Троя
Хлюп-хлюп… Чавк-чавк… Хлюп…
Мерные звуки, рождающиеся под ногами бредущего сквозь болото амиота, меня одновременно радовали и тревожили. Радовали – потому что это был практически единственный источник шума в давящей тишине раскинувшегося вокруг болота. Тревожили – из-за того, что Седьмой по колено, а иногда и по бёдра проваливался в топь.
Воняло нестерпимо – с момента, как он стянул ненавистный уже шлем, а я наконец-то почувствовала прохладу, сделав первые глотки местного воздуха. Тут и почувствовала адову вонь, от которой начали слезиться глаза и засвербело в и без того пересохшем горле.
Обессиленная, давясь источаемым болотом смрадом, я болталась на плече Седьмого, то щурясь из-за страха ослепнуть от капель гнилой жижы, что в изобилии разлетались от рассекающего топь тела амиота, то судорожно сглатывая комки грозящего выплеснуться наружу содержимого желудка. Но я готова была терпеть любые неудобства. Всё это было несравнимо с вызванной тем кошмарным звуком мукой, что я испытала, очнувшись на этой планете.
Взгляд вновь и вновь возвращался к чернеющей мутными разводами, пугающей жиже. Нечто похожее имелось на Земле, хоть и отличалось в деталях. И мои знания подсказывали: сама я бы не отважилась сунуться в это гиблое место. А вот амиоты о подобном не тревожились…
Как Седьмой вообще движется в этой вязкой топи, которая наверняка затягивает в себя не хуже земной трясины?! А ведь идёт размеренно, дышит ровно, при этом на себе тащит немалых размеров контейнер и придерживает меня…
Лежать, то есть свисать с плеча амиота, было не слишком комфортно. Оно, конечно, широкое, и за ноги Седьмой меня обхватил своей немалой лапищей, чтобы не свалилась. Но пристроить куда-то руки никак не получалось. Держать на весу, силясь прикрыть ими лицо, сил не хватало. Оставить безвольно болтаться, по локоть проваливаясь в грязь, было жутко – не покидало ощущение, что там, под тёмной пеленой, притаилось что-то невидимое, но страшное! Вопьется в пальцы и… Отринув сомнения, попробовала обхватить руками торс мужчины, удобно разместив их на покатой спине, но… Бугрящиеся мышцы его обнажённого тела постоянно были в движении, и скользкие от грязи руки срывались, лишая меня опоры. Всякий раз я пугалась, что лишь мешаю Седьмому своими ёрзаниями, и не сразу решалась вновь обхватить его тело. Болото есть болото. Топь. Трясина. Отвлеку, оступится и…
Представив страшную перспективу, зажмурилась. Погибнуть, захлебнувшись гнилистой грязью… От одной мысли о такой возможности становилось тяжело дышать.
– Я всё контролирую. Трое не о чем беспокоиться.
Безэмоциональный голос, такой же спокойный и ровный, как и дыхание мужчины. Никакого напряжения и признаков усталости. И это если учесть, что он уже в третий раз пересекает болото! Вновь осознав собственную немощность в сравнении с ним, я инстинктивно вздрогнула. Облегчения не добавила и эта его способность читать мои мысли.
Силясь переключиться на что-то, не связанное с амиотом, я невольно прогнулась, приподнимая голову и отыскивая глазами ставшее почти незаметным желтоватое пятно относительно плотного, чуть возвышающегося среди бескрайнего болота участка суши, который мы покинули.
Дым от горящих останков транспортника уже окончательно растворился в белёсом небе, а сам корабль, доставивший всех нас сюда, полностью исчез в мутной топи. И если в розовых сумерках болото казалось мрачным и неживым, то сейчас, в более ярком голубом свете, ожило. Оно нагрелось и стало парить, насыщая воздух душной влагой. С его поверхности срывались, устремляясь ввысь, плотные белые пузырьки, образуя над мутью болота сгустки туманной взвеси. Вслед за ними, подобно юрким насекомым, из болотных недр будто выпрыгивали серые кляксы-мушки. Они охотились за этими каплями – поймав, падали обратно, беззвучно шлёпая по вязкой топи.
И всё это в абсолютной тишине, вызывая у меня лишь слепоту от мельтешащего перед глазами туманного роя! Единственными звуками были чавкающие шлепки, с которыми трясина неохотно отпускала ноги идущих по ней амиотов, и… моё тяжёлое дыхание.
Седьмой неумолимо форсировал трясину, используя тело на манер тарана. Следом пробирались его спутники, также по пояс проваливаясь в грязь. Они с той же лёгкостью тащили на себе груз. Контейнеры, какие-то непонятные тюки, не способных самостоятельно передвигаться себе подобных – видимо, тех, кто до сих пор не освоился с телами окончательно.
Перекинутые через плечо одного из амиотов, в той же позе, что и я, болтались Игерь и мужчина, имя которого я так и не смогла узнать. Ещё один из выживших пленников – он хоть и пришёл в себя, но сознание его оставалось спутанным.
Сглотнув обильную слюну, наполнившую рот, поняла, что мысли утратили чёткость. В растерянности испугалась, вдруг осознав – я не помню, о чём только что размышляла!
Неведомая цель, к которой стремились амиоты? Куда несёт меня Седьмой? Об этом, да? Или о надежде, что путь скоро завершится, а место, в котором мы окажемся, не станет причиной нашей гибели?
Почему я не помню? Снова пришлось сглотнуть, едва не захлебываясь от нестерпимой потребности… насытиться. Там можно будет… поесть?
Вот оно! То, что взбудоражило, захватив все мысли и ощущения, отодвинув на задний план… Что? Я и этого не могла сообразить. Лишь вновь и вновь сглатывала слюну, умирая от вожделения, дурея от желания испытать столь знакомое и желанное ощущение вкуса…
Жареного мяса? И кусочков картофеля, запечённых в масле? Всё это я обожала есть на Земле и не пробовала с самого начала вахты…
Перед мысленным взором неожиданно возник образ любимой еды, а в нос с силой ударил умопомрачительный аромат, вытеснив преследующую по пятам вонь. Сумасшествие! Не в силах себя контролировать, забыв о слабости и риске, я яростно упёрлась ладонями в поясницу Седьмого и потянулась… К чему?
К еде, что ощущалась совсем рядом… такая доступная… сочная… свежая… умопомрачительно знакомая… Та самая! В отчаянной жажде добраться до вожделенного блюда я забилась, впиваясь ногтями в тело амиота, грубо ударяя его бока и спину сжатыми в кулаки пальцами. Я зубами готова была в него вцепиться, без страха и сомнения рвать его плоть на куски, лишь бы освободиться и… сожрать, наконец, эту до боли родную жареную картошку с куском мяса!
Забилась и с удесятерившимися силами рванула из безжалостных тисков рук Седьмого. Голова крутилась как лопасть вентилятора, взгляд слепо шарил по округе, отыскивая источник пробудившего голод аромата. Лишь краем сознания я отметила, что топь закончилась. Ноги амиота теперь ступали по пористой серой поверхности, похожей на вулканический туф.
