которое было в духе его времени и в нравах народа. Впрочем, он имел великий ум и великие таланты».
А умер он так.
Как-то утром восьмидесятидвухлетний Бирон сидел в оранжерее своего митавского дома и читал «Изречения Конфуция». Не сказать, чтоб очень усердно: пробежит слабыми глазами строчку-другую, надолго задумается. Потом прочтет еще немного, опять отвлечется. Слишком насыщенным был текст, слишком рассеянным внимание старца.
Первый афоризм, на который нынче упал взгляд его высокогерцогской светлости, вызвал у Эрнста-Иогана скептическую улыбку. «Не печалься, что люди не знают о тебе. Печалься, что ты не знаешь людей», – поучал китаец. Курляндец же подумал, что у него все ровно наоборот: люди очень хорошо о нем знали, и это первая печаль его жизни. А людей он знает, и даже слишком хорошо – это вторая его печаль, еще более тяжкая.
Зато со следующим изречением мудреца он был полностью согласен.
«Обучение без мысли напрасно. Мысль без обучения опасна». Сказано будто не про Китай, а про Россию, где правители умны, но не учены, а советники учены, да не умны. И сам он был таков же. Пока правил, пребывал в невежестве. А когда обучился жизненной науке, затошнило от власти. Так здесь всегда было, так и останется.
От мыслей отвлек слуга, принес в фаянсовой кружке горячий шоколад с ромом. Старик смотрел через стекло на небо, в котором кружили птицы. Вороны, что ли? Кому еще летать в декабре?
Шоколад остывал. Доктор велел как можно чаще пить этот напиток, укрепляющий и питающий плоть. Но питать свою немощную плоть Эрнсту-Иогану не хотелось. Ему хотелось следить за кружением черных птиц.
Душа устала от тела, отлететь хочет, подумал он.
Когда слуга пришел забрать кружку, старик был мертв.
Словоерс – название почтительной частицы, прибавлявшейся к окончанию слов в учтивой речи XVIII–XIX веков. Образовано по старославянскому чтению букв «с» и «ъ»: «слово» + «ер». Согласно одной из версий, этимологически представляет собой сокращенную форму от уважительного «-ста» (как в «пожалуйста»).
Упоминание об ажиотаже на бирже позволяет со значительной степенью вероятности датировать события повести второй неделей июля 1865 года. Как раз в это время был опубликован официальный отчет международной инспекции о ходе великой Суэцкой стройки. Из отчета следовало, что морской путь из Средиземного моря в Индийский океан будет открыт в самом непродолжительном времени. Это известие вызвало оживление на всех европейских биржах.
Это она Аркадию Сергеевичу позвонила, кому ж еще.
Очередность событий была такая. Сначала к главной специалистке по рукописям Достоевского обратился коллекционер Лузгаев. Заплатил обычную таксу – сто долларов, получил утвердительное заключение.
Некоторое время спустя к старухе с другим фрагментом того же текста явилась Марфа Захер, и аппетиты Элеоноры Ивановны возросли – она запросила триста.
Когда появился третий соискатель (издатель), явно не знавший о существовании двух первых, Моргунова почуяла запах нешуточной добычи.
Ее предчувствие подтвердилось, когда к ней приехал четвертый – солидный человек с депутатским значком. Солидного человека ждал во дворе большой черный автомобиль – собственно, даже два больших черных автомобиля, если считать джип сопровождения. Главное же, новый клиент принес на экспертизу не рукопись, а важнейший документ, с точки зрения международного авторского права не утративший своей законной силы. В беседе выяснилось, что о разделении рукописи на куски и о том, кому эти куски достались, господин Сивуха не знает. Тогда-то Элеонора Ивановна и сделала ему деловое предложение: у нее есть товар – три имени, такса – по двести тысяч долларов за штуку, и нечего так возмущаться, потому что цена вопроса ей хорошо известна: два-три миллиона потянет сам манускрипт плюс много-много миллионов за его использование на протяжении пятидесяти лет, оговоренных Бернской конвенцией по авторским правам.
Платить шестьсот тысяч долларов старой ведьме Аркадий Сергеевич не хотел – все-таки немаленькие деньги. К тому же он рассчитывал, что Морозов заберет фрагменты у тех троих сам, а если кто-то заартачится, средства убеждения найдутся.
Когда с Филиппом Борисовичем случилось несчастье и возникла опасность, что фрагменты затеряются, Сивуха велел своему помощнику установить в старухиной квартире подслушивающее оборудование – на случай, если Моргунова станет звонить остальным своим клиентам с аналогичным предложением.
