Я проснулся со странным привкусом во рту. Вкус шерсти. В спальне было жарко. Солнце шпарило прямо на жалюзи. Который сейчас час?
Я пошарил рукой по тумбочке в поисках мобильника. Когда я вернулся домой? Вчерашняя ночь казалась сном. Звёзды. Тьма.
Бассейн.
В голове возник образ девочки. Кто она такая?
Часы в телефоне показывали двенадцать. Я проспал не все каникулы.
В чате нашего класса появились новые сообщения. Наверняка они о нашем ролике, но у меня не было сил их просматривать. Зачем мы это сделали?!
В лесу по дороге домой мы остановились. Удивительно, но Лина сохраняла полное спокойствие. Она бросила взгляд назад, в сторону «Дворца», и попросила показать ей то, что я наснимал. Мы все втроём стояли в лесу, и Лина с Али смотрели на моём телефон фильм о том, как они барахтаются в бассейне. Не произнеся ни слова, она выложила ролик в классный чат. Плим. Дело сделано. Месть свершилась. Мы могли разойтись по домам, лечь в постели и ждать реакции.
Я отыскал ролик в телефоне и нажал на воспроизведение. Картинка оказалась хуже, чем я думал, более зернистой, и приходилось напрягаться, чтобы что-то разглядеть. Звук скрежетал. Я быстро уменьшил громкость. Лина прыгнула в бассейн. Али перевалился через край. Камера скользила дальше. Я нажал на паузу и уставился на изображение. За дверью в гардероб виднелся силуэт.
Девочка. Девочка была там.
Я сделал скриншот и увеличил фотографию. Огни таблички окрасили её щёки в зелёный цвет. Глаза вроде бы карие. Чёлка короткая, мальчишеская. Мне вспомнилась прочитанная книга «Необъяснимые загадки»: в ней описывалось, как люди фотографировали обычные предметы, например дерево или качели, но когда они начинали разглядывать снимки, то обнаруживали на них нечёткие силуэты, которые оставляли привидения, духи, сверхъестественные вещи…
Эта девочка не была привидением, я так не думал – но как она там оказалась?
Я ополоснул лицо в раковине в ванной и спустился вниз. Если честно, я не был готов к маминым расспросам. Я надеялся, что она ушла в лес или куда-нибудь ещё. Странно, что она позволила мне проспать так долго. Обычно мама хочет, чтобы мы завтракали вместе. Почему она сегодня меня не разбудила?
Вопросов от папы я бы тоже не выдержал, но он, наверное, как всегда, на работе. Я думал, что мы проведём каникулы всей семьёй. Так они говорили. Отпуск дома, в Норвегии. Но в последние недели папа каждый день пропадал в офисе. Мы даже не ужинали вместе. «На работе очень много дел», – отвечал папа, когда я спрашивал, где он.
Мама сидела за столом в кухне и смотрела на экран телефона.
– Мне было интересно, когда у тебя наступит пубертатный период. – Она даже не подняла на меня глаз.
Меня бросило в жар. Пубертат?! Это ещё откуда?! Я не в пубертатном периоде! А если бы и так, я бы маме в этом не признался. Неужели можно быть такой глупой?
Я подошёл к столу. Лучше всего просто не отвечать ей.
Я открыл ящик с сухими продуктами. Мама не сводила с меня глаз.
– Ну же, мальчик мой. – Она отложила телефон и направилась ко мне с раскинутыми руками.
Я уклонился от объятий и нашёл мюсли. Потом достал варенье, молоко из холодильника, взял миску и ложку.
– Так ведут себя все юные: дрыхнут до середины дня, – вместо того чтобы извиниться, мама пыталась мне что-то объяснить. Она всегда так поступает.
А потом мне в голову пришла мысль. Это же замечательно. Я был уверен, что мама начнёт спрашивать, почему я не встал позавтракать вместе с ней. Не заболел ли я. Не случилось ли чего. Не пользовался ли я мобильным вчера вечером дольше, чем мне разрешено. Родители могли слышать, как я выскользнул на улицу. Но пубертат всё объясняет. Лучше всего ей подыграть.
Мама погладила меня по щеке. Я отстранился: хотя я и не в пубертатном периоде, но уже не малыш.
– Стеснительность – спутник пубертата, – сказала мама. – Я не шучу!
Мне пришлось приложить усилия, чтобы не расхохотаться.
Я насыпал мюсли в миску и залил молоком. Мама снова уселась за стол, положила ноги на стул рядом с моим, взяла телефон и стала листать ленту новостей.
– Бабушка очень беспокоится, – сказала она.
Я не понял, о чём она говорит.
– С чего это? – Я забросил в рот мюсли.
Мама показала мне экран мобильного. «Сегодня ночью вновь произошло проникновение во „Дворец“», – было написано на нём заглавными буквами. Еда комом встала у меня в горле, и внезапно подступила тошнота. Проникновение во «Дворец»? Это про нас?
– Должна сказать, наглости им не занимать, – мама покачала головой.
Я опустил глаза в миску. Щёки горели. Мне захотелось тут же во всём сознаться. Просто сказать вслух: «Это мы пробрались во „Дворец“», – и покончить с этим. Но я не мог так поступить.
Мама заметила моё волнение.
– Это уже четвёртое проникновение. Ты что, не помнишь воров, которые крали картины? – спросила она.
– Картины? – я старался говорить как можно спокойнее.
Мама с изумлением посмотрела на меня:
– Это даже в новостях показывали!
Я пожал плечами:
– Я не смотрю новости.
– Во «Дворце» предметов искусства на миллионы, – сказала мама. – Воры похитили четыре картины Мунка[1], – она ущипнула меня за бок. – О Мунке-то ты, наверное, слышал?
Я отвернулся. Тошнота не проходила.
– Разумеется, – кивнул я.
– Не знаю, что будет, если банкет отменят, – вздохнула мама.
– Какой ещё банкет?
Она уставилась на меня:
– Ты сейчас шутишь?
Я задумался, но так и не понял, о чём это она.
– Сегодня вечером большой банкет по случаю семидесятилетия бабушки, – объяснила мама. – Она копила деньги и готовилась к этому событию несколько лет. Только не говори, что ты забыл об этом.
– Да нет… – задумчиво произнёс я.
– Банкет состоится во «Дворце», – расстроенно сказала мама.