Но всё это мало занимало. Надо мной довлело единственное величайшее желание: потребность вырваться и устремиться навстречу… еде. Голод ошеломил, ослепил и разъярил, превратив из жалкой немощной землянки в алчущую добычи неустрашимую хищницу.
Моё тело жило собственной жизнью, используя все прежние навыки, опыт и рефлексы в этой борьбе. Сейчас амиот не был для меня сверхъестественным неодолимым противником, да я едва ли вообще осознавала его конкретное присутствие. Просто билась так отчаянно и яростно, как никогда, используя какие-то неведомые резервы тела.
– Терпи. – Словно и не ушами я слышала амиота. Настолько одержима была борьбой, что и досады не ощутила: он легко справлялся с моей дикой активностью. Седьмой притиснул мои бёдра и ноги к своему плечу так сильно, что возможности вывернуться или ударить совсем не осталось. Я дышала-то с трудом! – Скоро наваждение исчезнет. Мы пройдём мимо.
Смысл слов своего пленителя я воспринимала ничуть не менее абстрактно. О чём он? Всё, кроме осознания близости вожделенной пищи, сейчас раздражало. Больше того – провоцировало неконтролируемые гнев и злобу.
Какое наваждение?! Я продолжала биться, не понимая и толком не слыша ничего. И так до момента, когда… не смогла пошевелиться. Банально резко – как рухнуть в бездну, окаменев за секунды в параличе онемения – я застыла от бессилия. Оно навалилось в один миг, сделав даже вдохи колоссально трудозатратными. Как если бы вакуум, в который я была заключена, взорвался, вернув мне способность чувствовать, мыслить, слышать… И я, почувствовав усталость, накрывшую неподъёмной плитой, и осознав всё противоречие недавнего сводящего с ума ощущения голода, наконец услышала.
– Закончилось.
Что бы ни подразумевал амиот, но я прочувствовала истину его утверждения на собственной шкуре: меня стошнило. Подобного упадка сил моё тело ещё не знало.
– Плохо, – снова он озвучил мою мысль. Впрочем, даже на раздумья сил не осталось. Глаза закрылись. Что бы ни происходило вокруг, сейчас я не способна была реагировать. А амиот не унимался: – Нужна энергия… пища. Трое.
Мысль о еде отозвалась во рту реальной болью – за время недавнего помешательства на мясе и картошке я столько раз сглатывала слюну, что нижнюю челюсть свело судорогой.
– Картошка и мясо? – безжалостно повторил Седьмой.
Если б могла пошевелить хоть пальцем – треснула бы его. И хоть трава не расти потом! К чему этот мучитель бормочет всё, что – и это несомненно – берёт из моих мыслей? Изверг!
– Здесь этого нет. Я проанализировал состав и компоненты.
Ненависть затопила сердце. Что я сейчас ненавидела больше, и сама не понимала. Или этого бесчувственного и проговаривающего то, что я слышать не могла, монстра? Или… жареную картошку с мясом? Кажется, отныне, случись чудо и повстречайся мне они, – съесть не смогу. Стошнит от одного вида и запаха. Сразу вспомню это омерзительное, в чём-то животное и сравнимое разве что с каннибализмом ощущение голода.
– З-з-заткнись…
Титаническим усилием открыв рот, прошлёпала пересохшими губами всего лишь одно слово, но после этого минут пять дышала как марафонец по завершении дистанции. Руки, повиснув безвольными плетями, болтались подо мной.
Что удивительно – амиот послушался и больше не доводил до исступления своими заявлениями. Наступившая тишина принесла облегчение: потребовалось какое-то время, прежде чем я совладала с накатывающей слабостью и смогла открыть глаза. Всё это время мысль о насыщении пусть не довлела надо мной с прежней неотвратимостью, но всё ещё присутствовала на задворках сознания, отступая с неохотой…
Болото? С запозданием поняла: мы выбрались. Конечно, все лавры в очередном чуде положены амиоту, а я с приступом голода ещё и доставила хлопот, но… Широко распахнув глаза от любопытства и напрочь забыв о смущении при необходимости хвататься за тело своего пленителя, я упёрлась локтями в поясницу Седьмого, с невообразимым упорством продолжавшего шагать вперёд. Куда же? Что там, за границей болота?
Едва голодное безумие развеялось, я задалась естественным вопросом: что будет дальше? Повиснув вниз головой на плече амиота, когда взгляд упирается в чёрное от грязи тело мужчины, многого не выяснишь. Зациклившись на мечтах о картошке и мясе, ничему иному я значения не придавала. Что до грязи, то моё лицо и руки, которым тоже досталось своя порция болотных брызг, наверняка не сильно отличались от тела Седьмого чистотой. Сейчас же, изгибаясь ужом и выгибая шею, я принялась целенаправленно озираться, осматривая неведомые территории опасной планеты. Местный световой день продолжался, в ярких лучах голубого светила всё было хорошо видно.
Возвышенность, усыпанная серым пористым камнем и ведущая к туфовой горе, которая граничила с топкой низиной, осталась в стороне. С ней окончательно рассеялась и болотная вонь, а воздух наполнился куда более приятным запахом озона. Теперь мы двигались по сухой желтоватой, схожей с песчаной поверхности. Взгляд сразу приковали к себе рассыпанные на ней образования, похожие на кустики, внешне напоминающие небольшие кристаллы – тот их идеальный вариант, что часто изображают в земных визофильмах. Вот только мне никогда не приходилось видеть разноцветных прозрачных кристаллов, ощерившихся острыми гранями и, словно кусты черники, разбросанных тут и там на поверхности земли. Впрочем, с безобидными растениями моей родной планеты общего у этих кристаллических образований было мало. Скорее уж они устрашали на манер «зубастых» щёток, грозя неизбежным ранением при малейшем соприкосновении.
Однако впечатление оказалось обманчивым. Наблюдая, как босые ступни Седьмого, то и дело ступая поверх «кристалликов», легко их приминают, поняла – они мягкие! Как жевательный мармелад. Или губка… Они не крошились, а сплющивались, чтобы, избавившись от давления наверняка немалого веса амиота в довесок со мной, медленно распрямиться вновь.
Неужели живые? Отсутствие жёсткости, свойственной истинным камням, навело меня на это предположение, а ассоциация с мармеладом потянула мысль ещё дальше. Возможно… Возможно, эти кристаллы съедобны? Вроде желе?
Желе… Сладкое, апельсиновое, ароматное, с кусочками фрукта! Хочу-у-у… Безмолвный вопль стал ответом пережитому стрессу, не иначе.
Подумала и вздрогнула от ужаса – опять начинается?! Но нет, мысли о еде не стали навязчивым кошмаром, вновь заставляющим слететь с катушек. Просто… есть реально уже хотелось. И пить!
– Скоро… привал. Желе?.. Не знаю. Но отдых – да. И… все другие потребности.
Смотри я на лицо мужчины, при слове «потребности» точно бы рухнула замертво. Вот зачем Седьмой снова заговорил, пусть я ничего не спрашивала? Почему он вообще снисходит до общения, при том что явно иногда ему сложно подбирать нужные слова? И он в принципе единственный, кто из них общается со мной. Больше того – единственный, кто интересуется мной… Вон про потребности уразумел! Каково?
