Судорожно запихивая в рюкзачок вещи, чтобы переодеться на нижнем берегу, я думала только об одном: как найти его. Нет, думать я не могла. Щёки горели. Что там щёки, всё внутри пылало, торопило, рвалось. Казалось, если сейчас, сию минуту, я не выпущу из себя рвущегося наружу джина, то взорвусь. Я не могла дождаться такси. Хотелось бежать, лететь, ползти, в конце концов, но только не оставаться на месте. То слёзы душили, то глупая улыбка, выползшая сквозь слёзы, застывала на лице, как тонкий лёд на только что вставшей реке. Вот-вот прорвётся что-то сквозь улыбку, то ли смех, то ли плач, и заполнит всё вокруг. Таким необъятным, таким и изнуряющим, и радостным одновременно, было ощущение.
Такси. Записку маме, убежать до её прихода. Быстрей. Мама не поверит, она насторожена и что-то чувствует после прихода полиции, но пока молчит – собирает информацию.
Безмятежное небо: мутно- красный, переходящий в жёлтый, затем в бледно-голубой и уж потом в синий. Моему настроению больше подошло бы что-нибудь яростное, рваное, яркое.
Нет, всё хорошо, нужно слегка успокоиться, чтобы не наделать глупостей. Хотя, куда уж глупее. Еду неизвестно куда, неизвестно к кому и неизвестно зачем.
Такси ползёт медленно, неимоверно медленно. Мама рассказывала, что когда-то на мостах возникали пробки, из-за большого скопления машин невозможно было проехать. Но сейчас-то мостов куча. Что ж так медленно. Кажется, я сказала это вслух.
– Обычная для моста скорость. Автомобиль сам её лимитирует, въезжая на переправу. – Сказал водитель, так до сих пор называют автоответчик капсульного такси. Хотя есть и ретро-такси, которым управляет реальный человек. Но, по-моему, это не очень удобно.
Закат краснеет. Издалека нижний берег выглядит обычным городом, даже красиво. Центральные улицы светятся, а между ними редкие всполохи света среди тёмных дыр.
Почему никто, ни разу, нигде, ни в школе, ни дома не рассказал нам, что произошло с нижним берегом. Похоже на какую-то эпидемию. Всё погибает, и дома, и люди. Уф, какие мрачные мысли. Он не погибнет, всё будет хорошо. Хорошо… Хорошо…
Самой бы не погибнуть там. Мне кажется, я сегодня не вернусь домой. Только не надо слушать предчувствия. Это предрассудки. Судьбу предсказать невозможно. Это противоречит законам физики, химии и всем остальным тоже.
Приехали. Вышла из такси. Куда идти? Вот что мне стоило забить точку в навигаторе, когда я была в том доме на сто тринадцатом этаже.
Эх, нет сил, перегорела, как всегда, во время сборов, ожидания, предчувствий, перегорела. Энергия ушла в атмосферу. Присесть куда-нибудь. Собраться с мыслями, подумать…
Надо где-то переодеться, чтобы не обращать на себя внимание. Зайду в первый попавшийся подъезд. Так, старая куртка, шапка, волосы надо взлохматить, лицо и руки немного испачкать, и одежду тоже измажу грязью.
Вот теперь нормально. Свою одежду засуну в рюкзак. Теперь можно идти. Никто не посмотрит на меня. Очки. Ходят ли они в очках? Ну, без очков я не могу, так что, вперёд!
Прикольно! Я чувствую себя другим человеком в этой грязной балахонистой куртке. Надо было ещё ботинки другие одеть. Но старую обувь мама сразу выбрасывает. Негде взять.
Куда идти? Нужно ориентироваться на самый высокий дом. Он был немного правее нужного мне. Нужно включить навигатор, чтобы быстро найти дорогу на обратном пути.
В первый раз было легче. Он мне сбросил маячок в контакте.
Теперь его страничка заблокирована. Да и на моём компе стоит чип, поставленный полицейским, который я не рискнула удалить. Это вызвало бы подозрение.
А вдруг они следят не только за моим компом, но и за мной? Надо проверить. Как это сделать без специальной техники? Знаю! Как в старинных детективных романах. Пройти быстро, затем внезапно остановиться у стекла и осмотреться.