Для ясности приведем краткую хронологию событий:
– Рулет нападает на Ботаника в понедельник днем;
– Николас в первый раз звонит экспертше в тот же день ближе к вечеру и слышит загадочное «снова-здорово»;
– к этому времени доктор Зиц-Коровин успел известить Аркадия Сергеевича о том, что доставленный пациент находится в тяжелом состоянии и может никогда не очнуться;
– Сивуха уже переговорил по телефону со своим гениальным советчиком и откомандировал Игоря в 39 квартиру;
– операция по установке подслушивающих устройств (одного в телефонную трубку, другого в косяк входной двери) проведена незамедлительно, пока Элеонора Ивановна ходила в магазин за кефиром;
– а вскоре явился – не запылился ни о чем не подозревающий Николас Фандорин. Страничку на экспертизу принес, бедняга.
Точной информации о том, как были устроены присоски на перчатках и тапочках, позволявшие гению запросто подниматься по вертикальной поверхности, у нас нет. Судя по следам, обнаруженным Николасом на стене дома (см. с. 134), Олег разработал какой-то особый клеящий состав однонаправленного схватывания – при надавливании происходило моментальное сцепление, которое столь же легко разрушалось, если усилие было направлено на разрыв.
Впрочем, бог с ними, с перчатками и тапками – их секрет гений унес с собой в могилу. В этом эпизоде нужно объяснить другое – как Человек-Паук вышел на Рулета.
Дело было так.
Разбитый шприц, обнаруженный неподалеку от места нападения на доктора филологических наук, был немедленно исследован. На стекле обнаружились четкие отпечатки пальцев, в тот же день запущенные в дактилоскопическую базу данных министерства внутренних дел. Надо сказать, что все оперативно-следственные действия по делу об этом разбойном нападении проводились с небывалой быстротой – Аркадий Сергеевич об этом позаботился. За ходом расследования следили его ручные «оборотенята», сотрудники Криминально-аналитического центра МВД Фантик и Мурзик.
Очень быстро было установлено, что искомые отпечатки в базе данных зарегистрированы – они принадлежат гражданину Рульникову Руслану Рудольфовичу, 1985 года рождения, без определенного рода занятий, прописанному в городе Рязани, однако временно проживающему в столице. Гражданин Рульников задерживался сотрудниками Департамента по контролю за незаконным оборотом наркотиков, в связи с чем и были сняты отпечатки. За недостатком улик после соответствующего предупреждения гражданина Рульникова отпустили, и нынешнее его местожительство органам внутренних дел было неизвестно, но тут уж Фантик с Мурзиком не сплоховали. В свободное от основной работы время прошлись по нескольким наркоцепочкам (дилер-пушеры-покупатели) и быстренько нашли Рулета.
Без санкции Аркадия Сергеевича ничего предпринимать не стали – просто доложили, что разыскиваемый объект проживает по такому-то адресу, и получили свой гонорар. А дальнейшее взял на себя Олежек. Так и сказал папе: «Ни о чем не беспокойся, дальнейшее я беру на себя. Будет тебе первый фрагмент рукописи». Как сказал, так и сделал (знал бы бедный папа, какой ценой).
Маленький маскарад, адреналиновый подъем по стене, обмен пачки бумаги на шприц с концентратом (смертельная доза). Ну и потом еще недальняя поездка в подмосковные Любищи.
В пачке, правда, не хватало одной страницы, но ее местонахождение уже было установлено – спасибо прослушке в квартире 39.
Так что никаких «приглючений» – все было по-настоящему.
Добыть сведения о том, что у Элеоноры Ивановны когда-то была сестра-двойняшка Светлана Ивановна Моргунова (1936–1958) большого труда не составляло. И с карамазовским чертом гений придумал ловко. Одного только не учел – откуда ж ему было про это знать…
Диплом сестры защитили почти день в день, и обе на «отлично». До выхода на работу обеим оставалось больше месяца, вот и решили устроить себе отдых – поехали в Карелию, на туристическую базу.
Родственников у них не было – родители погибли в войну, девочек воспитывала бабушка, но она уже три года как умерла. Не водилось у Лялечки со Светусей и ухажеров, потому что девушки они были серьезные и сильно некрасивые. А им никто и не требовался, хватало друг друга. Интересовались они одним и тем же – классической литературой, обожали одного и того же актера – Павла Кадочникова, даже платья носили одинаковые – крепдешиновые в горошек с белым воротничком. Можно было бы сказать, что Лялечка и Светуся жили душа в душу, если б не один скелет в шкафу.
Пять лет назад, когда близняшки поступали в МГУ на филфак, Элеонора по конкурсу прошла, а Светлана недобрала баллов и была вынуждена изучать отечественную словесность в облпединституте. Это стало причиной постоянных терзаний одной сестры и тайной гордости второй. Вслух, конечно, ничего такого не говорилось – Ляля была человеком тактичным, но в отношениях пролегла невидимая трещинка. Через месяц она должна была превратиться в разлом, а впоследствии и в пропасть – сестры это понимали. Дело в том, что Элеонора по распределению шла работать в чудесный Институт русской литературы, а Светлане предстояло учительствовать в сельской школе (поселок Грязновка Можайского района), получая за это 700 рублей в месяц плюс грузовик дров на зиму.