Пришлось зажмуриться и потрясти головой, силясь прогнать ворох неуместных и дурных мыслишек – от воспоминаний о расправе, учинённой этим заботливым сейчас монстром на станции, до… парочки тел, сплетённых в страстных объятиях. Б-р-р… жуть какая. И почему я вдруг подумала о сексе? Не об угрозе помочиться в штаны или о риске прозаично сдохнуть от жажды, а о… Нет! Стоп! Только не это! Не думать об этом, не думать! Не хватало ещё навести его на мысли о… Нет!
Что за наваждение? Фактически находясь на грани жизни и смерти, думаю о всякой бредятине: схожу с ума по земной картошке или, того хуже, начинаю видеть в Седьмом муж… Ох, нет, даже думать об этом жутко!
Содрогнувшись всем телом, закрыла лицо руками – Доран бы оценил, вакуум ему пухом! Видно, правду рарк говорил: воздержание – это проблема. Во всех смыслах! Такими темпами скоро оправдаю нападки капитана Жьерка.
Нет, нет! Что с моей головой? Может, я просто брежу? И амиоты эти мне просто пригрезились в кошмаре… Эх, если бы… Пришлось ущипнуть себя за щёки, возвращая ясность мыслей.
Так что там бормотал Седьмой? Привал?.. Отдых? Счастье-то какое! Висеть вниз головой, да ещё и с регулярной опасностью вывернуть шею, отыскивая положение для лучшего обзора, оказалось сложно – начало ломить виски. На миг с усилием зажмурив веки, я собралась было с облегчением вздохнуть, и…
Ой!
Падение с высоты, пусть и смягчённое перехватившей меня мужской рукой, стало неожиданным. Вот совсем неожиданным! Поперхнувшись воздухом, я невольно схватилась за амиота, в инстинктивном стремлении избежать удара. Вцепилась в него, как детёныш мартышки в мать. Впрочем, в моём случае причина была схожей – в паническом страхе остаться один на один с окружающим миром, без защиты от множества угроз. Один ультразвук чего стоит! При одной мысли о разрывающем голову вое горло сдавил сухой спазм.
– Звука сейчас нет, – ровным голосом тут же пояснил Седьмой, не отводя руки, за которую я держалась. Чуть помолчал и добавил: – Звезда другая.
Скажи это кто-то иной, не монстр-амиот, я бы приняла за слова поддержки. Но в случае с этим конкретным субъектом испытала очередной прилив раздражения: мы прямо на одной волне! Мысли для каждого из мне подобных – это извечно сокровенный дар, на который ни у кого не было возможности посягнуть! Прежде…
Сейчас же, всякий раз натыкаясь на очевидное чтение моих мыслей, я ощущала себя… использованной. Словно бы меня обокрали, вероломно и насильно лишив единственной оставшейся ценности – свободы духа.
Проклятие! Стоило подумать об этом подумать, как вспомнилась лаборатория, где я впервые соприкоснулась с фиолетовым туманом, которым по своей сути и был амиот. Тот самый «дух», отныне и по воле мне подобных обманом, насильно заточённый в тело, что сейчас служит мне же единственной опорой.
Это было бы смешно, если б не было так грустно! Даже обречённо.
«Вон из моей головы!» – не сдержав эмоций, мысленно завопила я, адресуя посыл Седьмому. Одновременно страшась и желая, чтобы он его получил. В этот миг безумно страшно было осознать, что я обречена понять мотивы его жестокости. Их мотивы!
Нет! Мы разные! Надо помнить об этом. Разные в самой своей сути существования.
С нахлынувшей решительностью я оттолкнула руку амиота, заставила себя разжать почти сведённые судорогой пальцы и окончательно рухнула, медленно съехав по его телу на упругие «кристаллы» рядом с грязными ногами мужчины.
На фоне желтоватой песочной поверхности и разноцветных «кустиков» широкие ступни, с довольно узкими для такого исполина длинными пальцами и без обуви, смотрелись дико. Неестественно. Этим своим бессознательным вызовом всему цивилизованному, близкому и понятному мне – амиот тоже раздражал.
«Словно дикарь», – мелькнула удивлённо-презрительная мысль, которую я, вспомнив, о ком подумала, спешно постаралась прогнать.
Не пришло в голову этому чудовищу, что шлёпать босиком по неизвестной поверхности небезопасно? Разумеется, трусливые мыслишки для таких, как я. Ну и бездна с ним! Наши «смертные» проблемы этим «новосозданным» не понять…
Услышав непонятные звуки поблизости – чье-то бормотание или скулёж – я невольно оглянулась. Взгляд выхватил фигуры других амиотов, сваливающих в кучу остатки ресурсов. Обоих пленных заметила тоже – нёсший их амиот как раз сбросил мужчин на землю. Игеря судорожно рвало – упираясь ладонями в песчаную поверхность, он содрогался всем телом. Второй мужчина, стянув с себя шлем и закрыв глаза, тяжело дышал. Именно его приглушённые рыдания я услышала.
Причина их состояния казалась очевидной. Меня Седьмой нёс явно аккуратно, придерживая так, чтобы голова оставалась выше уровня болотной топи. А если судить по корке грязи на голове, плечах Игеря и шлеме другого выжившего, то их не раз макнуло в болотную жижу. Возможно, механик глотнул грязи, и теперь его тошнит… Только бы не отравился…
Или?.. Одуряющий голод и состояние полного изнеможения как итог? Могли они испытать что-то подобное моему приступу отупляющей жажды насыщения? Впрочем, были живы – это в нашей ситуации уже победа.
Взгляд скользнул дальше, к какому-то «растительному» массиву слева. Присмотревшись, сообразила: его образовывали такие же кристаллические образования, как желеобразные «щётки» на жёлтой почве. Только в «лесу» они были в разы крупнее и выше. Этакие своеобразные местные «деревья» поднимались ввысь острозубой стеной от границы поляны, на которой мы находились, и загораживали ту часть горизонта, к которой медленно опускался голубой гигант.
Амиоты, видимо, решили разбить тут «лагерь»?
– Лагерь, лагерь, – тут же забубнил Седьмой, возвращая к себе моё внимание.
Отвечал он или просто проговаривал новое слово с понятным значением? Медленно выдохнув, я прикрыла глаза, смиряясь с неизбежным. Зачем амиот меня сюда притащил? Зачем он вообще меня с собой таскает с самого начала?
Ответ для себя нашла, исходя из очевидного наблюдения: Седьмой с терпением попугая повторял за мной всё что угодно. Выходит, я для него важный, а главное, очень удобный источник информации. Слышимый. Разговорчивый…
Зло зыркнув на злополучные босые ноги монстра, мысленно показала ему язык. Наверняка он и сейчас меня «слушает». И это продолжает раздражать… Но что я могу противопоставить? Да и стоит ли, в условиях моей полной зависимости от него? Конечно, я могу думать чёрт-те о чём… Да, по сути, так чаще и бывает. Могу запутать его? Доказать свою бесполезность не словом, а делом! Ха…
Допустим, докажу. А что дальше? Без помощи амиота меня бы уже в живых не было. Приземление, этот кошмар с ультразвуком… А что было на выходе из болота? Когда я с полным осознанием пыталась грызть – ни больше ни меньше – бок его тела, вожделея по жареному мясу?.. Конечно, это тот случай, когда вероятнее зубов лишиться, чем откусить кусок от Седьмого. Но сам факт?! Что за наваждение? И какое уже по счёту на этой планете?!
