Звук быстрых шагов гулко отдавался от стен. Пламя факелов, что крепились в железные кольца, дрожало и подобострастно пригибалось, стоило пройти рядом. Сквозь узкие окна ещё пробивался свет, но день был пасмурным и уже затухал, поэтому на пути Дайаны то и дело попадались слуги, зажигавшие факелы.
Она раздражённо кивала в ответ на поклоны и стремительно пролетала мимо, чувствуя, как вслед ей смотрит блёклый, малоподвижный взгляд. Безымянные, безголосые и почти одинаковые слуги были неотъемлемой частью Хокклоу. Исключение составляла лишь Хэтти, которая единственная имела имя и не была немой. Хэтти не особо дружила с другими слугами, однако, если Дайана, задумавшая какую-нибудь авантюру, натыкалась на одного из Безголосых, очень скоро появлялась рядом с ней и принималась учить госпожу уму-разуму.
Впрочем, Дайана небрежно отмахивалась от нотаций и с непоколебимым упрямством продолжала делать, что хотела: пыталась отыскать новые, тайные комнаты, добраться до самой пыльной полки в библиотеке, выяснить, нет ли скрытого лаза в почерневшем от сажи камине… И лишь после позволяла всхлипывающей, причитающей Хэтти обработать свои царапины и ушибы.
«Но сегодня всё должно пройти гладко», – подумала Дайана, бросив очередной взгляд на камешек, что перекатывала в пальцах. Прохладная поверхность его нагрелась в ладони, став почти горячей. Камень был хорошо обтёсан ветром и водой, и только с одного боку белели недавно процарапанные буквы: «Дж» и «Р».
Дайана остановилась у гобелена, на котором был выткан фамильный герб: огромный серебристый ястреб на иссиня-чёрном фоне. Откинула правый уголок снизу и надавила на серый, в багровых прожилках, каменный блок.
Глухо щёлкнуло. Стена рядом с гобеленом дрогнула и стала открываться. Быстро оглянувшись, Дайана прошмыгнула в проход – и запечатала стену за собой.
Темнота. Холод склепа, пробравший до костей…
Удар кремня об огниво породил вспышку, осветил коридор, уходящий вниз. Дайана засмеялась, и тысячи невидимых двойников засмеялись в ответ. Потом зажгла свечу, что ждала на каменном выступе в стене, и двинулась по коридору.
Горячий воск стекал на пальцы, капал вниз, чтобы застыть желтовато-белым жемчугом. Камень, заботливо уложенный в поясной кошель, готовился вот-вот исполнить её желание. «И оно сбудется! Непременно!» – ободряла себя Дайана, вспоминая, как чуть не порезалась, когда выводила на камне инициалы отца.
Теперь дело оставалось за малым: дойти до подвала у богатых кладовых, заглянуть в комнату с колодцем – так, чтобы Дайану не увидели, – и кинуть камешек в воду. Крепко зажмуриться, прошептать желание. И ждать. Ждать…
Дайана мысленно кивнула.
Ничего. Она, как никто, умеет делать это.
Дайана завернула за угол. Сердце вдруг бешено заколотилось.
«Дошла!»
Коридор закончился тупиком; за глухой стеной скрывался подвал, именно то место, где находился простой колодец, которому было суждено стать Колодцем Желаний.
Дайана провела рукой по холодной, влажной стене. Нащупала узкую плитку из камня, что прикрывала отверстия-глазки. Отодвинула её, приникла к отверстиям… И отшатнулась.
У колодца стояла безошибочно узнаваемая фигура.
«Хэтти Джонс, как я тебя…» – скрежетнула зубами Дайана, вновь приникая к глазкам.
Но Хэтти вовсе не поджидала её.
Закрепив на стене факел, Хэтти воровато огляделась и, склонившись над колодцем, принялась зачерпывать воду. Глаза наблюдающей за ней Дайаны сузились.
Хэтти набрала из ведра ковшик, одёрнула юбку и села прямо на пол, прислонившись к выложенному камнем колодцу. Спина её выгнулась колесом; Хэтти нервно смахнула со лба бисерины пота, приблизила лицо к воде… И зашептала – так тихо, что и Дайана с её чутким слухом не смогла разобрать и слова.
Узкие голубые глаза вдруг расширились от смутного озарения.
Ну конечно.
Ведь это уже было.
Дайана усмехнулась, стоя почти в полной темноте.
Другое место. Другое время.
И та же молитва Мёртвым Богам.