Нет-нет, никто никого не утопил. Лодка, в которой девушки катались по озеру, перевернулась по чистой случайности – Светуся потянулась за кувшинкой и не рассчитала, слишком сильно дернула за стебель. Нахлебалась воды, чуть сама не утонула, а помочь Ляле не смогла, потому что от испуга ничего вокруг себя не видела.
Идея пришла ей в голову не сразу, а когда участковый милиционер спросил, как звали утопленницу. Помолчав, Светлана сказала вдруг: «Светуся… То есть Светлана Ивановна».
На встречи однокурсников в МГУ она никогда не ходила. На работе, где кое-кто знал Лялю Моргунову, проходившую в Институте русской литературы преддипломную практику, держалась замкнуто. Да ее и не донимали, относились с сочувствием – такая трагедия. А с годами бывшая Светлана, ставшая сначала Лялечкой, потом Элеонорой, потом Элеонорой Ивановной, как-то пообвыклась. Хоть и снились по ночам кошмарные сны, числом два. Первый: как ее вызывают в дирекцию, с позором выгоняют за самозванство, лишают степени и едет она в деревню Грязновка на грузовике с дровами. Второй сон еще хуже: сидит она в лодке, тянется за кувшинкой, а вместо стебля из воды вытягивается белая, тонкая рука, из темной глубины выплывает Ляля, настоящая, и лезет в лодку – молча, а запихнуть ее обратно нет никакой возможности.
Зря Олег сказал: «Я не Светуся. Я Элеонора Ивановна Моргунова». Накануне он специально просмотрел на DVD фильм «Братья Карамазовы», а там черт является к Ивану Карамазову именно двойником.
Старуха услышала эти ужасные слова, и миокард в изношенном сердце слишком резко сократился, надорвался. А пять минут спустя вовсе лопнул.
Что ж, на всякого гения довольно простоты.
За несколько минут до этого дорожно-транспортного происшествия в большой черной машине, припаркованной в переулке по ту сторону арки, происходил такой диалог.
Мужчина (заканчивая разговор по телефону):…Понял Будет отъезжать, дай знать. (Сидящей рядом девочке). Он спускается по лестнице. Сейчас выйдет. Ты готова?
Девочка (на ней темные очки): А по-другому как-нибудь нельзя?
Мужчина: Боишься? Да ты не жди, пока он на тебя наедет. Сама ударься о бампер, крикни погромче и падай. В подворотне темно, он не разглядит.
Девочка: Я не боюсь. Противно. Грех.
Мужчина: Тебя никто не заставлял. Сама решила.
Девочка: Сама…
Мужчина (с любопытством): Кстати, если не секрет, почему? Вчера ни в какую, а сегодня сама позвонила?
Девочка молчит.
Мужчина: Слушай, сними ты очки. И потом, на кой тебе наклейка на стекле? Пол-глаза закрывает. Отдери.
Девочка (мотая головой): Нет, она красивая.
Мужчина: Так почему передумала?
Девочка (очень тихо): Из-за ангела… Ангел мне явился.
Мужчина (пряча улыбку): А-а Бывает. (Пищит телефон.) Это сигнал Давай, пошла!
Накануне вечером, поздно, Саша Морозова сидела дома на кухне и плакала. Снаружи давно стемнело, но света она не зажигала, лишь светилась лампадка у иконы, примостившейся в углу, между посудным шкафчиком и оконной шторой.
Саша плакала уже очень давно. Несколько раз принималась молиться, шептала что-то, глядя на бесстрастный лик Спасителя, но ни утешения, ни ответа ей не было.
Как открылась входная дверь, девочка не слышала. Во-первых, в эту минуту у нее начался очередной приступ рыданий, а во-вторых, может, он и не через дверь появился. Что ему дверь?
Только ощутила Саша некое колебание воздуха, уловила краем заплаканного глаза неяркий свет, вдохнула чудесный аромат (все это одновременно), повернула голову и увидела в коридорчике, шагах в пяти от себя, Божьего Ангела. Хоть было темно, но от ангела исходило золотистое сияние, и длинные волосы тоже посверкивали искорками, а глаза мягко лучились, и в протянутой правой руке (у ангелов она называется «десница») мерцала звезда. Одеяние у ангела было белое, длинное, а может и не было никакого одеяния, а клубилось белое облако. Не сказать, чтобы Саша так уж хорошо все разглядела, потому что темно, слезы в глазах, ну и потрясение, конечно.
Хотя чего потрясаться – ведь сама Спасителя молила какой-нибудь знак дать.
– Не страшись греха, – прошептал златовласый ангел. Его шепот был легче дуновения ветра. – Я твой грех на себя возьму. Не о себе думай, о ближних.
Звезда в его ладони (то есть длани) ярко-ярко вспыхнула, так что Саша на мгновение ослепла. А когда снова начала видеть, ангела, конечно, уже не было, только покачивалась в воздухе золотистая пыльца.
Утром Саша каждую пылинку собрала, ссыпала на бумажку и под икону положила.