Забыв обо всём, завыла в голос. Понимание произошедшего нахлынуло лавиной мыслей и эмоций, вызвавших холодную испарину. Все следы тошнотворного голода и недавнего умопомрачения смыло осознанием простых истин. И самая отрезвляющая из них: я перестала бояться монстра.
Проклятье, как? Это ж немыслимо, противоестественно… Но… Но я, хоть и не признавала его права на совершённое, не принимала их кровожадное и безальтернативное восприятие мира, твёрдо знала: сейчас мне нужен Седьмой.
Одобрительный смешок? Мне же послышалось? Ох, как же это невыносимо – быть для него открытой книгой!
Яростно клацнув зубами, заставила себя думать о первоочередном. Точно, о потребностях! Об этом же твердил и Седьмой, будь он неладен…
Демонстративно вздёрнув подбородок, понятия не имея, способен ли амиот уловить в этом жесте вызов, я оглянулась. Отступив и согнувшись, монстр невозмутимо сдирал с ног непонятные чёрные комки грязи, которые отбрасывал в сторону. Приземлялись они с едва слышным писком и тут же принимались ползти к «кристаллам-кустикам», видимо отыскивая убежище.
Ещё одна форма жизни? А сколько их здесь будет ещё?! И ведь наверняка не все окажутся такими уж мирными и безобидными… Вот эти сгустки, например, вряд ли просто решили покататься на бредущем в болоте существе.
С опаской проследив за траекторией очередного отлетевшего в сторону «комка», я вернулась взглядом к амиоту. Мужчина, избавившись от последних прилипал, как раз начал распрямляться… А я в шоке замерла, вдруг со всей очевидностью уразумев почему-то до этого момента ускользавший от меня факт.
Амиот стоял передо мной голым! Абсолютно… Единственное, что скрывало бледную до сероватости кожу Седьмого, которая столь хорошо была видна в период конвоирования подопытного на станции, и слегка смазывало детали его анатомии, – это повсеместная, толстым слоем присохшая к телу болотная грязь. Мои руки зудели от такой же, но именно в этот миг я и думать забыла о желании расчесать их, избавляясь от затвердевшего слоя.
Сглотнув, на миг прикрыла глаза, инстинктивно желая увериться, что вижу это воочию. Огромный, сложённый как бог мужик с широкой грудью, рельеф которой не могла скрыть даже сеточка мелких трещин на подсохшей грязи. А ниже – умопомрачительно плоский живот и совершенно дерзкая, при этом непростительно естественная демонстрация всех атрибутов мужественности.
Твою же…
Резко выдохнув, взгляд отвела, едва осознав, что лицезрю именно то, что так настойчиво желал продемонстрировать мне Доран в уединении каюты. При этом… смущённой себя ощущала исключительно я! Амиот же – вот парадокс – на фоне совершенно дикого и опасного окружения кошмарной планеты, куда нас закинуло, смотрелся со своим умопомрачительным задом и крепкими бёдрами даже… естественно. Словно вот таким, лишённым стыда и чуждым сомнениям, он пришёл в этот мир, выбравшись из чрева матери, прожил свою жизнь, преисполненный единения с местной природой, и сейчас неожиданно встретил меня, такую чуждую его мироощущению и самой сути этого места.
Но я-то знала, что это не так! Мы оба были здесь чужаками, не говоря о природе его «рождения». Впрочем, почему я удивлена? Эта поразительная способность подстраиваться под условия среды и более чем естественный и практичный подход к самовосприятию – чем не очередное преимущество этих созданных учёными существ?
«Я должна была сдохнуть там, со всеми…» – свежая мысль в моём самопознании, возможно, не была самой разумной, но точно отражала всю глубину смущения и растерянности, что я испытывала в данный момент. Беглого взгляда вокруг оказалось достаточно, чтобы понять: все амиоты абсолютно голые. Очевидно, им так удобнее?.. Чувствую, в таком окружении если и выживу, то одичаю. Сколько пройдёт времени прежде, чем и я, отринув цивилизованность, соглашусь сверкать обнажёнными телесами при местных весьма странных светилах?
Боковым зрением уловила движение – Седьмой присел напротив, так что наши лица оказались на одном уровне. Колени при этом широко раздвинул, заставив меня судорожно поперхнуться: если отбросить гнев на себя и дурацкое положение, в котором оказалась, то я где-то глубоко в душе ловила себя на подспудной какой-то животной реакции на такую, пусть и не намеренную, демонстрацию сексуальности. Вопреки желанию и всякому здравому смыслу, какая-то часть моих женских инстинктов пробуждалась, взбудораженная близким присутствием такого очевидного самца.
«Убиться легче, – мысленно продолжила распекать себя, отодвигаясь и отворачиваясь всем корпусом от амиота. – У меня словно гормоны проснулись».
«Обнажёнка» Седьмого заставляла трястись от волнения куда больше, чем все вместе взятые не менее мускулистые и грязные тела его соплеменников. Возможно, причина крылась в его таком близком, даже подавляющем присутствии? Подспудном страхе перед ним как перед мужчиной? Все эти мыслишки насчёт размножения не прошли даром? Я действительно страшилась такого его возможного интереса? Подсознательно ожидала его?..
Реально оценивая шансы на наше выживание, я понимала, что такие вот «колонисты поневоле» вполне могли оказаться лишёнными одежды. И на это неправильно вот так остро реагировать. По идее…
Медленно втянув в себя воздух, на сей раз с нотками мускуса, дала себе мысленный пинок: нельзя дать понять Седьмому, что его тело вызывает у меня какую-то реакцию. Не хватало ещё самой навести его на ненужные мысли!
«Мы словно на необитаемом острове, – вновь и вновь бормотала про себя. – В этих обстоятельствах нельзя быть излишне щепетильной».
Но… справиться с собой, для начала хотя бы урезонив учащённо бьющееся сердце, получалось плохо. А ведь работа в мужском коллективе изрядно закалила мои нервы – видом впечатляющего мужского тела меня было не сразить. Мне доводилось видеть сослуживцев в разных ситуациях и видах – были в коллективе любители намеренно пощеголять перед коллегами-женщинами натурой, особенно в общих душевых на заданиях. И всё равно сейчас я смутилась. Искусственно созданные тела амиотов даже в вопросе мужской анатомии отличались… внушительностью, пробуждая во мне любопытство.
Потупив взгляд, я всё же не удержалась. Из-под ресниц снова обежала глазами полянку у опушки «зарослей» кристаллов, подмечая детали. Очевидно, что амиотам не знакомо чувство стыда. С абсолютной естественностью все они сейчас занимались делами: укладывали спасённую поклажу и помогали более слабым. А тот факт, что все они делали это без одежды… Это волновало лишь меня. Ну ещё, пожалуй, Игеря – я видела, что он, стоя на коленях, тоже ошеломлённо озирается, больше приглядываясь к женским версиям амиотов, тела которых тоже отличались эталонным совершенством. Хотя, похоже, штурману было пока не до серьёзных выводов.