***
…В кои-то веки над замком горело обжигающее, по-летнему жаркое солнце. Подставлять ему лицо было приятно, однако, оно не любило Дайану, как дождь, отчего на белой коже выступали некрасивые пятна. Небо казалось гладким, лазурно-стеклянным, как браслет на её руке, и роща внутри Хокклоу выглядела гораздо приветливей, чем в обычно пасмурные дни. В такую погоду совершенно не думалось про гейсы, Моргейну и злоключения Артуриана. Отец был дома, и Дайана, одетая в своё лучшее платье, оставила потрёпанный фолиант и просто гуляла…
Пока не наткнулась на Хэтти.
Быстрой тенью метнуться за дуб, осторожно выглянуть…
Служанка была слишком занята, чтобы её заметить. Она стояла на коленях возле огромного валуна с узором из спиральных кругов, водила пальцем по спиралям и что-то шептала, то и дело кланяясь. Затем встала и насыпала в углубление на верхушке камня горсть отборного зерна. Снова поклонилась, попятилась…
И спиной наткнулась на вышедшую из укрытия Дайану.
– Госпожа!..
Став совсем прозрачной, Хэтти бухнулась на колени, прижала к губам подол хозяйки, запачканный травяным соком.
– Встань.
Старательно пряча глаза, Хэтти медленно, неловко поднялась.
– Что это ты делала? С камнем?
– Я… я просто… – замялась Хэтти.
– Молилась Мёртвым Богам? – ехидно подсказала Дайана, глядя на дрожащую, непрерывно сглатывающую служанку. Хэтти дёрнулась, словно от смертельного удара, вскинула на неё блеснувшие слезами глаза.
– Отец не верит в Мёртвых Богов, – вкрадчиво добавила Дайана, чуть прищурившись. – Я – тоже.
– Умоляю, не говорите ему… – вдруг зарыдала Хэтти, по новой падая ниц.
– Встань!
У служанки обильно текло из глаз. Текло из носа. Дайана подметила это, смерив её презрительным взглядом. Потом смягчилась, вздохнула.
– Успокойся. Успокойся, ну!
Хэтти вытерла нос рукавом и робко глянула на хозяйку.
– Вы… Вы ему…
– Не скажу, – хмуро пообещала Дайана – и добавила, чтобы улыбка на лице Хэтти стала не такой счастливой: – Наверное, не скажу. Ещё не решила.
Хэтти покивала, но продолжила заплаканно улыбаться.
– Иди отсюда. И умойся, а то смотреть противно.
– Да, госпожа! Конечно, госпожа!
Хэтти поклонилась ещё три раза и поспешила прочь. Но Дайана, снова посмотрев на каменный алтарь Мёртвых Богов, неожиданно окликнула её:
– Хэтти!
Служанка споткнулась, обернулась, вся превратилась в слух…
– А моя… моя мать… Тоже не верила?
С лица Хэтти медленно сползла улыбка. Правая рука, что держала остатки подношения, мелко затряслась, просыпала зерно на траву.
– Верила, – выдохнула Хэтти – да как-то так, что её испуг передался Дайане. Это уязвило, заставило натужно рассмеяться.
– Не может бы…
– Верила в другого Бога! – внезапно выпалила Хэтти и зачем-то схватилась рукой за горло. Захрипела, словно удавленник в петле, и, больше не сказав и слова, со всех ног бросилась к замку.
Дайана облизала пересохшие губы. Медленно прошла к алтарю, который всегда считала просто занятным камнем… Вытянула руку, собираясь погладить, как бывало раньше, – и отдёрнула её.
Помедлив, Дайана неспешно побрела обратно. В глазах её пряталась задумчивость…
***
Лицо Хэтти в свете факельного огня блестело от пота. «Наверное, чтобы молиться богам, пускай и мёртвым, надо прикладывать немалые усилия», – равнодушно подумала Дайана. От неподвижной слежки замёрзли ноги, глаза устали щуриться, а желудок затребовал есть. И Дайана стала всерьёз подумывать о том, чтобы выйти и как следует напугать Хэтти…
…Когда ей почудилось, что служанке ответили.
Спина враз похолодела.
Хэтти склонилась ниже к воде. Вслушалась, зашептала опять… Неожиданно смолкла, прикусив губу. А шёпот…
По руке, прижатой к стене, прошлось нечто склизкое и многоногое.
Проглотив крик, Дайана шарахнулась в темноту и уронила свечу, ещё успев заметить, как по камням метнулась сороконожка. В ту же секунду, услышав неведомый шорох, Хэтти вскинула голову и переменилась в лице.
