Проблема несвоевременного появления апельсинового сока возникла в конце недели, которая не задалась с первого дня. Сосед по дому испортил две мои «респектабельные» рубашки, добавив свое белье в общую стиральную машину. Я разделяю его стремление к экономии ресурсов, но в результате наши светлые вещи приобрели стойкий, хотя и неровный пурпурный оттенок.
С моей точки зрения, проблемы здесь не было: после того как я получил место приглашенного профессора на медицинском факультете Колумбийского университета, мне уже не надо было заботиться о том, чтобы произвести «благоприятное первое впечатление». Представить, что меня откажутся обслуживать в ресторане из-за цвета рубашки, я тоже не могу. Одежда Рози, в основном черная, не пострадала. Покрасилось только ее нижнее белье.
Я утверждал, что меня эти новые оттенки не смущают, а больше никто не должен видеть ее раздетой, кроме, возможно, врача, чей профессионализм не позволит ему или ей сосредотачиваться на эстетических вопросах. Но Рози попробовала обсудить возникшую ситуацию с Джеромом, соседом, которого она посчитала виновником происшествия. Цель разговора была в том, чтобы не допустить повторения произошедшего, и это представлялось разумным планом действий, но Джером грубо послал Рози куда подальше.
Я не удивился тому, что Рози столкнулась с сопротивлением. Как правило, в общении она использует прямолинейный подход. В случае со мной это дает результат и даже бывает необходимо, но другие люди часто воспринимают ее прямоту как агрессию. Кроме того, Джером не производил впечатления человека, склонного к поиску компромиссов.
И теперь Рози требовала, чтобы я «поставил его на место» и показал Джерому, что мы «не дадим собой помыкать». Именно против такого поведения я предостерегаю своих учеников на курсах боевых искусств. Если оба противника стремятся к доминированию и полагаются на принцип «на каждую силу найдется большая сила», конечным результатом станет увечье или смерть одной из сторон. Из-за нижнего белья.
Но и ситуация с бельем казалась мелочью на фоне других событий этой недели. Потому что произошла катастрофа.
Меня часто упрекают в избыточном употреблении этого слова, но любой разумный человек согласится, что именно данный термин адекватно описывает разрушение семьи моих ближайших друзей, в которой было двое несовершеннолетних детей. Джин и Клодия живут в Австралии, но то, что происходило между ними, грозило внести хаос в мое расписание.
Мы поговорили с Джином по скайпу, но связь была плохая. К тому же Джин, похоже, выпил. Он неохотно делился подробностями, и вот почему.
1. Люди, как правило, не хотят открыто говорить о сексуальной жизни, в том числе своей.
2. Его поведение, очевидно, было исключительно глупым.
Джин пообещал Клодии, что откажется от своего проекта, предполагавшего последовательный сексуальный контакт с женщинами из всех стран мира, но не смог сдержать слова. Обязательство было нарушено на конференции в шведском городе Гётеборге.
– Дон, посочувствуй мне хоть чуть-чуть, – сказал он. – Кто мог предположить, что она живет в Мельбурне? Она же исландка!
Я заметил, что я, например, австралиец, а живу в Соединенных Штатах. И этот контраргумент легко опровергает смехотворную гипотезу, что люди никогда не покидают свои страны, с которой выступил Джин.
– Хорошо, но Мельбурн?! К тому же она знает Клодию. Каковы были мои шансы натолкнуться на ее знакомую исландку в Гётеборге?!
– Трудно вычислить, – сказал я. И добавил, что задаваться этим вопросом Джин должен был до того, как решил добавить Исландию к своему списку. А если он хочет получить обоснованный вывод о вероятности такого развития событий, мне понадобится информация о миграционных процессах и данные о социальных и профессиональных связях Клодии.
Да, и не забыть еще один фактор.
– Для максимально точного прогноза мне надо знать, скольких женщин ты соблазнил после того, как пообещал этого больше не делать. Очевидно, что риски возрастают прямо пропорционально.
– Это имеет значение?
– Если ты хочешь получить ответ на свой вопрос. Полагаю, конечный результат отличается от нуля.
