Этта вспомнила, как Альманах рассказывал ей, что переоделся в чулане.
– Может, ты просто забыл, где их оставил?
– Ну уж нет! Я никогда ничего не забываю!
– Ну, на меня-то не рычи. Я их не брала!
– Я и не говорю, что это ты. – Альманах с трудом подавил внезапную ярость, вызванную её вопросом. – Просто… у меня в рюкзаке было кое-что очень личное… и одежда… и так нечестно! Это всё, что у меня вообще есть!
Этта уже видела его раздражённым – причём нередко на неё, – но не злым. И увиденное ей не понравилось. Уши у него покраснели, щёки побледнели.
– Может, кто-нибудь убрал? Просто выясни, кто это сделал, – и попроси обратно.
– Как? Кого мне спрашивать? Мистера Паркера нигде нет, а лорд Найджел занят…
– А у леди Симоны приступ. – Вспомнив, что они в пределах слышимости из Жёлтой комнаты, она оттянула мальчика в сторону и понизила голос: – А как насчёт доктора Митили?
– Именно! Я затем и иду на Восточный чердак. Если её найти и поговорить лично, чтобы она не могла повесить трубку, может, она объяснит, что тут на самом деле происходит?
– Отлично. Подожди меня.
Чтобы не пачкать лучшее зелёное платье на пыльном чердаке, Этта заскочила в пустую спальню переодеться в новую одежду. Рабочее платье оказалось жёстким и официальным, совсем не в её стиле, зато в нём она выглядела соответствующе своему новому положению.
Но что делать со старой одеждой и драгоценной маминой шпилькой? Этта обвела комнату взглядом, выискивая подходящий тайник для удручающе маленького узелка.
Под матрас! Там-то на её вещи никто случайно не наткнётся…
– Ну вот. – Она сделала Альманаху, которого ожидание отнюдь не успокоило, притворно-почтительный реверанс. – Идём.
Молча кипя от ярости, он повёл её вверх по лестнице для прислуги на самый верхний из уже обследованных ими этажей. Там, за закрытой дверью, неподалёку от их новых спален, обнаружилась узенькая крутая лестница наверх.
После множества поворотов Этта окончательно утратила чувство направления.
– Уверен, что восток – это сюда?
– Ага. Совершенно уверен.
Они осторожно двинулись наверх. Толстый слой пыли на ступеньках приглушал звук шагов. Потолок тут нависал так низко, что Альманах всё время задевал его волосами – и теперь они стояли дыбом. Этта у него за спиной громко чихнула.
– Будь здорова, – машинально отозвался он. Он вообще не умел долго дуться.
Добравшись до верха лестницы и шагнув на чердак, мальчик с удивлением обнаружил над головой широкое круглое стеклянное окно в крыше, света из которого хватало на всё помещение. Он ожидал увидеть паутину и чехлы на мебели, но комната оказалась полна стеклянных цилиндров и прочих научных инструментов. Медь так и сверкала. Серебро сияло. Зеркала со всех сторон дробили его отражение на множество частей.
Половину комнаты загораживала высокая трёхстворчатая ширма, украшенная вышивкой в виде стилизованных морских волн. Сверху на ней висела какая-то одежда. У одной стены стоял длинный низкий диванчик, который можно было разложить в кровать. На старинном комоде притулился телефонный аппарат.
Альманах уже наполовину пересёк комнату по скрипучим половицам, как из-за ширмы раздался знакомый голос. Мальчик подпрыгнул от неожиданности.
– Стойте, где стоите, детишки, – промолвила доктор Митили. – Вы тревожите эфир. Мои эксперименты требуют полнейшей и непрестанной строгой изоляции.
– Вы тут и живёте? – спросила Этта, удивлённо осматриваясь по сторонам.
– Да. Это моя лаборатория и жилище. Это… приемлемое соглашение.
– А тут случайно нет граммофона?
– Увы, нет.
Ничто вокруг не наводило на подозрения, что доктор Митили лжёт.
– Ну, попытаться стоило.
– Я пришёл сюда, как вы и сказали, – произнёс Альманах напряжённым, сдержанным голосом.