– Чёрт… – тряся головой, отчётливо выругался он. – Мерзость какая. Это не болото, а отхожая яма. Или кто-то сдох и разложился, или нагадил. Я словно дерьма нахлебался…
Мужчина отвёл взгляд от Риш и схватился за живот – его снова тошнило.
– Надо в аптечке адсорбент найти. Конечно, если она тут чудом окажется, – попыталась я помочь, с усилием заставляя себя не думать о всё так же наблюдавшем за мной Седьмым. Вслух в окружающей тишине говорили только мы.
– Думаешь, – Игерь с надеждой впился взглядом в стоявший рядом с нами контейнер, – можно туда заглянуть? Разрешат? – Нервно оглянулся вокруг. – Им-то что… Никакого понятия человечности. Никаких моральных принципов. Ни стыда ни совести. Вон даже голышом разгуливать для них в порядке вещей. И полное отсутствие состра…
Последними словами Игерь буквально подавился, в ужасе выпучив глаза и уставившись на что-то за моим плечом. Или на кого-то?.. Я дёрнулась, оглядываясь. Конечно, Седьмой, который секунду назад находился шагах в пяти, присев на корточки, сейчас, распрямившись во весь свой немалый рост, нависал надо мной. Бедро мужчины оказалось прижатым к моему плечу – это прикосновение даже сквозь ткань скафандра ощущалось реальным жаром.
Глаза его казались жутковатыми – неудивительно, что механик подавился собственными словами. Пришлось поднять взгляд к лицу Седьмого – я по привычке искала там ответ на вопрос: что случилось?
– Почему?
Амиот выглядел совершенно невозмутимым и выдал единственное слово. Однако, вопреки его вниманию, сосредоточенному на моём соплеменнике, интуиция подсказывала: вопрос адресован мне.
– Ч-что почему?
Сглотнув, не понимая, чего ожидать от опасного и непредсказуемого во всех смыслах сверхсущества, я лихорадочно пыталась понять, что могло так взвинтить монстра.
– Почему говоришь с ним? И…
– И?..
Забыв о странностях окружающего мира, других амиотах, что привычно не обращали на инцидент никакого внимания, даже о наготе находящегося так близко пугающего чужака, я сосредоточилась лишь на ожидании его ответа. Мне катастрофически не хватало понимания его поступков и мотивов.
– Его состояние не имеет значения, – завершил мысль амиот, чем совершенно меня озадачил. К чему подчеркивать очевидное? Наши жизни для них ничтожны.
– Мы воспринимаем по-другому, – не иначе как от волнения я принялась объяснять Седьмому вещи, точно чуждые ему и ему подобным. – Взаимопомощь, любовь и сострадание к ближнему – лучшие качества, которые мы знаем.
– Троя, – внезапно зашипел механик, – не говори ему ничего! Им не говори… Не пытайся объяснить. Обо мне!
С недоумением перевела на него взгляд: почему? Разве не правильнее хотя бы попытаться установить взаимопонимание? Что ещё нам остаётся? Здесь мы полностью в их власти.
– Ты совсем глупая? – одними губами прошептал мне механик, продолжая пялиться на Седьмого словно кролик на удава.
– Что ещё не так? – зашипела, раздражаясь: Игерь-то чего злится?
– Не говори со мной! – уже совсем нервно выкрикнул в ответ мужчина. – Умоляю! Даже не смотри в мою сторону!
С чего такая внезапная перемена? Что увидел один мужчина в глазах другого – дикого и в нашем понимании безумного? И что в этой короткой перепалке спровоцировало амиота?
О последнем я подумала, когда осознала, что жара близости между моим и его телами больше не ощущается – переместившись как по волшебству, Седьмой стоял уже рядом с землянином. Больше того, обхватив пятернёй глотку несчастного Игеря, поднял его высоко над землёй.
Другой пленник, чьего имени я не знала, потрясённо охнул, явно тоже напуганный этим зрелищем. Казалось, что сейчас мы оба увидим уже известную картину: фиолетовый туман, обволакивающий тело, а следом – уже его бездыханное падение. Я сама не осознала, как оказалась на ногах: страх стать свидетелем очередной трагедии толкал вперёд.
Игерь обеими руками вцепился в безжалостную ладонь-удавку, в тщетной попытке оторвать её от своей скованной ободом скафандра шеи. Его взгляд, устремлённый на мучителя, полыхал ненавистью. Словно он понимал: пощады не будет. И знал почему…
Спотыкаясь на дрожащих ногах, я устремилась к этим двоим. В голове была полная пустота: отсутствие мыслей, только глухое отчаяние. Никакого прогресса с амиотами! Едва начинает казаться, что хоть какой-то контакт устанавливается, как Седьмой всё рушит проявлением откровенной жестокости и полным пренебрежением к чужим потребностям.
Подбежав к ним, не задумываясь о своих действиях, поднырнула под поднятую руку мужчины. Обхватила его поперёк груди, силясь сомкнуть свои руки. А оказавшись с Седьмым лицом к лицу, уставилась на его глаза. Смотрел амиот на штурмана… испепеляющее. Однако голос остался бесстрастным, мимика неживой, и от этого становилось совсем жутко.
– Я предупреждал.
В очередной раз я опешила от непонимания. Что амиот хотел этим сказать? Он же к Игерю обращался, не ко мне?
В тот же миг и вторая рука монстра протянулась к землянину, схватила за волосы и рванула вверх. Я ещё только набирала в лёгкие воздух, а он уже надорвал ворот скафандра мужчины, сдирая его, словно шкуру освежёванного животного.
– Не надо! – не думая о последствиях, взвизгнула я, в отчаянии всё же стиснув тело амиота обеими руками.
Ещё и головой в его грудь упёрлась, соприкоснувшись щекой с измазанной грязью кожей монстра. Собственное прерывистое дыхание, губы, бормочущие впритык к его коже, дико стучащее сердце, трепещущая от эмоций грудь, вжимающаяся в жёсткое тело Седьмого… – всего этого, в тщетных попытках оттолкнуть амиота от его жертвы, я не замечала.
– Ему просто плохо! Не хотел обидеть.
Так же внезапно, как накинулся, амиот разжал пальцы. Механик, хрипя и стеная, рухнул на песок. Вернее, на поросль из цветных кристаллов. Тут же шарахнулся в сторону, вскрикнув от страха, что их визуально острые грани его ранят – без защиты скафандра мы уязвимы.
Я провожала его плюхнувшееся вниз тело пристальным взглядом, с напряжением ожидая последствий падения. С облегчением выдохнула, поняв, что кристаллы, как обычно, сплющились, не принеся вреда. И не сразу обратила внимание на действия Седьмого – монстр переложил руки на меня! Но, вопреки опасению, не стиснул подобно горлу Игеря, а только придержал, сохраняя ровно ту степень тесноты между нами, что задала я, ранее пытаясь сдвинуть его с места.
