– Готова? – Генрих входит в комнату, где я качаю Арчи на руках. – Не боишься испортить платье, он ведь может срыгнуть на тебя?
Я вздыхаю и передаю сына няне. Как ни странно, но он прав. Нам пора выезжать, и если Арчи, которого я только что покормила из бутылочки срыгнет, мне придется задержаться, чтобы переодеться. А прием по случаю открытия нового крыла в детской больнице одно из самых важных благотворительных мероприятий. Его нельзя пропускать и опаздывать на него нельзя. И никого не волнует, что в нашей семье траур. Присутствие короля и королевы на мероприятии обязательно. Иначе кто расстрижет символическую красную ленточку?
– Тише солнышко… – успокаиваю сына, который почувствовав, что тепло матери его покидает, начинает хныкать. – Тише, я скоро вернусь. Тише, Арчи.
Иду к супругу, который пренебрежительно морщится, глядя на мои с сыном нежности.
– Зачем ты нянчишься с ним? Никто не расскажет, даже если ты ни разу к нему не подойдешь. К чему все эти нежности?
Я игнорирую его неприязнь, мы ни разу не спали, и естественно он понимает, что Артур не его сын. И если поначалу я переживала и пыталась как-то убедить Генриха хотя бы подержать ребенка, то теперь поняла – это бессмысленно. Он всегда будет ненавидеть это ангельское создание.
Мы шагаем по коридору к лестнице, внизу нас уже ждет кортеж. На улице тепло, но я все равно накидываю на плечи пелерину, чтобы выдержать стиль. Черное платье подчеркнет мое настроение и отлично впишется в цветовую гамму приема.
– Я люблю нашего сына. И хочу, чтобы он тоже это знал… – Дежурно произношу и спускаюсь по лестнице, скользя ладонью по периллам. На первом этаже нас ждет сопровождающий из охраны. – Не понимаю, что тебя удивляет.
– Удивляет то, что ты даже не краснеешь, когда врешь, – хлестко произносит, и я стопорюсь. Вздрагиваю, будто меня ударили, бросаю короткий взгляд на сопровождающего из охраны, но он сохраняет профессионализм и делает вид, что даже не заметил упрека короля в мой адрес. Не удивительно. Вся прислуга в доме подписала документ о неразглашении. За нарушение им грозит штраф и уголовная ответственность. – Называя сына «нашим»…
Садимся в машину, наш кортеж состоит из трех автомобилей. Первыми едут люди из охраны, далее наш лимузин, всю процессию же замыкают секьюрити в третьей машине.
– Артур родился через семь месяцев после нашей свадьбы. Он законнорожденный наследник норвежского престола.
– Мы оба знаем, что он не мой сын, Виктория.
– К чему ты ведешь? – напряженно поворачиваюсь к мужу, глядя на него не отрываясь. Когда дядя был жив, я абсолютно не боялась Генриха, ведь все его действия и шаги были спланированы моим дядей. Он полностью ему подчинялся и ни разу не возразил. Но сейчас он так явно выражает недовольство, что мне становится тревожно. – Хочешь устроить скандал?
– Просто напоминаю тебе, что твоя тайна является тайной пока я это позволяю.
Кровь ударяет в мою голову так резко, что становится дурно. Я с шумом втягиваю в рот воздух и тут же стискиваю зубы.
– Какой тебе от этого прок, Генрих?
– Все относятся ко мне как к самозванцу, а тебя боготворят. Они думают, что ты святая, в то время как я никчемная марионетка твоего дядюшки. Но что станет, если народ узнает, что их святая королева пробыла в плену у русской мафии и принесла в подоле их выродка? Что будет, если они узнают, что Святая Виктория все это время их обманывала? Народ не примет королеву, которая легла под другого до брака и утаила это. Они будут чувствовать себя обманутыми. Твой авторитет упадет. Ты станешь изгоем.
Я прекрасно понимаю это и без его слов. Но показать ему свою слабость, значит расписаться в собственном бессилье.
Дядю он явно боялся, ведь при его жизни он даже слова против не смел сказать. И как только того не стало, Генрих решил заявить о себе и отыграться на мне. Выплеснуть свою неудовлетворенность за эти два года на меня. Я предполагала, что он на это способен, но надеялась, что до этого не дойдет.
– Ты не посмеешь… – не веря качаю головой.
– Посмею или не посмею решать мне. А ты теперь будешь делать то, что говорю я.
Я вздыхаю, судорожно соображая, что сказать или сделать, чтобы убедить Генриха не рубить с плеча. Но придумывать план получается плохо. Нервы разгулялись, руки дрожат.
– Ваше величество, – дверь открывается, и водитель услужливо приглашает меня выйти из машины. Я киваю и покидаю душный салон, стараясь изобразить на лице хотя бы подобие улыбки.
Тут уже собрались репортеры, их слишком много. Утешает лишь то, что на этом приеме обязательно будет Каролина. Она единственный близкий мне человек из присутствующих. Ради нее я готова вытерпеть пару часов неудобства. Тем более, она покажет мне своего мужчину, ведь он тоже должен тут быть.
Затворы камер начинают щелкать активнее. Генрих выпрямляется, выходя из машины рядом со мной и я беру его под руку, как делала сотни раз. Со стороны мы прочная семья, хорошая пара, которая сейчас переживает горечь утраты близкого человека. Никто бы и не подумал, что между нами давно нет ничего кроме взаимной неприязни и негатива.
– Улыбайся. И не забывай, пожалуйста, – наклоняется и произносит мне на ухо, – больше твой дядя не сможет защитить тебя. Теперь ты в полной моей власти, дорогая жена.