БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ЖИЗНИ ЭНЦО ФЕРРАРИ ЕГО ПОЯВЛЕНИЯ НА ПУБЛИКЕ ЯВЛЯЛИ СОБОЙ БЕЗУПРЕЧНО ОТРЕПЕТИРОВАННЫЕ СПЕКТАКЛИ, ОБСТАВЛЕННЫЕ ТАКИМ ОБРАЗОМ, ЧТОБЫ УСИЛИТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ ОБРАЗА ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА.
Своим присутствием он внушал окружающим трепет, был до крайности уверен в своей способности доминировать над толпами благоговейных клиентов, нетерпеливых поставщиков, склочных и порой драчливых журналистов и любопытных фанатов. С возрастом «папа римский Севера», как его часто называли, стал вести все более затворнический образ жизни, лишь укрепивший его репутацию царствующего монарха. То, что простой выходец из Модены превратился в практически сверхчеловеческую фигуру в восприятии своих преданных поклонников по всему миру – что, в свою очередь, принесло колоссальные прибыли предприятиям Модены, которыми он управлял на протяжении почти шестидесяти лет – не было случайным стечением обстоятельств.
У меня была лишь одна частная встреча с Энцо Феррари – в конце лета 1975-го. Я находился в Маранелло вместе с Филом Хиллом, великим американским гонщиком, выигравшим для Ferrari чемпионат мира в 1961 году, после того как его главный соперник и партнер по команде граф Вольфганг фон Трипс трагически погиб, разбившись в страшной аварии в Монце. Хилл, чувствительный и вдумчивый человек, год спустя покинул Ferrari под аккомпанемент громких обвинений в адрес команды, отвечавшей ему тем же. Когда мы с ним прибыли в город для работы над документальным фильмом, он уже 13 лет как был в разрыве с Ferrari. Без предупреждения Хилла вызвали в темный, со стенами синего цвета, офис команды, и по причине, до сих пор мне не ясной, туда же был приглашен и я, американский журналист, не имевший никаких формальных связей ни с Хиллом, ни с предприятием Ferrari, отчего мое присутствие на встрече казалось абсолютно излишним.
Энцо Феррари оказался более импозантным мужчиной, чем я ожидал. При росте почти в 190 см он был на полголовы выше Хилла, который, как и многие пилоты-профессионалы, был худощавым, почти что хилым человеком. Хозяину, пригласившему его, было тогда уже 77 лет, но двигался он с бесцеремонной легкостью успешного итальянца, его выдающийся подбородок смотрел вперед, грудь была выпячена, руки раскинуты, а крупные кисти были раскрыты плашмя и повернуты к небу, как бы подзывая к себе гостя. Зачесанные назад седые волосы, диктаторский римский нос и скучный серый костюм были хорошо известными фирменными чертами облика Феррари, а потому меня они не удивили. Очки, ставшие привычным элементом его публичного образа и добавлявшие его виду зловещие нотки, словно он был стареющим мафиозным capo, на сей раз отсутствовали, обнажая ясный, цепкий и внимательный взгляд. Но больше всего меня шокировал его голос, мягкий и звонкий. Я ожидал услышать зычный, мощный голос, высокий и властный, или, быть может, даже бормотание в духе Брандо, воплотившего на экране образ Крестного отца в недавно вышедшем одноименном фильме. Но в тишине кабинета звучали только мягкие, вельветовые тона. О припадках гнева Феррари, когда он натурально ревел на окружающих, ходили легенды, но в тот день, день примирения, он говорил слабо, приглушенно и подавленно.
Он обошел сбоку свой массивный и совершенно голый стол и заключил Хилла в свои объятия, едва не удушив калифорнийского гонщика, а в это время я стоял рядом и ощущал явный дискомфорт, наблюдая за этим натянутым, эмоционально тяжелым и сильно запоздалым воссоединением. В то время я слабо понимал итальянский, но смог расшифровать достаточно много из сказанного в разговоре, чтобы осознать, что обмен репликами получился сухим и формальным. Старые раны еще не зажили. (С годами Феррари и Хилл уладили свои разногласия, и американец стал частым гостем в Маранелло.) Короткая встреча завершилась еще одними объятиями и вручением нам двух подписанных экземпляров книги неофициальных мемуаров Феррари, известной под названием «Красная книга». Вполне очевидно, что тогда у меня не было ни малейшего представления о том, что однажды на мою долю выпадет колоссальная задача написания биографии этого могущественного и противоречивого человека.