Осталось только найти среди этой разрухи целое стекло. Нашла большой кусок. Посмотрю. Кажется, кто-то мелькнул за разбитой машиной. Ещё раз. Вот ещё кусок стекла. Посмотрю в него. Кажется, кто-то спрятался за угол. Кажется, у меня паранойя. Так раньше называли навязчивые видения. Ладно, я же не больна.
На верхнем берегу нет больных. Все абсолютно здоровы. Слово «болезнь» вышло из обихода. К врачам ходят только для профилактики.
Но когда я читаю старинные романы, у нас на чердаке остались старые диски памяти, мне кажется, что я больше похожа на людей того времени. Они были странными и несовершенными, короче, больными.
Душевно больными. Причём, практически все. Но это проще, все одинаковые. А я одна больная среди здорового города. Может поэтому меня так тянет на нижний берег.
Нет, не правда. Не поэтому. Не надо искать дополнительных оправданий. Я хочу Его увидеть, и это единственная причина, по которой я здесь, на нижнем берегу. Ну вот, я почти уже дошла. Это где-то рядом.
Ой, мимо кто-то пробежал, неожиданно выскочив откуда-то. Ещё один, ещё группа. Они как из-под земли появляются. Куда они все бегут? А-а-а-а! Целая толпа! Вот этого я не люблю! Сейчас начнётся! Всё, поехало. Сердце бьётся, с места двинуться не могу, даже кричать не могу. Это что? От страха? Да не страшно мне почти. Я не успела испугаться. Толпа на меня так действует. Откуда они появились? В голове так стучит, что я не слышу, не понимаю, что они кричат!
– Не трогайте меня, отпустите, куда вы меня тащите!
Кто-то схватил меня за рукав, и вся толпа увлекла нас за собой. Я бегу куда-то в общем потоке. Кто-то держит меня за руку. В глазах темно, сердце колотится. Это кончится когда-нибудь?
Вот, мама говорила заниматься спортом. Сейчас бы не было таких проблем. А то мало больной головы, ещё и ноги не слушаются. Сейчас упаду.
И действительно падаю. Но не только я. Вся толпа подминая друг-друга падает, проваливается в какую-то яму. Летим то ли в трубе, то ли в безвоздушном пространстве. Кругом тела. Чьи-то руки, ноги, головы, крики, взгляды. И вдруг темно. Всё стихло и перестало двигаться.
Или это в моём сознании всё отключилось? Опять тело меня подводит. Как трудно быть не такой как все.
Короткий тяжёлый лязг прервал моё забытьё. Сколько оно длилось? Секунду? Час? Тишина и темнота одновременно начинают отступать. Где-то засветился фонарик, кто-то начал говорить. Люди вокруг задвигались, зашумели. Неужели вся эта толпа сохраняла тишину минуту назад? Или это мне тоже почудилось? Вроде меня никто не держит за руку. Никто не смотрит. Это уже хорошо. Где бы и я сейчас не оказалась, мне нужно отсюда выбираться.
– Скажите, пожалуйста, где здесь выход?
Никто не отвечает. Мальчик какой-то взглянул на меня, и будто не слыша вопроса прошёл мимо.
– Будьте добры, пожалуйста, покажите мне выход.
В ответ раздалось грустное хихиканье.
Отвечать мне никто не собирается. Ладно буду искать сама. Люди вокруг ходят, лежат, стоят, сидят. Что они все делают? Почему не уходят отсюда? Зачем здесь собрались? Может быть они чего-то ждут. Может быть здесь сейчас что-то будет?
– Скажите, пожалуйста, что сейчас здесь будет?
– Что, что, кино! – Насмешливо сказал кто-то.
Наверное, это какой-то древний кинотеатр, мама рассказывала о таких. Нет. Что-то не то. Смотреть кино так не идут. Они же все неслись, как бешенные, падали, вскакивали, опять бежали. Кричали что-то. Кто и зачем схватил меня за руку? Голова болит от всех этих вопросов. Время идёт, мне скоро возвращаться домой нужно будет, а я до сих пор Его не нашла.
Моё тело сползло вниз по стене, и я оказалась сидящей на чём-то холодном и жёстком. Но переместиться не было ни сил, ни желания.
