Было раннее утро, еще не встало солнце. Факелы на стенах освещали зал дрожащим светом и источали запах горящего масла, который тяжело ложился на волосы и ткани.
Десмонд улыбнулся:
– Но ты же вернешься.
До этого момента Вике удавалось сохранять самообладание. Это она умела лучше всего. Уже двадцать лет она училась контролировать себя до мельчайшей жилки и расслабляться только тогда, когда это было безопасно, то есть в присутствии Десмонда, Лэйры или Йеро, но никогда, если рядом был кто-то другой. Особенно ее родители. Или даже отец Десмонда или отец Лэйры, которые властвовали над всеми, возвышаясь на величественных креслах в зале для аудиенций.
Здесь, в огромном зале, принадлежавшем князю эс-Ретнея, куда Вика пришла, чтобы коротко попрощаться и получить последние наставления перед путешествием, на нее тут же обратились взгляды всех этих людей. Она ощутила, как в глазах собираются слезы и в горле встает ком. Потребность сглотнуть была неодолимой, но она подавила ее, ощутив, как перехватывает дыхание и к горлу подступает рвота.
Ей было запрещено лгать, но и сказать правду она не могла. Мысль о том, что она оставит Десмонда без ответа, разбивала ей сердце.
Улыбка исчезла с его лица. Он постепенно осознавал, что она не надеется вернуться. Желая утешить, он положил руки ей на плечи. Ее испещренные шрамами губы напряглись, когда она попыталась сложить их в улыбку. Каждая черточка ее лица напоминала о том, что она уже никогда не будет прежней, никогда не будет той невинной Викой, которая ради дружбы и жажды приключений отправилась в Царство теней.
– Мы увидимся снова, – наконец сказала она. – Когда-нибудь. Я буду думать о тебе каждый день. Это неизменно, как дуновение ветра. Пожалуйста… – Ей пришлось подавить желание бросить недоверчивый взгляд на отца Десмонда, верховного министра. – Будь осторожен, Десмонд.
Десмонду и Кадизу тоже предстояло отправиться в путешествие на рассвете, чтобы посетить одну из больших кузниц на склоне Эсариэса – там дэмы нападали на жилища рабочих. Оба были рады любой совместной поездке, потому что только так они могли укрыться от взглядов своих семей.
Но Вика каждый раз беспокоилась, когда их вместе отправляли на какое-то задание. Отец Десмонда один раз уже попытался избавиться от сына, который неизбежно и скоро превратится в его политического соперника. А отец Кадиза воспользовался этой ситуацией, чтобы отправить сына почти что на верную смерть. Самые могущественные властители Немии хотели убить этих двоих или, по крайней мере, разделить их.
– Обещаю, – тихо сказал Десмонд, – что я буду осторожен так же, как и ты.
Вика тихонько охнула, сама не понимая, смешок это или всхлип:
– Как это было раньше, когда мы были детьми?
– Ну ты и ненормальная, Вика, – начал Десмонд их старый ритуал.
– Да, верно. Но ты еще ненормальнее.
– А ты всегда чуть ненормальнее меня.
Мать Вики громко откашлялась. Ее вовсе не возмущало, что ее дочь водит такую тесную дружбу с возлюбленным другой женщины. Вика даже предполагала, что мать втайне наслаждалась разговорами сплетников, когда те строили свои безумные теории. Они считали, что Вика вскружила голову благородному юноше, который уже помолвлен. Но близкое общение с князем и верховным министром было взрывоопаснее, чем пересказанные шепотом слухи.
Вика редко игнорировала мать, но сегодня она не могла вести себя иначе.
– Лэйра будет одна, когда вернется. Одна… – теперь она перешла на шепот. – С ним. – С пленным Повелителем, который ее предал. С Алариком.
Десмонд опустил голову:
– Хотел бы я, чтобы у меня был выбор.
– Да. – Однако они оба были пленниками. Семьи выковали их цепи из культуры и традиций, и иногда они были столь же прочны, как и укрепленное магией железо, которым был скован Аларик. – И мне бы тоже хотелось.
Теперь Вике все же пришлось сморгнуть слезы прощания. Как назло, именно сегодня, в ее последний день в замке, ее увидят плачущей. Невзирая на то, что она была смелым сдержанным ребенком и сильной девушкой, Немия запомнит ее слабой и плаксивой женщиной, потому что она позволила это себе в единственный, но решающий момент.
Десмонд в последний раз серьезно посмотрел на нее. Под его взглядом она не стыдилась ни слез, ни шрамов.
– Никогда не забывай, кто ты, – произнес он. – Не позволяй, чтобы кто-то делал тебя тем, кем ты не являешься. Это было бы… – Десмонд мимолетным движением провел тыльной стороной ладони по щеке, смахнув слезу, словно это была просто капля пота. Как и она, он понимал, что весь зал видел – это не капля пота, но это его, казалось, не волновало. – Это стало бы непереносимой потерей для этого мира.
Отец Вики попросил ее поторопиться. Выезд больше нельзя было откладывать.
– Я никогда не забуду, кто ты, Десмонд, – твердо произнесла Вика. Дес заслужил достойное прощание. Она была в долгу перед ним. – И я тоже. Где бы я ни оказалась. Я услышу о твоих поступках. И я буду гордиться, Дес. Гордиться, что была твоей подругой.
– Как и я, Вика. И так будет, пока дуют ветра.
– Пока стоят горы, что вздымаются в небо Немии.
Вика жалела, что не может задержаться на родине еще хоть на мгновение этой вечности.