АРИНА
– Какого, собственно, хрена ты здесь делаешь?! – гневный рык вернул меня в реальность, разорвав паутину воспоминаний.
Запрокинув голову, на миг замерла в шоковом оцепенении. Глазами медленно скользила по знакомой уже фигуре, цеплялась за орнаменты тату на сильных руках, непроизвольно подмечала появление новых рисунков. Затем мой взгляд устремился вниз, по бугристым грудным к четко очерченным косым мышцам и кубикам рельефного пресса до кромки банного полотенца, небрежно обернутого вокруг прокачанных бедер.
Стоп! Нехотя отвела глаза: слишком уж махровая ткань топорщилась в паховой области, тревожа мою молодую и еще не совсем окрепшую психику.
Сглотнув скопившуюся во рту слюну, вернулась к менее опасным для моего взвинченного состояния частям мужского тела. Подбородок – волевой, квадратный, с легкой аккуратной щетиной и притягательной ямочкой.
А Даниил ничуть не изменился за те несколько лет, что прошли с нашей первой встречи. Все так же статен, подтянут, гармонично прокачан в нужных местах. Надменность в темных глазах и превосходство в уголках вздернутых в ехидной ухмылке красивых, четко очерченных губ. Точно так он всегда и смотрел на меня последние два года после моего возвращения из заточения. Наши нечастые встречи по праздникам в доме семейства Шумских были короткими и наполненными язвительно-саркастическими замечаниями в адрес друг друга.
Сволочь! Наглая, нахальная, самоуверенная сволочь!
– Насмотрелась? Понравилось? – раздался язвительный оклик сверху, и яркие картинки из прошлого, вновь упорно лезшие в мое сознание, рассыпались осколками разбитого витража.
– Не льсти…те себе, Даниил Валерьевич! – огрызнулась, растянув губы в злорадной улыбке. – Возраст берет свое, – поддела его.
Ну и что, что это полная ложь? Годы этого поганца не брали, он лишь становился все брутальнее, нахальнее и при этом более неотразимым. Но ему об этом знать не обязательно.
Свирепый взгляд прищуренных глаз прожигал, заставлял робеть и скромно опускать глаза в пол… любую другую нежную особу женского пола, но не меня. Черта с два ты вновь меня смутишь! И вообще…
– Так какого…
Я запнулась, все же сдержав крепкое словцо, которых за время летней подработки в отцовской строительной фирме в моем словарном запасе появилось немало. Работяги-строители пополняли его с завидным постоянством.
Моя заминка вызвала у Даниила легкое изумление, отчего он вопросительно вздернул брови, скрестил руки на груди и всем своим надменным видом просто выводил меня из равновесия.
– А Ксения вообще в курсе, что вы, Даниил Валерьевич, устроили здесь публичный дом?
– Не завидуй, малая. – Он чуть наклонился вперед и оперся локтями о перила. – Подрастешь, и я, может быть, пущу тебя в свою кровать.
– Мечтать не вредно, господин Громов. Не хочу обидеть ваши почетные седины, но вы староваты для меня и, боюсь, не выдержите темпа.
И не желая продолжать наш словесное соревнование в остроумии, схватилась за свой чемодан. Пора бы уже показать, кто в доме хозяин! Но не успела сделать и шагу к лестнице, как о себе напомнила молчавшая до этого мулатка. Стоя чуть поодаль от Даниила – мать его! – Валерьевича, она следила за происходящим, вертя головой и выпучив глаза, словно сова на ветке, разбуженная днем.
– Милы, кто это?
– Молли…
– Я Милли, – надув губы обиженно поправила она.
– Да мне без разницы! – негромко выдохнул Даниил и на родном языке, а мулатка продолжила сверлить его требовательным взглядом.
– Это моя…
– Жена, – на чистом английском выпалила я этот бред и язвительно так ухмыльнулась, бросив внимательный взгляд на Громова.
Два года учебы в престижном закрытом колледже на Туманном Альбионе отшлифовали мое произношение до идеала.
– Что?!
– Что?!