– Дон, это все конференции – зарубежные конференции… и не сосчитать… За этим на конференции и ездят. Это все знают.
– Если Клодия это знает, то в чем проблема?
– Ты не должен попадаться. Что случилось в Гётеборге, остается в Гётеборге.
– Предположим, представительница Исландии не была знакома с этим правилом.
– Они с Клодией члены одного книжного клуба.
– Для книжных клубов действует исключение из правил?
– Проехали. В любом случае все кончено. Клодия меня выгнала.
– Ты стал бездомным?
– Практически.
– Невероятно. Декану сказал?
Декан по науке в Мельбурнском университете очень заботилась о репутации своего учебного заведения. Перспектива иметь в качестве руководителя отделения психологии бездомного вряд ли ее обрадовала бы.
– Я ухожу в творческий отпуск, – сказал Джин. – Кто знает, может, доберусь до Нью-Йорка и угощу тебя пивом.
Это меня ошеломило – не возможность выпить пива, которое я и сам мог себе купить, а вероятность появления в Нью-Йорке моего самого давнего друга. Если не считать Рози и близких родственников, друзей у меня насчитывается шестеро. В зависимости от длительности нашего знакомства они выстраиваются в следующую иерархию.
1. Джин. Его советы часто оказываются неразумными, зато он обладает поразительными теоретическими знаниями о природе сексуальной привлекательности человека. Источником этих знаний, возможно, служит его собственное, чрезмерное для пятидесятисемилетнего мужчины либидо.
2. Клодия, жена Джина, психолог-клиницист и самый рассудительный человек в мире. Она проявляла невероятную снисходительность к неверности Джина, пока он не пообещал измениться. Я задумался, что станет с их дочерью Юджинией и сыном Джина от первого брака Карлом. Юджинии сейчас девять, Карлу семнадцать.
3. Дейв Бехлер, инженер по холодильным установкам, с которым я познакомился на бейсболе, когда мы с Рози впервые приехали в Нью-Йорк. Теперь мы раз в неделю собираемся на обязательный мальчишник и обсуждаем бейсбол, холодильные установки и институт брака.
4. Соня, жена Дейва. Несмотря на то что сейчас она немного располнела (индекс массы тела примерно двадцать один), Соня удивительно красива и хорошо зарабатывает, будучи финансовым контролером в клинике экстракорпорального оплодотворения. Это несколько беспокоит Дейва, который опасается, что Соня уйдет от него к кому-нибудь более привлекательному или богатому. В течение пяти лет Дейв и Соня пытались зачать ребенка при помощи ЭКО (как ни странно, не там, где она работала, хотя я-то думал, что в этом месте она может получить и скидку, и доступ к высококачественным генам, если понадобится). Наконец у них все получилось, и ребенок должен появиться на свет к Рождеству.
5. (На равных правах с № 6) Исаак Эслер, психиатр, уроженец Австралии, которого в свое время я полагал наиболее вероятным биологическим отцом Рози.
6. (На равных правах с № 5) Джуди Эслер, жена Исаака, американка. Джуди занимается гончарным делом, а еще собирает пожертвования на благотворительность и научные исследования. Из-под ее рук также вышли некоторые предметы декора, ныне загромождающие нашу квартиру.
Итого шестеро друзей при условии, что Эслеры по-прежнему принадлежат к их числу. Мы не виделись и не разговаривали уже шесть недель и пять дней, с тех пор как случилось Происшествие с голубым тунцом. Но даже если их осталось четверо, это все равно больше, чем у меня когда-либо было. И есть вероятность, что все они – за исключением Клодии – могут оказаться в Нью-Йорке одновременно со мной.
Я решил не терять времени и немедленно поинтересовался у декана медицинского факультета Колумбийского университета профессора Дэвида Боренштейна, может ли Джин провести свой творческий отпуск во вверенном ему учреждении. Джин по образованию генетик (совпадение его имени с первыми буквами в названии этой профессии, разумеется, случайность)[1], но специализируется в области эволюционной психологии. Его могли приютить кафедры психологии, генетики или медицины, но идея с психологией не казалась мне удачной. Большинство коллег не разделяли теории Джина, а сейчас ему и без того хватало конфликтов. Следует отметить, что до начала жизни с Рози для подобных умозаключений мне недоставало умения сопереживать.