– Да. А где ещё ты побывал?
– В подвалах. Вы посылали меня туда что-то найти?
– А ты что-то там нашёл?
– Там ничего, кроме всякого хлама!
– Может быть… а может быть, и нет. Мастер Исаак всегда утверждал, что в его безумии есть своя логика.
– Почему бы вам просто не рассказать мне, что я ищу?
– Вы оба должны открыть правду сами, – отозвалась доктор Митили.
– Какую правду? – заинтригованно спросила Этта.
– А как насчёт моей одежды и мешка? – Альманах почувствовал, что из-за этой манеры уклоняться от прямых ответов в нём снова вскипает злость. – Куда они делись?
– Не знаю. Я весь день провела в своей комнате.
– Кто-то играет с нами в какие-то игры – и мне это совсем не нравится.
Этта слышала, как Альманах заскрежетал зубами. Боясь, что он ляпнет что-нибудь оскорбительное доктору Митили, которая хотя бы пыталась им что-то объяснить, пусть и самую малость, девочка крепко сжала его плечи.
– Простите нас, пожалуйста, – сказала она доктору с искренним раскаянием в голосе. На её матушке такое иногда срабатывало.
– Мне совершенно нечего прощать.
– Понимаете, мы просто чуточку сбиты с толку. Ну, то есть никто не вышел нас встречать, мы не получили практически никаких указаний. И мы совсем ничего не знаем об этом доме, ну, например, кто тут живёт, кто слуга, а кто нет. Я даже не знаю, кто такой сир Бупомойн.
– Узнаешь ещё. А тогда будешь знать всё.
Альманах озадаченно покосился на Этту.
– Какой-какой сир?
– Ну, ты знаешь. Сир Бупомойн. У которого лес.
– О чём ты?
– О названии этого места, глупышка. Тебе наверняка же говорили! Или ты хотя бы видел вывеску на воротах? «Лес сира Бупомойна»?
– Я видел вывеску. Но там было написано «Руина посла Осмей».
– Какая ещё руина, когда дом целёхонек? Даже смешно!
– Я своими глазами видел!
– Ну не можем же мы оба быть правы. – Этта снова повернулась к ширме. – Доктор Митили! Скажите ему!
– Вот что я могу вам сказать, – произнесла скрытая за ширмой женщина, – вы оба правы и оба ошибаетесь.
– Да ну же! – Этта в свой черёд начала раздражаться. Она терпеть не могла неразгаданных загадок. – Вы нам нисколечко не помогли.
– Предлагаю применить научный метод, – сказала доктор Митили. – Найдите руины или найдите лес. Или, ещё проще, осмотрите саму табличку. Тогда узнаете. А теперь ступайте. Мне надо заняться экспериментами.
– Да какая вообще разница, что там написано? – Альманаху больше хотелось вернуться к тайне исчезновения его пожитков.
– Ты что, совсем несмышлёныш? – огрызнулась Этта. – Названия и имена – это слова, а слова имеют волшебную силу. Вот почему все волшебники после окончания обучения берут себе новые имена. И если ты видишь надпись неправильно, тому должна быть какая-то причина. Надо просто выяснить, что за причина и не связана ли она с какими-нибудь чарами.
– Это не я… – Альманах проглотил очередную резкую реплику. Наверное, Этта права, имена могут быть важны. Вот он же сам думать не мог о том, чтобы потерять свою подвеску. – Я просто хочу найти свои вещи!
– А я хочу найти граммофон. Но доктор Митили дала нам подсказку – и я собираюсь ей последовать. Глаз не сомкну, пока не удостоверюсь, что на нас не лежит никакого заклятия! Ты идёшь?
– Куда именно?
– Проверить надпись, разумеется!
Альманах заколебался, не зная, как далеко заходить в потакании странным причудам доктора Митили.
– Ну ладно. Но потом оставим эту тему, ладно?
– Ты просто боишься, что ошибся, ну видно же! – заявила Этта, спускаясь по ступенькам.
– Ничего подобного! Это не я!
– Ну кого ты обманываешь…
– Удачи вам, дети, – прошептала доктор Митили, когда они ушли. – Бедные, бедные дети…