По иронии судьбы, Феррари оставил после себя очень мало «бумажных следов», если не считать ряд тщательно отредактированных, неофициальных биографий, спорадически публиковавшихся – открыто и в частном порядке – в период с 1962-го и до начала 1980-х с вполне конкретными корыстными целями. Его личная корреспонденция по большей части ограничивалась деловой перепиской.
Довольно быстро я открыл для себя, что
В РЕАЛЬНОСТИ СУЩЕСТВОВАЛО ДВА ЭНЦО ФЕРРАРИ: ЛИЧНОСТЬ, КОТОРОЙ ОН ПРЕДСТАВАЛ В ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ, И ЕЕ ИСКУСНО ПРОРАБОТАННАЯ ПУБЛИЧНАЯ ВЕРСИЯ.
Я намереваюсь максимально точно и рассудительно рассказать историю настоящего Энцо Феррари, который на самом деле был амальгамой двух своих ипостасей.
Полученный результат может оскорбить многих его поклонников, твердо уверовавших в то, что он – полубог, гений, собственноручно создававший великолепные автомобили из кусков стали и алюминия. К сожалению, это не так, и решение препарировать этот миф вне всяких сомнений аукнется мне обвинениями в ревизионизме и стремлении раскопать в грязном белье легендарного человека неприглядные подробности его жизни. Но эти обвинения бесконечно далеки от правды. Я взялся за этот проект без каких-либо предубеждений и предвзятости. Но читателю стоит помнить о том, что после своей смерти Энцо Феррари стал отдельной мини-индустрией, какой простые смертные не бывают и при жизни. Вокруг мифа Феррари была выстроена громадная финансовая структура. Компании вроде Fiat SpA, которая теперь владеет брендом – равно как и всей итальянской автомобильной промышленностью в целом – полагаются на миф Феррари с целью укрепить свою репутацию по части передовых технологий и их применения. Более того, после смерти основателя компании зародился растущий рынок коллекционирования автомобилей марки. Сотни миллионов долларов вкладывались даже в самые рядовые модели Ferrari с целью превращения их в предметы высокого искусства. Изначальное стремление подкреплять ауру Энцо как человека, создававшего подобные машины, в итоге скатилось к банальной спекуляции товаром. (Было несколько случаев, когда озабоченные владельцы «Ferrari» спрашивали у меня, не скажется ли негативным образом публикация моей книги на стоимости их автомобилей.) Помимо тех, кто имеет финансовый интерес в мифологеме «Ferrari», по всему миру существует и огромное количество простых энтузиастов, отчаянно болеющих за «Ferrari» в автогонках, коллекционирующих памятные предметы с символикой команды, восславляющих подвиги и достижения марки, и в целом проповедующих веру Феррари. Фигуру Энцо Феррари окружает бездумное фанатское поклонение, масштабы которого сродни тому, что окружало давно уже почивших идолов вроде Элвиса или суперзвезд кино Джеймса Дина и Мэрилин Монро. Следовательно, любая критика этого человека наверняка спровоцирует ураган гневных оскорблений. И пусть. Моя задача здесь – написать настолько точный, бесстрастный и честный портрет этого многогранного и сложного человека, насколько это возможно. Если итоговый результат оскорбит каких-нибудь инвесторов или приверженцев веры, ничего не поделать.
На подготовку этой книги было затрачено несколько лет. Выше я перечислил множество мужчин и женщин, помогавших мне в процессе исследования, открыто предоставлявших мне материал из-за кулис и делившихся личными воспоминаниями. Всем им я безмерно благодарен. Но несколько личностей заслуживают отдельных упоминаний и благодарностей. Во-первых, я обязан отблагодарить своего редактора Дэвида Гернерта, чей плодородный мозг первым породил идею написания биографии Феррари; во-вторых, спасибо Гэйл Янг, моему секретарю, которая печатала и перепечатывала этот манускрипт с неизменным добрым юмором; и, наконец, самая главная благодарность – моей супруге Памеле. Именно она разъезжала со мной по Европе и Америке, помогая с переводом и поиском источников, и все это время играла роль моего лучшего друга и советника.
Всем и каждому, причастным к этому проекту, а также сотням мужчин и женщин, приложившим столь огромные усилия для построения империи Ferrari и формирования ее загадочного образа, я говорю искреннее «спасибо».