Опасность и неоднозначность ситуации обрушилась ворохом острейших ощущений. Настолько сильных, что я внезапно осипшим голосом прохрипела:
– Нет… Не надо…
На большее меня не хватило. Слова закончились, а мысли испарились, растворившись в волне смущения. Тонкая броня скафандра словно вообще отсутствовала: своей распластанной по мужскому телу грудью я отчётливо ощущала его рельеф. В сравнении с моим оно казалось таким твёрдым… И близким…
Незнакомое ранее ощущение!
В ошеломлении, перестав слышать даже звуки, я подняла взгляд к лицу амиота. Он смотрел на меня с неменьшим изумлением, задержав дыхание! На какой-то бесконечно долгий миг мы замерли в едином ступоре. Но едва этот факт пробился к моему сознанию…
– Отпусти, отпусти! – я зачастила и заёрзала, пытаясь отодвинуться. Вспомнила и о причине спасательной инициативы: – Нужно помочь другим. Нужны лекарства…
В памяти всплыл недолгий диалог с Игерем о медикаментах: возможно ли, что среди спасённых со звездолёта ресурсов есть аптечки?
Мгновением позже амиота рядом уже не было – он стремительно переместился именно к обсуждаемому нами ранее с механиком контейнеру, а я с трудом устояла на ногах. Крышку буквально сорвал, видимо не считая нужным возиться с замком. Одним резким движением вытащил бутылку с водой и знакомую корабельную аптечку. Вот что значит – видеть мысленный образ! Он достал ровно то, что было необходимо. И всё это с каменной миной!
– Пить.
Протянул мне ёмкость с водой и подождал, пока я решусь её взять. После, небрежно, не удосужившись оглянуться на насторожённо наблюдавшего за нами Игеря, швырнул в его направлении аптечку. Попала она точнёхонько в лоб, заставив механика сморщиться от боли.
Моё импульсивное желание прийти на помощь пострадавшему остановил сам пострадавший. Суматошно замотал головой, явно не желая моего приближения. Взглядом при этом указал на спину амиота, что снова отвернулся, сосредоточившись на содержимом контейнера. Выражение глаз Игеря отражало лютую ненависть…
Механик точно затаил злобу. Я поняла: если ему подвернётся возможность навредить нашим похитителям – он её не упустит.
Опомнившись, он отвёл взгляд от Седьмого и торопливо вскрыл герметичный плотный пакет. Порылся в упаковках, читая надписи, и выудил нужное лекарство. Вслед за Игерем и я решила не изменять своим суждениям, решительно двинувшись вперёд. И штурман напрасно напрягся – игнорируя его очевидный испуг, я уверенно выхватила из аптечки нужный препарат и отошла. Туда, где, кулём сброшенный на землю, глухо постанывал, обхватив ладонями голову, ещё один пленник.
Встретившись взглядом с его серыми глазами, хмуро нас изучающими, я протянула мужчине лекарство.
– Возьмите, это обезболивающее. Станет легче.
Оказавшись с ним рядом, рассмотрела нашивку на видневшемся из-под горловины скафандра воротнике формы. Военный! Подобно мне, он относился к службе внутренней охраны станции.
– Себе оставь, – презрительно скривился недавний коллега, отталкивая мою руку. – Пригодится, когда амиот тебя оприходует.
Опешив, я не понимала, почему он на меня злится. Ничего же плохого не предложила! И что за намёки?!
– Не пугай её, – неожиданно откуда-то из-за спины раздался приглушённый голос Игеря. – Не в её силах изменить хоть что-то, если хочет выжить.
– Такую разве испугаешь? – со злостью отмахнулся незнакомец. – Не зря про неё и Дорана столько разговоров было. Бывалая! По костям пройдёт ради шкуры своей и монстром этим не побрезгует. И такому подстилкой станет, забыв о погубленных этими тварями сородичах! – Он всё сильнее заводился – голос мужчины звучал всё громче, а я стояла, онемев от шока и омерзения. – И даже понимаю, жить захочешь – ещё не так раскорячишься. Готова с этими дикарями под первым кустом кувыркаться? Да только зря мечтаешь, что жалкую свою жизнь таким способом убережёшь! Конец всё одно общий, что у нас, что у тебя – попользуются и сожрут.
Поняв, о чём бормочет этот малохольный, я задрожала от ярости. На миг словно вновь вернулась в атмосферу всеобщего презрения, спровоцированную конфликтом с напарником.
– Последние мозги растеряли? – зашипела на военного. – Что капитан Жьерк не отбил на тренировках, то амиоты отшибли? Головой шарахнуло при приземлении? Чтобы выжить, нам надо держаться друг друга и поддерживать, а не сыпать оскорблениями!
– Выжить? – сероглазый заржал в голос, каким-то безумным взглядом озираясь на амиотов, с невозмутимостью сфинксов продолжавших помогать тем, кто ещё с трудом управлял телом. – Думаешь, они по доброте душевной нас с собой тащат?
– Прекратите истерику, – заставив себя успокоиться, тоже ответила резко. – Вся проблема именно в том, что с самого начала никто не попробовал установить с ними взаимопонимание. Это мы принуждали их, первыми проявив жестокость.
– Ты блаженная?
– Троя… – Игерь снова вмешался в нашу перебранку. По сомневающемуся тону механика я поняла: он тоже видит в амиотах лишь врагов.
– Просто не хочу умирать! – ответила сразу обоим. – И всё ещё думаю, что мы должны попытаться достучаться до них. Использовать каждый шанс. И для начала перестать думать о них как об опасных неуправляемых безмозглых обезьянах. Они же всё понимают! Даже сейчас…
– У тебя есть все шансы пожить подольше, – тяжело хохотнул пленник. Запал спора оставил его без сил – после кратковременной вспышки гнева мужчина тяжело осел на песчаную поверхность. – Можешь сколько угодно фантазировать насчёт этих тварей, но никакого взаимопонимания не будет. Мы все здесь покойники. Но ты… крути задницей, как делала это на станции, тогда ещё поживёшь.
Шокирована таким мнением на свой счёт оказалась, кажется, только я. Игерь мыслил порядочнее коллеги-негодяя и действовал быстрее. Всё ещё сине-зелёный от тошноты, он тяжело поднялся, обогнул меня и неожиданно вцепился рукой в шею мужчины.
– Ещё раз её оскорбишь, – сипло пригрозил, – без помощи амиотов на тот свет отправишься.
– Давай! – брызжа слюной, выдавил противник, с явным безумием во взгляде вращая глазами. – Защищаешь её?! Неужели и тебя успела охмурить? Ах да, вы же в лазарете вместе…
Он захрипел, потому что Игерь вцепился в его горло уже второй рукой.
В отчаянии от такой непрошибаемой слепоты и злобности себе подобных, я сжала кулаки, не представляя, что стоит предпринять. Хотелось треснуть обоим. Полагают амиотов дикарями, а сами сцепились в драке ничуть не лучше парочки преследующих Риш! Как тут доказать амиотам, что путь жестокости неверен?