Пока Дайана искала в кошеле новую свечу взамен обронённой, служанка выплеснула воду обратно в колодец, схватила факел и торопливо покинула подвал.
…Когда Дайана, ругаясь, вывалилась из коридора, в комнате у колодца было тихо и пусто.
***
В башне Каменного Дозора гулял ветер. Он грубо подталкивал в спину, по-хозяйски запускал невидимые пальцы в волосы, холодом касался кожи… Но Дайана лишь встряхивала головой и продолжала подниматься по щербатым ступеням – крепко, до белизны сжав губы на суровом лице.
Вскоре крутой подъём кончился. Преодолев последнюю ступень, Дайана вышла на площадку башни и вскинула руку в приветственном жесте.
– Привет тебе, доблестный дозор! Не видать ли вражеских костров вдалеке?
Ни шёпота, ни движения. Только ветер пронёсся мимо, насмешливо дёрнув за прядь волос.
Дайана заправила прядь за ухо, вздохнула и медленно подошла к зубчатому парапету. Каменные изваяния, что застыли меж зубьев, неотрывно смотрели вдаль: странные, грубо сделанные фигуры без лиц – для смотрящего на замок издалека они выглядели всамделишным боевым дозором, а не хитрой подделкой. И хоть стражи были ничем иным, как просто камнем, Дайане нравилось думать, что они – настоящие, заколдованные воины. И когда-нибудь непременно наступит день, когда её Безликие обретут лица, Безголосые заговорят на разные голоса, а барон…
Дайана сжала кулаки, тоскливо посмотрела на темнеющий вокруг замка лес. Заветный камень давно лежал под толщей воды, которая впитала её желание. Дайана страстно верила в силу стихий, но дороги к Хокклоу продолжали зарастать пылью и сорной травой, чащобы не расступались перед всадником, и от этого в сердце копились горечь и злоба.
Боги, что некогда оберегали их Альбион, давным-давно были мертвы. Как ещё объяснить то, что в мире творится такая несправедливость?!
…Но недавно, в комнате с колодцем…
Нет.
Дайана сердито мотнула головой.
Ей почудилось.
Боги мертвы. Отец говорил это.
Дайана прошлась от одного каменного стража к другому, думая, вспоминая…
Когда Боги умерли, человек остался лицом к лицу с колдовством. И оно расплодилось, будто чёрные крысы, обрушилось на страну, что хотела отбиться огнём и мечом…
…Не вышло.
Дайана до крови закусила губу, ожесточённо потёрла бледный, высокий лоб.
Наследник престола, добрый и светлый Артуриан, был изгнан, побеждён. Власть взяла когтистая рука Королевы, что насылала гейсы по щелчку пальцев и взмаху ресниц. Моргейна, Великая Тёмная, беспощадно карала неугодных, извлекая хаос и проклятья из недр Красного Котла, развлекаясь, как могла, вместе с Двенадцатью сёстрами…
Гейсы не миновали и Дом Ридделлов. Ударили по новорождённой дочке союзника Артуриана, заледенили его душу, зачаровали слуг, – с застарелой, горькой ненавистью вспоминала Дайана. Виноваты гейсы. Что же ещё?
И вот отец проводит жизнь в странствиях, не говоря ей о себе ни слова. Но Дайана и так знает, что он трудится не покладая рук. Истребляет Тёмных, ищет лекарство от колдовства – и когда-нибудь…
Вдалеке, среди притихшего на ночь леса, вспыхнул огонёк. Дайана замерла. А спустя мгновение – мрачно усмехнулась. Пару дней назад, расхаживая по крепостной стене, она уже видела этот огонёк чуть подальше от замка. Это баловались Малые Тёмные: фонарники, что заманивали путника в непроходимую чащобу, гоблины, которые вылезали побуянить при свете луны. В лесу, окружавшем Хокклоу, наверняка водились и другие твари: зеленозубые водяные в каждом озере, плутоватые эльфы, что прятались в лисьих норах…
Встретить одного из них на лесной дороге – невелика беда. Но уж если накинутся всем скопом… Дайана поёжилась. И вдруг улыбнулась, представив, как барон Ридделл небрежно отмахивается от Малых мечом, а Блейк, презрительно фыркая, бьёт наглецов копытами.
Огонёк внезапно погас. Улыбка – тоже.
Отмахивайся – не отмахивайся, мечтай – не мечтай…
Отца не было.
А Великая Тёмная, что наложила на неё гейс, до сих пор была жива.