Я стала оглядываться по сторонам, чтобы понять, где я нахожусь. Какой-то огромный подвал. Серые стены, холодно. Вдоль стен трубы. Толстые, тонкие.
Помещение огромное, дальней стены не видно совсем, может, потому что мало света. Свет только от электроники в руках у детей.
Так, стоп. Вокруг только дети? Огромная толпа детей? Может у них такая школа, и они собрались на занятия? В темноте? Толпа постепенно разбилась на кучки. Тихо разговаривали, где-то смеялись, где-то спорили. Ощущение привала после долгого перехода. Все притихшие и уставшие. Лежат прямо на бетонном полу или на картоне.
Не важно, где я. Важно найти выход. Пойду вдоль стены, рано или поздно дойду до двери. Хорошо, что я переоделась, и на меня никто не обращает внимания. А где мой рюкзак? Я его потеряла во время бега! Или с меня специально его сняли. Например, тот, кто тащил за руку. Нехорошо так плохо думать о людях. Да какие это люди! Оборванцы какие-то. Стоп. Это уже влияние родителей. Это они так говорят. Я же сама никогда так не думала. Что со мной. Я сужу людей по одежде? Ужас! Надо думать по-человечески!
Я уже давно иду вдоль стены и никаких дверей. Нужно заметить место, где я сейчас стою, чтобы убедиться, что дверей нет. Вот шов сварки на трубе. Нет этот ориентир не подойдёт. Таких швов может быть много. Пятно на стене. пятен тоже может быть много. Вот незнакомое слово. Будем надеяться, что на стенах не будет много одинаковых слов написано, зачем вообще на стенах писать, странно.
Так идём дальше. Нет, остановись. Что я сказала себе минуту назад? Нужно убедиться, что дверей нет? Да не хочу я в этом убеждаться! Мы же сюда как-то попали, значит дверь есть. Иду дальше. Ой, споткнулась об кого-то. Чуть не наступила. Спит кто-то в углу? Даже не отреагировал. Может умер? Фу, какие мысли в голову лезут. Но мало ли. Нужно хотя бы извиниться, за то, что наступила. Лица не видно, всё закутано в тряпьё. Рука. Какая старая страшная рука. Нет, здесь не только дети.
– Извините, пожалуйста. – Я шарахнулась в сторону.
Иду дальше. Помещение метров сто в длину, может больше. Надо будет посчитать шагами. Глупости. Я же не собираюсь здесь оставаться.
Опять тоже самое слово из четырёх букв. Я вспомнила, оно из области собаководства. Здесь что собак разводили? Но там было другим цветом написано, значит я ещё не дошла.
Ой, целая группа стариков среди детей. Обмениваются какими-то карточками. Что они делают, интересно. Какие все худые. Таких старых людей на верхнем берегу я никогда не видела. Интересно, почему?
Не отвлекаемся, идём дальше. Ой, осторожненько, кажется здесь сейчас начнётся драка. Быстрее, мимо, мимо, а то опять меня зацепит. Угораздило же меня оказаться на пути этой толпы. Я пришла на исходное место. Дверей здесь нет…
Минутный стопор в мозгах. Мы же сюда как-то вошли? Мы не вошли, мы упали! Дверь должна быть вверху!
Осмотрю потолок. Пойду вдоль стен. Нет, лучше пройти по центру. Так будет лучше обзор. Трудно ходить, когда все вокруг валяются как попало. Ещё и наверх нужно смотреть.
– Эй, осторожней, ходишь, как по асфальту.
– Извините, пожалуйста. – промямлила я.
– Смотри-ка, вежливая какая. Откуда такая взялась? А ботиночки какие красивые, с кого такие классные сняла а?
От смущения, я споткнулась, опять на кого-то наступила, меня оттолкнули, я упала, опять на кого-то.
– Слушай, дай ботиночки поносить – раздался тот же голос.
– Да они тебе на нос не полезут, – засмеялись справа.
Я сижу на полу в центе компании, удобно расположившейся на каком-то тряпье. В руках у них что- светящееся. Они меня рассматривают. Я не рискую встать, вдруг опять наступлю на кого-то. Отползаю, потихоньку пячусь назад. Уперлась во что-то. Парень ногой перекрыл мне проход.