А в следующий миг мужчины разлетелись в стороны, как если бы неведомая сила отшвырнула их друг от друга. Какая? Увидеть рядом Седьмого не стало неожиданностью, словно именно его вмешательства я подсознательно… ожидала?
И сразу обратила внимание – полностью голым амиот уже не был. На его бёдрах красовались армейские форменные брюки. Из-за них он рылся в контейнере с транспортника? Однако же самой смущающей оказалась мысль: он понял мои переживания по поводу его наготы!
– Этот звук?
Седьмой, игнорируя копошения моих собратьев по плену, что разлетелись в стороны и теперь благоразумно молчали, указал рукой на мой живот. Не сразу из-за бешено стучащей в ушах крови я сообразила:
– Живот урчит.
Амиот продолжил непонимающе смотреть на моё лицо.
– Есть хочу… – не без внутреннего напряжения, боясь заводить с ним разговоры о питании, тихо призналась в причине.
Подобрав бутылку, которую я выронила, и неуловимым движением то ли свинтив, то ли сорвав крышку, Седьмой ткнул горлышком в мои губы.
– Хочешь жить. Пей.
В горло ударила струя тёплой, но такой живительной влаги! Я глотала её, захлёбываясь, но с ощущением благодарности. Седьмой точно слышал спор. Всё ли понял? Видимо, достаточно.
Может, как сказал военный, он обо мне заботится с каким-то расчётом, но… Но ведь заботится! Этот амиот сейчас мой единственный шанс на спасение…
В нелепые идеи сошедшего с ума землянина о соблазнении я не верила. Абсурд! Амиоты – последние существа во всей вселенной, способные к кому-то привязаться. Но вот договориться с ними реально. Я всё больше склонялась к этой мысли.
– Нужна еда. Тебе.
Дёрнувшись, я неожиданно для себя икнула: как только амиот заявил про нужду, так я ощутила однозначный сигнал от собственного организма.
Еда, конечно, тоже стояла на повестке дня, но кое-что сделать в данный конкретный момент оказалось куда важнее. То ли вода, что я выхлебала, стала причиной, то ли тело окончательно отошло от очередной встряски, но отчаянно захотелось в туалет. И если голод я могла потерпеть, но вот с самым насущным – никак.
Судорожно заозиравшись, думать могла только об одном: как?! Где?! Почему-то страшила сама мысль сделать это на глазах у всех. Очевидно, мораль, свойственная нашей цивилизации, накрепко въелась в моё сознание. Я страшилась как презрительного осуждения собратьев, так и несомненного интереса амиотов. Попробуй я устроиться для этих целей за ближайшим «кустом» кристаллов – точно привлеку их внимание.
Однако достаточно обширных «зарослей» желеобразных образований рядом не наблюдалось, и потому мой взгляд устремился в сторону «леса»…
– Куда? Что?
За своими метаниями я не отследила, как Седьмой подскочил вплотную. Ухватив за подбородок, задрал мою голову и прищурился, уставившись в глаза. Словно силился, но не мог рассмотреть что-то…
Однако у меня сил терпеть уже не было, как и ждать, пока он разберётся в моих наверняка сумбурных мыслях. Ему самому такие «проблемы» и в голову не приходили. О том, как и где избавиться от «лишнего», амиоты раздумывали не больше, чем о наготе. Только Седьмой и ещё пара монстров, последовавших его примеру, натянули на попы штаны, остальные так и разгуливали голышом. И нужду они справляли между делом, чуждые стыду или брезгливости. Но я-то?!
Рефлексы возобладали над страхами – схватив амиота за руку, я рванула к «лесу», потянув Седьмого за собой. Испытать на себе воздействие ультразвука я инстинктивно боялась, вот и решилась на инициативу.
Вопреки моим опасениям, мужчина никак не воспротивился, с очевидной лёгкостью подчиняясь и продолжая буравить меня взглядом. Но когда до спасительных зарослей оставалось метров пять, а я уже начала расстёгивать фиксаторы комбинезона, амиот резко дернул за плечо, остановив меня почти в воздухе.
– Ш-з-з-с-с… – выдала я нечленораздельное шипение, моментально сжав ноги крестиком.
– Что… Трое там? Надо?.. – словно издеваясь, Седьмой с медлительной отчётливостью принялся выдавать слова.
– Умереть как надо, – перебила я, завопив в голос.
Кажется, услышали все, оставшиеся в лагере.
– Троя не умрёт, – так же деловито сообщил амиот. – Но там, – он махнул свободной рукой в направлении леса, явно скопировав мой недавний жест, – неизвестное. Опасно.
– Описаюсь! – наплевав на стыд, зажмурившись, прошипела в ответ.
– Что?
Разумеется, он не понял. А я со всей обречённостью осознала: предел.
– Сядь! – силясь надавить на его плечи, завопила так, что всё опасное, что, по утверждению амиота, было в этом лесу, обязано было окочуриться от страха сей же миг.
Седьмой, уши которого дрогнули, чуть отклоняясь, послушно стал приседать, явно заинтригованный моей столь яркой эмоциональной реакцией. Монстр бесчувственный!
Дёрнув комбинезон вниз и смиряясь с неизбежным позором, из последних сил сдерживаясь, я присела на корточки. Журчащий звук неожиданно заинтересовал Седьмого меньше моих, судя по жару, покрасневших щёк. Спрятавшись от других за его мощной фигурой, я не ожидала внезапного прикосновения мужской руки к щеке.
– Горячо, – не знаю, мне или себе сообщил Седьмой, подтверждая опасения. – Ты полагала, смерть от перегрева?
Он сделал свои дикие выводы, а я…
– Нет, – я огрызнулась, поднимаясь и избегая смотреть в его глаза. Амиот двигался синхронно, распрямляясь. Но, подумав, решила пояснить: – Боялась, что лопну.
– О!
Несколько секунд он смотрел на меня, явно анализируя сказанное. Наконец, медленно перевёл взгляд вниз, очевидно сообразив, в чём причина моих недавних страданий.
– Не смотри!
Проклятая въевшаяся под кожу мораль: стыд нахлынул с ещё большей силой. И почему я так страшилась быстро исчезающей в сыпучей поверхности под ногами лужи?
– И почему? – немедленно повторив мой собственный вопрос, потребовал пояснений Седьмой.
Мне осталось только в отчаянии из-за своей глупости поднять взгляд к небу. Глаза буквально впились в сиреневую полосу, быстро светлеющую на горизонте. С каждой минутой она становилась всё шире, ярче и… розовее!
Это… Это оно восходит?!
Смущение отошло на второй план, а меня накрыла волна паники похлеще – убийственный кошмар сейчас вернётся? Со всей отчётливостью я вспомнила слова амиота: он сказал «другая звезда», когда объяснял, что ультразвука нет… То есть именно розовая его испускает? И сейчас приходит её время?
– С-с-стыдно… – не думая, что говорю, выдала чистосердечный ответ на вопрос, не отрывая глаз от горизонта. – В туалет ходить при ком-то.