Вопросительный возглас на двух языках врезался в уши дуэтом звуковых волн – ультразвук в аккордах раскатистого майского грома. Поморщилась от резонанса и тут же безразлично пожала плечами. Продолжая столь же безразлично улыбаться, обратив все свое внимание на опешившую женщину.
– А что он тебе наплел? Что не женат, абсолютно свободен и небо в алмазах пообещал? Да? – продолжила начатый путь до лестницы и выше, надвигаясь на пострадавшую, словно разогнавшийся товарный локомотив. – Не верь: он всем так говорит, когда я отпускаю его погулять.
– А ты не приборзела, детка? – Гнев придавал голосу Даниила рычащие нотки, от чего тот звучал до безумия сексуально. – Я же сейчас потребую выполнения супружеского долга, – прошипел он, буравя меня взглядом.
– Обломишься! – Грохнула тяжелой поклажей по полу рядом с ним и, привстав на носочки, закинула руки ему на плечи. – Привет, родной! –пропела льстивой лисой, а затем, как в омут с головой ринулась, накрыв его губы своими.
Замерла на мгновение в ожидании его действий и резко разучилась дышать, как только сильные ладони опустились на мою попу, притягивая меня к крепкому торсу. Животом ощущала всю силу его «гнева» и считала пропущенные удары собственного сердца, когда жесткие губы перехватили инициативу. Воздух со свистом покинул мои легкие, и земля качнулась, но властные руки не дали мне упасть, удерживая на месте.
Крепко, очень крепко прижав меня к себе, Даниил немного сменил дислокацию своих ладоней, и теперь уже одна лежала на моем затылке, а вторая оплетала талию. Его губы нагло и по-хозяйски сминали мои, язык прошелся по нижней губе и с легким усилием проскользнул в приоткрытый рот – нежно, властно, жарко…
Голова шла кругом, и я лишь крепче цеплялась за напряженные плечи Даниила, тянулась вверх, тая в опаляющем огне его неприкрытого желания. Еще чуть-чуть – и мир вокруг окончательно перестанет существовать, исчезнут посторонние звуки, лишние запахи, и Вселенная заполнится только биением наших сердец, ароматом нашей страсти и…
Стоп!
Звонкая пощечина взорвала накатившуюся тишину, а мою ладонь обожгло соприкосновение с щетинистой щекой.
– Фригидная истеричка!
– Кобель невоспитанный!
Обмен любезностями под перекрестным огнем гневных взглядов и бешеного биения сердца где-то в районе горла…
– Да пошли вы… – вклинилась забытая мулатка, а дальше последовал набор непереводимых местных ругательств на родном для нее языке.
– И тебе не хворать! – бросила я в ответ. – В следующий раз будь внимательнее в выборе мужика, а то мало ли что у него еще есть помимо жены.
– Язва малолетняя! – прошипел Даниил, потирая щеку.
Я одарила его язвительной ухмылкой. Внутри все так и клокотало от негодования и желания орать. Но я не желала добавлять ему поводов для подначивания и повышать его эго.
– Я – в душ, затем в бассейн, – шествуя в сторону комнат, невозмутимо сообщила о своих планах.
Мимоходом следя за тем, как обиженная женщина нервно собирала свои вещи и натягивала их, не переставая при этом клясть Даниила красноречивыми эпитетами, я ловила себя на мысли, что в душе растекалось теплой лужицей сладкое злорадство. Но мужика этот праведный гнев обиженной женщины абсолютно не трогал. Казалось, он забыл о существовании своей недавней партнерши по постельному многоборью, смотрел на меня, и в его взгляде было столько всего необузданного и многообещающего, что мурашки дикими табунами промчались вдоль позвоночника, и я, тряхнув головой, ускорила шаги, желая побыстрее добраться до одной из комнат.
С грохотом закрыла за собою дверь и обессиленно прижалась к ней спиной. Тахикардия, сбившееся дыхание и полный кавардак в голове дезориентировали меня на время. Закинув чемодан на кровать, раскрыла его и выудила из недр моего внушительного отпускного гардероба самый «целомудренный» купальник.
Ну а что, я почти в родном доме. Как хочу, так и загораю у бассейна.