– Куда собралась? Домой, к мамочке, в кроватку? – голос шутливый.
– А почему бы и нет, – неожиданно для себя говорю я.
В ответ общий смех.
– А что здесь смешного? Не сидеть же в подвале всю ночь.
– Да она шутница. Хоть и вежливая.
– Я не шучу. Мне действительно нужно идти.
Все засмеялись снова. Меня это разозлило. Как ни странно в их компании я чувствовала себя уверенней, чем среди одноклассников в Верхней школе. Хоть они грязные, чумазые, но зато естественные, без пафоса.
– Что здесь происходит? Зачем меня сюда затащили? Мне нужно идти!
Чем сильней я злилась, тем больше веселились ребята. Я замолчала. Тихонько отползла в сторону. Мальчики начали обсуждать что-то своё. А ко мне подошёл один из мальчишек.
– Привет, меня зовут Инга. А тебя? – спросил мальчик.
– Привет, я – Рита. – Робко ответила я.
– Маргарита? – уточнил он.
– Ну, да. – Промямлила я совсем тихо.
– Понятно, Марго, значит.
– Можно и так. – Ответила я.
– Что ты так пялишься? – Разозлился пацан.
– Извини. Я просто не могу понять. И спросить неловко. – смущённо проговорила я.
– Что?
– Ты девочка? – Наконец произнесла я.
– Да, а что? – напряжённо спросила Инга.
– Я думала здесь только мальчики. И у тебя одежда такая неопределённая.
– Да уж какая есть. Девчонок только недавно стали в игру брать. И то не во все отряды. Только в серые и зелёные.
– Это отряд серых, судя по вашей одежде.
– Конечно. Догадаться не трудно.
– А зачем вам нужно разделение по цветам?
– Отряды воюют против друг друга. Нужны отличия, чтобы не бить своих. Иногда отряды образовывают союзы. Мы недавно вступили в альянс с зелёными. А белые в союзе с красными. – Рассказала Инга.
– А зачем вы воюете? – Спросила я.
–А что ещё делать? Других дел нет.
– Странно. Как нет? А школа?
– У нас закрылись все школы семь лет назад. Ты что с неба свалилась, что об этом не знаешь? – засмеялась Инга.
– Вы уже семь лет не учитесь? – Оторопела я.
– Некоторые учатся самостоятельно, в основном те, кто хоть несколько классов окончили и смогли достать обучающие программы. А те, кто помладше, даже читать не умеют, когда они достигли школьного возраста, школы уже закрыли.
– А зачем их закрыли? – Я была шокирована.
– Я точно не знаю. Какие-то проблемы возникли. Сначала воду отключили, канализация перестала работать. Из-за этого было по три урока в день. Затем и свет выключили. Занимались только когда было уже светло. А потом и отопление перестало работать. Как раз морозы были. И школы закрыли совсем. – Спокойно вспоминала Инга.
– И никто не пытался ничего сделать? Разобраться в проблемах? – Продолжала расспрашивать я.
– Наверное, пытались, я не помню ничего, я тогда совсем маленькая была.
– Значит вы вместо школы сразу начали играть в войну?
– Да нет, не сразу. Сначала от безделья в компании разные стали сбиваться.
– Чем занимались эти компании?
– Чем-чем, воровством.
– Воровством?!
– Тогда голод начался. Искали еду, воровали.
– А ваши родители позволяли вам это делать?
– А родителям зарплату перестали платить, все предприятия остановилось. Им нечем было нас кормить. Потом еды стало совсем мало, даже украсть негде было. И начались стычки между разными группами – делили территорию – кто где красть будет. Чтобы победить, каждая группа старалась набрать как можно народа. Это армии настоящие были. Все злые, голодные. Начались серьёзные битвы, многих убили. И тогда на улицы вышли родители – мстить за своих детей. Такое месиво было. Слушай, а почему ты меня расспрашиваешь так подробно? Мы же одного возраста. Ты и сама должна это всё помнить.
– Я… понимаешь, я ничего не помню. – выдавила я.
– Амнезия что ли? По голове стукнули? – Захохотала Инга.
– Я… не помню. – Как мне не хотелось врать! А сказать правду, я боялась.
– Тяжёлый случай. – Озадачено произнесла Инга.