Я поделился с деканом мыслью, что на полной ставке профессора Джин работать вряд ли захочет. Дэвид Боренштейн знал правила, согласно которым творческий отпуск Джина оплачивает его университет в Австралии. Репутация Джина тоже не была для него секретом.
– Если он согласится стать соавтором нескольких докладов и не будет лапать аспиранток, я найду ему рабочее место.
– Конечно, разумеется…
В деле публикации чего бы то ни было с минимальными усилиями Джин был специалистом. Таким образом, у нас останется масса времени для бесед на интересующие нас темы.
– И насчет аспиранток – я серьезно. Если он попадет в историю, отвечать будете вы.
Угроза выглядела неоправданной – обычное дело для университетской администрации, – зато теперь у меня появлялся предлог повлиять на поведение Джина в лучшую сторону. Вспомнив наших аспиранток, я пришел к выводу, что ни одна из них, скорее всего, не представляет для Джина интереса. Но решил убедиться в этом, когда позвонил ему с сообщением, что в поисках работы для него мне сопутствовал успех.
– Мексика у тебя в списке есть, верно?
– Я проводил время с женщиной из этой страны, если ты об этом спрашиваешь.
– Вы занимались сексом?
– Что-то вроде этого.
Среди аспиранток были иностранки, но самые населенные страны мира Джин уже успел охватить.
– Так ты согласен на эту работу?
– Надо посмотреть на варианты.
– Не смеши меня. В Колумбийском университете лучший в мире медицинский факультет. И они готовы взять человека, известного своей ленью и непристойным поведением.
– Кто бы говорил о непристойном поведении.
– Совершенно верно. Раз уж они приняли на работу меня, значит, их толерантность практически не имеет границ. Можешь приступать с понедельника.
– С понедельника? Дон, но мне негде жить.
Я заверил его, что решу эту мелкую бытовую проблему. Итак, Джин приезжает в Нью-Йорк. И мы опять будем работать в одном университете. И Рози там же.
Уставившись на два стакана с апельсиновым соком, я понял, почему предвкушал употребление алкоголя – мне надо было справиться с тревогой. Она охватывала меня всякий раз, когда я думал, что должен сообщить Рози о приезде Джина. Я сказал себе, что зря беспокоюсь – Рози говорила, что приветствует спонтанность. Но нужно было учитывать следующие три фактора.
1. Рози недолюбливает Джина. Он был ее научным руководителем в Мельбурне и формально оставался им до сих пор. Она неоднократно жаловалась, что в этом качестве он ее не устраивает, а его супружескую неверность называла неприемлемой. Мое утверждение, что он изменился, сейчас не выдерживало критики.
2. Рози считает важным, чтобы у нас оставалось время для «нас двоих». А теперь я неизбежно буду проводить какое-то время с Джином. Который убежден, что отношения с Клодией закончены. Но если оставался хоть малейший шанс их спасти, я полагал разумным ненадолго отодвинуть на второй план наш собственный счастливый брак. Вот только сомневался, что Рози с этим согласится.
3. Третий фактор был самым серьезным и, возможно, он возник из-за моей ошибки. Я выбросил его из головы, чтобы сосредоточиться на проблеме, требовавшей немедленного решения.
Два высоких стакана, наполненные оранжевой жидкостью, напомнили мне о том вечере, когда мы с Рози впервые «сблизились». Это случилось во время Ночи Коктейлей в честь встречи выпускников медицинского факультета того курса, на котором училась мать Рози. Мы взяли образцы ДНК у всех присутствовавших там мужчин в поисках биологического отца Рози – и всех забраковали.
И вот теперь мои навыки в изготовлении коктейлей снова должны были стать ключом к решению задачи.
