Шаги
Ева переступает через порог дома и чувствует мокрую траву под ногами. Ходит осторожно, медленно. Делает глубокий вдох. С одной стороны головы волосы растут торчком, еще виднеются шрамы, а с другой – доходят до травы и касаются ее росистой поверхности. Раненый глаз полузакрыт, отеки на лице спали. Ева быстро выздоравливает.
– Ты не спала? – слышит она голос Марата, который стоит под деревом, прикусив травинку. Ева удивляется, что не заметила его. Он появляется из ниоткуда.
– Нет, твоя сестра делает все, чтобы я вдруг не вырубилась, и заставляет меня как можно быстрее встать на ноги.
Ева не вполне разбирается в собственных ощущениях, но присутствие Марата ее напрягает. Резким движением головы он отбрасывает волосы в сторону, на мгновение показывая блестящие глаза.
– Мы почти ровесники, но твоя сила превосходит и мою силу, и силу Мари в совокупности. В детстве ты не была такой сильной, хотя так кусалась, что на моей руке до сих пор остались следы.
– Каковы ваши навыки? – спрашивает Ева, словно не слыша, о чем рассказывает Марат, и садится на деревянный стул.
– Мари сражается электрической пилой. А я могу исчезать или появляться так, чтобы никто не заметил. И душить поясом.
Марат показывает пояс, на котором изображены золотые ножницы.
– Впечатляет, – говорит Ева и чувствует, как потеют ее ладони.
Марат приближается, начинает кружить вокруг стула Евы.
– Ты действительно не помнишь детство? Не помнишь, как я учил тебя стрелять из лука?
– Я помню какие-то эпизоды из детства, но тебя – смутно.
Конечно, она помнит Марата и Мари, но воспоминания размыты. После войны у нее остались обрывки воспоминаний.
– На твоей шее вытатуирован зонт. Ты встречалась с Человеком-зонтом, ты его видела?
– Почти.
– Его мало кто видел. Говорят, он один из мощнейших мастеров, даже сравнивают по силе с Герберами. Странно, что он тебя не убил.
– Ничего странного. Еще убьет.
Приближается Бабушка, держа чашку:
– Выпей.
– Что это, Бабуль?
– Тебе всегда нужно знать, что? Успокоительное.
– Разве я не спокойна? Не хочу, спасибо.
Бабушка безнадежно всплескивает рукой и идет обратно в дом.
– Почему ты не выпила? Бабушка тебе плохого не предложит, – говорит Марат, приближая голову к Евиной шее. – Зонт тебя защищает. Он тебя не тронет.
Ева оборачивается. Их лица очень близко.
– Защищает меня?
– Да, он поставил на тебе метку, означающую, что ты под его опекой.
Ева молчит. «Человек-зонт защищает меня, но почему? Есть что-то, чего я не знаю».
– Ева, у тебя даже раны красивые, – улыбается Марат. – Никогда не видел столько цветов на одной голове. Не верится, что ты меня не помнишь. Это меня даже забавляет.
– Бабушка не обратила внимания, что я добралась сюда самостоятельно. Что коляски нет. – Ева снова меняет тему и встает со стула. – Вместо этого она хочет успокоить мои нервы. Это значит, что она не замечает или не хочет замечать самого важного.
– Как и ты, Ева, – говорит Марат, – ты повторяешь одно и то же и не хочешь меняться.
Ева опирается о стул и садится обратно.
Марат снова улыбается и исчезает среди деревьев.
Ева все еще напряжена, сердце учащенно бьется. Неужели Марат ей нравится? Как? Она даже не знает его толком. Ева смотрит на длинный деревянный стол. Ящерка смотрит на Еву, сжимая челюстями пеструю бабочку. Бабочка безнадежно машет одним крылом и затихает.
Весь день Бабушка избегает общения. Она очень обеспокоена и понимает, что Ева сделает то, что запланировала. Бабушка села в свою машину. Она обращается к мертвой сестре:
– Я должна удержать ее от войны. Это самоубийство. Я не хочу ее потерять. Ты должна подать мне знак, Шушан, скажи хоть что-нибудь.
Бабушка включает фары. Напротив стоят гаражные шкафы, в которых хранятся старые книги, ящики, разное барахло.
Лом и Марат сидят на втором этаже, откуда видна Бабушкина машина.
– Опять она сама с собой разговаривает. Бабушку что-то беспокоит, – говорит Лом и делает ход на шахматной доске.
– Шах и мат. – Марат опирается на спинку стула и скрещивает пальцы на затылке. – Знаешь, если Ева решит ступить на тропу войны, то все мы пойдем за ней. Ты готов умереть, Лом?
Лом смотрит на него, обнажая крупные зубы:
– Я всегда готов. Сыграем еще раз?
– Нет, пойду прогуляюсь.
С этими словами Марат исчезает.
– Решено, – говорит Бабушка, держась за руль, – я заставлю ее выпить это зелье. Другого выхода нет.
И выключает фары.
Ева сидит на кровати и смотрит куда-то вдаль.
– О чем ты думаешь? – спрашивает Мари, расчесывая ей волосы.
– Думаю, нужно сходить на могилу Артура, пока Бабушка не отправила меня к Подполковнику. Может, сегодня ночью? Подождем, пока все уснут, и поедем на твоей машине?
– Можно, но почему ты не хочешь, чтобы Бабушка узнала об этом? Она не будет против.
– Не хочу, чтобы она поехала с нами.
– Почему? Чем она тебе помешает? Бабушка очень деликатна, она оставит тебя одну у могилы.
Ева глубоко вздыхает, Мари понимает, что вопросы излишни, и соглашается на ночную поездку.
– Сегодня я написала Дэву письмо. Представляешь, он не ответил. Наверное, у него есть девушка. Как ты думаешь, есть? Написала, что я теперь живу в лесу, далеко от города.
– Не пиши ему, раз не отвечает, Мари, лучше пиши кому-нибудь другому.
– Кому?
– Тому, кто будет отвечать.
– Может, он нарочно не отвечает? Может, он меня испытывает?
– Зачем? – спрашивает Ева и закрывает окна.
– А я знаю? Кто поймет этих парней. Я очень хотела сходить к прорицателю Бабкену, но Бабушка не пускает. Хотя бы порасспрашивала, он бы что-то сказал, я бы столько не думала о Дэве.
– Бабушка не пускает? – Ева повернулась к Мари. – Почему?
– Не знаю, она побледнела, когда я упомянула прорицателя.
Ева подходит к Мари:
– Хочешь, съездим к нему втайне от Бабушки?
– Ева, мне вовсе не хочется заводить от нее какие-то секреты, но да, давай.
– Смотри, Мари, Бабушка принесла мне чай. Я уверена, что в него что-то подмешано. И мне об этом не говорится. Иметь секреты – это нормально. Мы ничего не знаем о ее прошлом.
Глаза Мари блестят, она залпом пьет чай, предназначенный для Евы.
– Значит, поедем на кладбище, а потом к прорицателю. На рассвете доедем домой. И никто нас не хватится.
Ева кивает.