– Знаешь, мне нужно выйти отсюда срочно. Где здесь выход? –наконец, сказала я.
– Выхода нет, нас красные закопали. Ты не поняла, что ли? Мы же в могиле схоронились?
– Что?! Нас всех похоронили заживо?!
– У тебя точно с головой не в порядке. Раскопают нас через пару дней.
– Через пару дней? – Я вскрикнула так громко, что все вокруг обернулись. – Я ничего не понимаю. Мне дышать трудно.
– Здесь душновато. Вентиляционные шахты, наверное, забились. – Спокойно ответила Инга.
– Мне плохо. Голова кружится. Я не понимаю, что происходит.
– Да, похоже, тебя крепко приложили. Ладно, не нервничай, сейчас всё объясню. Во время военной операции мы попали в засаду. Красные погнались за нами. Мы быстро спустились в могилу по вентиляционным трубам. Да не трясись ты. Могилами мы подвалы называем, в которых завалены входы. Так вот, мы спустились, а красные замуровали трубы.
– Мы же задохнёмся.
– Нет. Они замуровали только толстые трубы, через которые мы сюда попали. А тонкие остались открытыми.
– И что теперь будет?
– Через пару дней наши заметят, что мы пропали, найдут и откопают.
– А вдруг не заметят? Или не найдут.
– Обязательно заметят. Нас много здесь, трудно не заметить наше отсутствие. А найти не так сложно. У нас несколько подобных могил по району. Все по очереди проверят и найдут.
– Но мне сейчас, срочно нужно домой. Там родители волнуются. – Запаниковала я.
– Ничего, не умрут без тебя. – Спокойно отозвалась Инга.
Ингу кто-то позвал. Она отошла к другой группе. Я осталась одна среди странной толпы, обессилившая, шокированная, без малейшего представления, что будет дальше.
Кто-то тронул меня за руку. Я посмотрела на руку и отшатнулась. Прорезанная глубокими и мелкими морщинами рука, маленькая, сухая, настолько высохшая, что кажется, сейчас рассыплется на мелкие кусочки.
– Кто ты, девочка? – прошамкала старуха. Наверное, та самая, об которую я споткнулась. – Я знаю тебя?
– Вряд ли. Я здесь впервые. А вы здесь живёте? – Я поторопилась задать вопрос, чтобы избежать дальнейших расспросов старухи. Не могла же я признаться, что я с верхнего берега. Неизвестно, как они ко мне отнесутся, когда узнают. Вдруг они нас ненавидят?
– Я помню твоё лицо. – Старуха приблизилась ко мне вплотную, разглядывая, а я не могла отвести от неё глаз.
Какое странное лицо. Что в нём странного? Во-первых возраст. Ей, наверное, лет 80. У нас на верхнем берегу таких старых людей вообще нет. Наверное, все раньше умирают. Как она дожила до этого возраста в таких ужасных условиях. У них нет ни еды, ни электричества в домах, ни воды. О врачах вообще можно не вспоминать.
Во-вторых, она, наверное, владеет гипнозом. Потому что, когда она сказала, что помнит меня, мне показалось, что я её тоже помню.
В-третьих, хоть она и говорит безумные вещи – она никак не могла знать меня, глаза её отнюдь не безумны. Опыт, мудрость, доброта в этих глазах. Весь облик старухи просто потрясает. Она страшная и красивая одновременно. Это не приятная красота, свойственная молодым женщинам, а горьковатая, терпкая красота вечности. Мне показалось, что она смотрит сквозь меня и всё понимает.
– Тебя зовут Маргарита? – вдруг спросила она почти без звука, одними губами.
– Да, – ответила я, поражённая до глубины души. Хотя что поражаться, я ведь только что сказала Инге своё имя, старуха, наверное, уже была рядом и слышала.
Вернулась Инга.
– Ты уже с бабулей познакомилась? – Спросила она.
– Это твоя бабушка? – ответила я вопросом на вопрос.
– Нет, – засмеялась Инга, – это наша общая бабушка. Она нас лечит и утешает, и сказки по вечерам рассказывает. Может и не сказки. Мне иногда кажется, что всё что она рассказывает, было на самом деле.
Увидев, что бабуля проснулась, вокруг неё стали собираться дети, в ожидании очередной сказки.