Три раза в неделю мы с Рози работали по вечерам в баре «Алхимик», расположенном на 19-й улице в районе Флэтайрон. Таким образом, имевшиеся у нас дома приспособления для изготовления коктейлей и необходимые ингредиенты при заполнении налоговой декларации следовало бы занести в графу «Рабочие материалы». Увы, наш бухгалтер так не считал. Я нашел водку, ликер «Гальяно», лед, добавил все в апельсиновый сок и размешал. Я не стал пить коктейль без Рози, вместо этого налил себе водки, добавил льда и лайм и быстро выпил. Почти сразу я почувствовал, как уровень стресса приходит в норму.
Рози наконец вышла из ванной. Если не считать направления движения, единственное, что изменилось, – ее рыжие волосы теперь были мокрыми. Но настроение определенно улучшилось, и в сторону спальни она двигалась почти пританцовывая. Очевидно, гребешки были правильным выбором.
Возможно, в таком эмоциональном состоянии она более благосклонно воспримет новость о творческом отпуске Джина. И все же мне показалось разумным отложить сообщение на следующий день, после утреннего секса. Хотя, если она поймет, что я специально оттягивал этот момент, критики не избежать. Брак – дело сложное.
У двери в спальню Рози обернулась:
– Мне надо пять минут, чтобы одеться, а потом я жду чемпиона мира по гребешкам.
Чемпионы мира по чему бы то ни было – это мое любимое выражение, и, если Рози его употребила, значит, она явно пребывает в хорошем настроении.
– Пять минут?
Когда готовишь гребешки, несоблюдение срока термической обработки может привести к катастрофе.
– Ну пятнадцать. С едой можно не торопиться. Для начала выпьем и поболтаем, капитан Мэллори.
Упоминание героя Грегори Пека – еще один хороший знак. Единственная проблема – в предложении поболтать. Она спросит, как прошел день, и мне придется рассказать о творческом отпуске Джина. Я решил избежать разговора, занявшись готовкой. И пока что убрать коктейли в холодильник, чтобы лед не растаял. Заодно и апельсиновый сок будет не так быстро терять питательные свойства.
Я вернулся к гребешкам. Раньше я этим рецептом не пользовался и, только начав готовить, выяснил, что овощи надо нарезать кубиками величиной в четверть дюйма. В описании ингредиентов линейка не упоминалась. Мне удалось загрузить на телефон приложение для измерений, но едва я закончил эталонный кубик, как вновь появилась Рози. На ней было платье – крайне необычный выбор для домашнего ужина. Впечатление она производила ошеломительное, и я решил, что отложу новость о Джине ненадолго – расскажу сегодня, но позже. Вряд ли Рози будет злиться. Еще я решил перенести тренировку по айкидо на завтрашнее утро. Этот шаг оставлял время для секса после ужина. Или до. Я был готов проявить гибкость.
Рози уселась в одно из двух кресел, занимавших значительную часть гостиной.
– Иди сюда, поговори со мной, – сказала она.
– Я режу овощи. Отсюда не могу говорить.
– Что произошло с апельсиновым соком?
Я достал из холодильника стаканы с модифицированным апельсиновым соком, протянул один из них Рози и сел напротив нее. Водка и дружелюбное поведение жены способствовали тому, что я расслабился, хотя, подозреваю, эффект носил поверхностный характер. До конца избавиться от мыслей о Джине, Джероме и проблеме апельсинового сока я не мог.
Рози подняла стакан, как будто готовилась произнести тост. Как выяснилось, именно это она и собиралась сделать.
– Нам есть что отпраздновать, капитан, – сказала она и несколько секунд, не отрываясь, смотрела на меня.
Я подумал: наверное, пройден какой-то важный рубеж в работе над диссертацией. Или ей предложили хорошую работу после защиты. Это была бы просто отличная новость! Повышающая вероятность секса процентов до восьмидесяти.
Рози улыбнулась, затем – вероятно, для усиления драматического эффекта – отхлебнула из стакана с соком. Катастрофа! Можно было подумать, что она выпила яду. Рози выплюнула содержимое стакана прямо на себя, вскочила и побежала в ванную. Я последовал за ней.
В ванной Рози сняла платье и сунула его под воду, чтобы застирать. Оставшись в частично пурпурном нижнем белье, Рози повернулась ко мне. Выражение ее лица было настолько сложным, что расшифровке не поддавалось.
– Мы беременны, – сказала она.