– Стыдно? – Он переспросил, а я вспомнила, с кем говорю. Они и понятий таких не имеют. Седьмой тут же подтвердил догадку. – Ходить в туалет? Функция тела. Одна из. Потребляет ресурсы для получения энергии. Избавляется от вредных и лишних веществ. А что делает «стыдно»? Какая функция?
При других обстоятельствах я бы с его рассуждениями смирилась: так заведено в природе. Надо перебороть свой стыд, раз всё естественно и жизненно необходимо. Но сейчас…
Сейчас мне было не до этих вопросов. Совсем иное владело мыслями: ультразвук! Розовое солнце краем диска уже вылезло из-за горизонта, и я, едва успев натянуть скафандр, теряя разум от захлестнувшей паники, подорвалась с места. Бросилась к тому, кто с гарантией мог спасти, и обхватила руками. Меня гнал страх перед неодолимым и инстинктивная потребность в защите.
Какое-то время мы стояли неподвижно: я – в оцепенении предчувствия боли, он – спокойно, с высоты своего роста наблюдая за мной, то ли принюхиваясь, то ли как-то иначе изучая. Минута сменяла минуту, розовый диск с не самой маленькой скоростью поднимался к зениту, но ничего не происходило, а потом ещё и Седьмой привычно спокойно заявил:
– Нет угрозы.
– Нет? – переспросила, не веря – очень уж яркими были в памяти ужасные минуты боли.
– Не слышу, – подтвердил чужак.
Сквозь страх пришло осмысление – звук не появился. Почему? Да какая разница! На этой планете наверняка немало явлений, объяснить которые можно, лишь тщательно их изучив. А я не учёный, чтобы это делать. Для меня главное – факт. Амиот ведь тоже вряд ли пытается понять причину, ему достаточно того, что он сам чувствует. А его восприятие точно лучше моего…
Отмерев, разжала до онемения сжавшие обнажённый торс пальцы, собираясь отступить. Но так этого и не сделала, потому что из груди склонившегося ко мне Седьмого неожиданно раздался гортанный звук, похожий на… мурчание? Действительно раскатистый, мягкий, не угрожающий, скорее приятный, он словно был следствием моего прикосновения!
Это Седьмой одобрил мою инициативу быть к нему ближе? Отчего ещё могло так среагировать его тело?
Амиот, похоже, сам этого не понял. На его обычно безэмоциональном лице вдруг отразились растерянность и изумление. Рот удивлённо приоткрылся, позволяя выглянуть из-за ранее плотно сомкнутых губ паре острых клыков. Глаза расширились, а следом и зрачки – резко и почти полностью поглотив радужку.
В таком же шоке, должно быть, смотрела на него и я, не понимая, что происходит. Свидетелем чего я стала? Проявлением какой из способностей созданных тел? Но времени подумать не осталось – заставив вздрогнуть от неожиданности, вступил в «диалог» и мой живот.
– Тоже… урчит, – пролепетала смутившись.
Вот ведь незадача: стоило разобраться с одной потребностью, как другая напомнила о себе.
– Еда, – как установку провозгласил Седьмой и, прежде чем я успела испугаться или хоть что-то сообразить, подхватил меня на руки.
Мне пришлось закрыть глаза, чтобы не спровоцировать приступ тошноты, – с такой стремительностью он рванул назад, в лагерь. Пары минут не прошло, как я оказалась устроенной на контейнере, из которого ловкие руки мужчины предварительно выдернули базовый пищевой корабельный паёк.
– Я сама, – увидев с каким непониманием рассматривает герметичную компактную коробку Седьмой, протянула руки к такой вожделенной пище.
Голод она утоляет отлично, а вкус… К счастью, не картошка с мясом.
Сняв защитную плёнку, принялась грызть концентрат. Вот только неотступно провожающий каждый кусочек взгляд амиота напрягал, вызывая не самые приятные ассоциации.
– Тоже… хочешь? – С внутренним напряжением, я протянула кусочек мужчине. Лучше поделиться, чем быть съеденной.
Седьмой пищу принял, но, вопреки моим ожиданиям, пробовать не стал. Вместо этого его рука взлетела, замерев напротив моего рта – белковый концентрат, что я предложила амиоту миг назад, коснулся губ.
В недоумении я уставилась на его лицо. Как это понимать? Кормить меня хочет?
Ответа не получила – характерно невозмутимая физиономия ничего не выражала. От волнения облизнув губы, я решилась и приоткрыла рот, аккуратно забирая зубами еду.
Седьмой кивнул с одобрением и тут же отобрал у меня остатки пищевого пайка, чтобы кусочек за кусочком… скормить мне его полностью! Чувствуя себя зверюшкой, которую вознамерился приручить опытный дрессировщик, противиться я даже не пыталась. По сути, ведь ничего нового – меня считают игрушкой.
Только… Разве амиот сам не проголодался? Его организм получил немалую нагрузку, но я не видела, чтобы он что-то ел… в моём понимании.
– Мы насытились.
Я уже не удивилась, услышав ответ на невысказанный вопрос. Зато при упоминании других невольно перевела взгляд на его собратьев. И действительно – большая часть амиотов, рассевшись небольшими группами, аппетитно поглощала что-то похожее на… растения?
Странно было, зная, что вокруг только кристаллоподобные «кустики», видеть совсем иные по форме, лианоподобные образования с выростами-шишками на концах. Но всё же куда больше поражало другое – амиотам подходит местная пища, и они уже успели выяснить, что она безопасна.
Мысленно впечатлившись, я зевнула и даже прикрыла глаза.
– Что за изощрённая пытка? – гневный голос Игеря выдернул меня из сытой задумчивости.
Обернувшись на звук, я обнаружила двух амиотов, настойчиво предлагающих моим собратьям те самые уже замеченные ранее «шишки». Именно их, надломив, они буквально запихивали в рот землянам.
– Это может оказаться ядовитым! – упирался и мужчина, что недавно насмехался надо мной.
– Мне тоже попробовать?
Я потянулась было к спорящим, желая принять свою долю риска, но Седьмой молниеносно опустил ладонь поверх плеча, удерживая на месте.
– Нет, – припечатал категорично и, обернувшись к Игерю, холодно бросил: – Хочешь жить – ешь, не хочешь – не ешь.
На этом его внимание к пленникам иссякло. Поэтому амиот не увидел угрюмый ненавидящий взгляд механика, который, посмотрев на жующих амиотов, осторожно надкусил образчик местного неведомого «продукта».
– Почему мне?.. – я попыталась было разобраться в мотивах Седьмого, но…
Но он даже не дослушал, «порадовав» очередным «Нет». А потом указал на небо, привлекая внимание к розовому светилу, что за прошедший с его восхода час, быстро пробежав по небу, догнало медленно ползущее голубое. Сейчас они вместе закатывались за горизонт.
– Наступает ночь. Троя будет спать.
Не спрашивая, амиот подхватил меня на руки и уложил прямо на землю, устраиваясь рядом. Противиться я и не думала – что могло ожидать вынужденных колонистов в этом мире, не представляла, спать рядом с монстром уже случалось, оттого понимала: безопаснее сейчас места нет. А утро вечера мудренее – это истина на все планеты. Особенно если сил спорить с судьбой уже не осталось… Да и темнота обступила.